Огонь! Бомбардир из будущего - Корчевский Юрий Григорьевич (электронные книги без регистрации .txt) 📗
– Слышал ли ты, лекарь, что на южных рубежах татары крымские войну постоянную набегами ведут?
Я кивнул, кто ж не слышал, когда моя протезная мастерская переполнена заказами. Монах продолжал:
– На помощь нашим ребятам мы послали лекарей из Аптекарской школы, однако опыта и знаний у них маловато, очень уж много раненых и увечных, убитых тоже много. Самое обидное – от ран много умирает. Надо бы поехать, помочь воинству русскому.
Я напомнил, что из Аптекарской школы, в которую я вложил много и своих денег, меня Филарет же и выгнал, а хорошо учить учеников без меня не получилось. Монах поджал губы:
– Господь прощать обиды велит, а гордыня страшный грех!
– Не о гордыне речь, если ехать на южные рубежи, надо с собой помощников брать, инструменты, материал для повязок, лекарства, продовольствие. Кто оплатит мне это, у меня семья и дом, который я содержать должен. Уезжать придется на все лето, раньше осени татары к своим не вернутся, в Москве пациенты тоже есть, как мне больных бросить?
Такая постановка вопроса монаху не понравилась. А мне что, бросать налаженное дело, больных людей, которым тоже нужна моя помощь, и за здорово живешь ехать на юг? Поездка предвещала отлучку из дома месяца на три, ведь известно, что в осеннюю слякоть и зимой татары не воюют, в грязи много на лошади не поскачешь. В итоге я отказался, но монах настойчиво рекомендовал несколько дней подумать. Дома я поделился с Настенькой сделанным мне предложением. Она поддержала меня в решении не ездить – дома дел полно. Я решил посоветоваться с дьяком Федором из Разбойного приказа. Выслушав меня, предварительно скушавший пол-литра водки Федор изрек:
– Ехать надо!
Я оторопел:
– Это почему же?
– По возвращении получишь выгодный государев заказ на мануфактуру, да и о себе тебе пора бы напомнить. После твоей отставки из Аптекарской школы в Кремле тебя подзабыли, проси жалованье за участие и езжай.
Приехав домой и всесторонне обдумав, я решил согласиться. Через несколько дней снова пришел посыльный с вызовом к митрополиту. Опять меня принял тот же монах:
– Ну что, надумал ехать?
– Поскольку я должен буду нести ущерб, согласен ехать, если казна заплатит.
– И сколько же ты хочешь?
– Так же, как и приписным боярам, – за службу в походе им казна деньги платит.
Монах походил по комнате, согласно кивнул и что-то написал на листке бумаги, присыпав толченым песком.
– Когда выехать сможешь?
– Через два дня.
– Хорошо, поспешай, вот письмо, передашь в Воронеже боярину Костину, он командует там обороной.
Ну что же, назвался груздем – полезай в кузов. Приехав домой, дал указания Сидору собираться в поход – подготовить лошадей, госпитальную повозку, оружие с запасом пороха и пуль. Брал я с собой одного из своих помощников, Петра, приехавшего со мной из Рязани. За прошлый год после возвращения из Англии я обзавелся новым инструментом, сделанным московскими умельцами. Был он хоть и хуже моего, но работать им можно было. Наконец все уложено, в повозку сели Петр и один из охранников команды Ивана, мы с Сидором поехали в возке. Долго мы тряслись по пыльным российским дорогам, пока через две недели не прибыли в Воронеж. Я представился боярину, передал письмо. Мне отвели место на окраине, где мы и расположились. Места, надо сказать, здесь красивые – сосны, песок, крепость стоит у слияния Дона и Воронежа, воздух чистый. Только любоваться этими красотами нам не пришлось. Не успели мы расположиться и обустроиться, к нам повезли раненых, коих здесь было много с прошлых стычек. Пришлось чистить раны, ампутировать руки и ноги, делать перевязки, трудились неделю, разгребли завалы и в дальнейшем уже работали только со свежими ранениями. Все-таки на Руси сроду не заботилось государство о служивых людях. Пока ты цел и в строю, тебя кормят, поят, ночлег найдут, а как ранило – выкарабкивайся сам. Медиками в ополчении и регулярном войске и не пахло. Были травники и костоправы. Приходилось выкручиваться – ведь раненым надо было не только оказать помощь, но и кормить, дать крышу над головой. Эти три месяца пережил, как кошмарный сон, работа, кровь, бинты, накапливающаяся усталость. Иногда, когда раненых не было, брал с собой Сидора, нарезные штуцера и забирался на крепостные стены, выцеливая неосторожно приблизившихся к крепости конных татар. Была у них такая мода – проскакать вдоль стен, пуская зажженные стрелы в крепость. Но после нескольких удачных моих выстрелов, когда на виду обеих сторон убитый всадник летел на землю, попытки покрасоваться перед крепостью прекратились. Ближе к осени татары стали на приличном расстоянии от крепости сколачивать из бревен непонятное сооружение. Воины из крепости стали гадать, что бы это могло быть? Любопытство довольно скоро было удовлетворено, десяток лошадей, понукаемых татарами, подтащили сооружение ближе и стали метать камни по крепостным стенам, воротам, да и просто за крепостные стены. Стало быть, у татар появился человек с инженерными познаниями. Несколько попыток крепостных пушкарей кончились ничем – то ли расстояние было далековато, то ли пушкари были такие. Когда мне через несколько дней надоели татарские поползновения, я пошел к кузнецу и попросил сделать несколько пар ядер, сковав их между собой металлической цепью длиной около метра. Я просто удачно и вовремя вспомнил, что такие скованные цепью ядра, их называли книппелями, довольно удачно применялись артиллеристами на кораблях, они позволяли удачно разрушать парусную оснастку судов. Сходил на крепостную стену и договорился с пушкарями, выпросив разрешение пострелять самому. Выслушав меня, те лишь рукой махнули:
– Без толку это, далековато.
Спорить я не стал, сам ранее не применял подобного и не знал, что получится в результате. На повозке перевезли книппели, я сначала зарядил пушку обычным ядром, хотелось хотя бы пристрелять. Оглушительно бабахнула пушка, ядро легло в стороне и с недолетом, взметнув облако земли. Поднять ствол выше не позволял лафет, наводка по вертикали была ограничена, в основном пушку на лафете поворачивали по горизонтали. Я не поленился, сходил к плотникам, и мне вытесали два деревянных клина. По моей просьбе пушкари приподняли передний конец лафета и я подложил клин. Вокруг меня уже начал собираться ратный народ – как же, бесплатное развлечение. Пушку зарядили еще раз, выстрелили. На этот раз ядро немного отклонилась влево, но дальность была в самый раз. Татары встревожились, раньше ядра не ложились так близко. Теперь я зарядил пушку книппелями, затолкав поверх пороха сначала одно ядро, затем уложил кольцом цепь и сверху еще ядро.
– А не разорвет ствол? – забеспокоились пушкари.
Как мог, я их успокоил, но они благоразумно отошли подальше. Я поднес фитиль к затравочному отверстию и сам немного успел отбежать. Ба-бах! На этот раз книппель попал в цель, от баллисты полетели щепки, татары бросились врассыпную. Подбежали пушкари, помогли зарядить еще один книппель, внимательно наблюдая, что и как я делаю. Еще один выстрел. От баллисты снова летят щепки, и остатки заваливаются набок. Гордый собой, я пожимал протянутые руки и принимал поздравления. После этого случая авторитет мой у пушкарей значительно вырос, одно дело – лечить, даже очень хорошо, другое дело на войне показать, на что ты способен. Мужик ты или нет. Время тянулось медленно – сон, лечение раненых, изредка охота с крепостных стен на татар. Ближе к осени набеги татарские становились реже и реже, и наконец передовые дозоры доложили, что татары уходят на юг. Посланные из крепости конные разъезды противника не обнаружили. Начал собираться в обратный путь и я. Сидор с Петром собирали вещи в повозку, когда ко мне подскакал гонец:
– К воеводе, срочно!
Я сел в свой возок и направился к воеводе, интересно, что это за срочность такая, ведь боевых действий уже неделю не было. В комнате кроме воеводы сидел пропыленный, уставший человек. Воевода зачитал письмо, показал на гонца:
– За тобой приехали, патриарх Филарет сильно заболел, немедля просит в Москву вернуться, я воинов в охрану дам.
