Князь грязи - Прокофьева Елена Владимировна "Dolorosa" (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Сны Ольги были темны, как смерть.
А потому она не любила спать…
Я читала.
Щелкнул отпираемый замок.
Муж пришел…
Я бросила быстрый взгляд на часы — половина первого ночи, где же он шлялся? — и снова уткнулась в книгу.
Он приоткрыл дверь моей комнаты, постоял, пыхтя и печально бурча животом.
Пусть не надеется… Пусть не надеется, что почти разведенная с ним женщина будет встречать его горячим ужином!
Хочет жрать — найдет себе в холодильнике и согреет чего-нибудь, я теперь готовлю много и разнообразно, девочку надо кормить как следует, у нее и так гастрит от неправильного питания — гастрит, увеличена печень и есть угроза сахарного диабета! Ей еще диабета в таком возрасте недоставало, ко всем ее бедам! Я в лепешку разобьюсь, а откормлю ее и вылечу… Так что и он найдет себе в холодильнике что-нибудь…
Что-нибудь диетическое!!!
— Насть! А, Насть? Ну-у-у… Не будь такой стервой!
Мерзкий, плаксивый голос! Ненавижу. Геральт из Ривии никогда не стал бы так ныть. Тем паче, что этот еще и фальшив при всей своей показной кротости. Как только насытится… Знаю я его!
— На-а-асть!
Я читаю. Я ничего не слышу… Читаю я!!! Он что, не видит?! И книжка, между прочим, очень интересная…
"На Геральта коллекция впечатления не произвела — он пол года жил у Йеннифэр в Венгеберге, а Йеннифэр располагала еще более интересным собранием, содержащим даже невероятных размеров фаллос, взятый, кажется, от горного тролля. Было у нее не совсем удачно выполненное чучело единорога, на спине которого она обожала заниматься любовью. Геральт считал, что если и существует место, еще менее пригодное для любовных игр, так это, пожалуй, только спина единорога живого. В отличие от него, считавшего кровать роскошью и ценившего все мыслимые возможности, предоставляемые этим чудесным предметом мебели, Йеннифэр была на удивление изобретательной. Геральт вспоминал приятные моменты, проведенные с чародейкой на крутой крыше, в забитом пылью дупле, на балконе, причем — чужом, на перилах моста, в раскачивающейся на бешеной реке лодке и во время левитации в тридцати саженях над землей.
Но хуже всего был единорог…"
…А у меня в жизни никогда, никогда не было и не будет ничего интересного и прекрасного!
Муж прошлепал на кухню. Теперь нарочито громко гремит посудой. Ой, не могу! Разведусь я с ним… Быть может, к тому времени Ольга достаточно придет в себя и решит уйти со мной, ко мне… Не могу же я ее оставить с ним! Через год, через два, через три… Сколько ей понадобится времени для того, чтобы стать нормальным ребенком?! Если я и не помру за это время, то наверняка свихнусь и поседею! И долгожданная свобода не даст мне желаемых радостей. Года через три мне будет уже тридцать лет… Тридцать лет! Подумать жутко.
Муж закончил трапезу и прошествовал в душ.
Я снова уткнулась в книгу… Провалилась в книгу! Пришла в себя, то есть вернулась обратно, только когда Андрей подкрался ко мне сзади и, обхватив руками, поцеловал в затылок. Знает ведь, что затылок — чувствительное место, что я — как кошка: люблю, когда меня за ушами гладят!
— Прекрати, — жестко сказала я.
— Да ни за что!
— Прекрати, я не хочу. И, мне казалось, мы с тобой все уже решили.
— С тех пор, как мы с тобой все решили, произошло много интересного и, как мне казалось, ты переменила решение и соизволила остаться! А раз мы не разводимся, так изволь исполнять супружеский долг!
— Да пошел ты… Я осталась ради Ольги! Ради ребенка!
Ради ТВОЕГО ребенка!
— А мне казалось, что Ольга — это просто удобный предлог для того, чтобы позабыть капризы и вернуться в мои объятия не теряя чувства собственного достоинства! — кокетливо улыбнулся Андрей. — И я, заметь, готов простить тебя и принять обратно!
— Но я не готова тебя простить. И, если ты ко мне еще хоть раз прикоснешься…
— То что ты сделаешь? Дашь мне пощечину? Так я тебе за это лапки поотрываю! Уйдешь? А как же несчастный заброшеный ребенок? Оленька? Неужели ты можешь так ее травмировать? Она только-только обрела семью… И потом, как же твое благородство? Тобою все так восхищаются…
— Ты — подонок.
— Когда ты выходила за меня замуж, ты была иного мнения.
— Ты ловко прикидывался порядочным человеком. За год жизни с тобой я разобралась, что ты из себя представляешь. И с меня хватит. Уйди из моей комнаты.
— А что подумает Ольга? Папа с мамой должны спать в одной кровати…
— Ольга не знает, как должны спать папа с мамой. Не помнит. И прекрати спекулировать…
— Я хочу тебя. Я женился-то на тебе только потому, что все время хотел тебя… И я думал, что ты будешь меня развлекать. С тобой поговорить интересно было… А ты говоришь не со мной. С подругами. По телефону. Ты все время читаешь книги. Ты тратишь кучу денег. А теперь еще и спать со мной отказываешься. Так зачем мне, спрашивается, терпеть твое присутствие в моем доме? Какая мне от тебя радость? А для Ольги я няньку найму. Профессионального психолога. Она мне и то дешевле обойдется! И, может, по-ласковее будет… Если бы я знал, что ты фригидна и молчалива, я бы на тебе не женился! Мне нужна женщина, которая будет окупать все мои расходы на нее, до последней копейки. Заниматься благотворительностью я не собираюсь. А в случае с тобой это именно благотворительность!
Я повернулась и посмотрела прямо в глаза ему.
Большие, красивой формы, удивительно яркие… Пустые.
…Господи, да как я вообще могла выйти замуж за этого жлоба? Зачем мне это понадобилось? Я ведь никогда не любила его. Он нравился маме… Она говорила, что Андрей — хорошая партия для меня. И я вышла за него — чтобы исполнить самое заветное мамочкино желание: видеть меня замужем! Чтобы доказать что-то окружающим. Чтобы избавиться от клейма «старой девы»… Господи, как же это мерзко!
Исполнила желание мамочки.
Доказала окружающим, что я не верблюд и могу «захомутать» богатого и красивого мужика!
И старой девой я уже не буду. Буду одинокой, разведенной — почему-то это считается менее постыдным.
Но зато сколько гадости!
И розовые очки разбиты вдребезги…
И я ведь знала все с самого начала!
Я предчувствовала…
Но я жалела его. Трагедия, которой закончился его первый брак, предавала Андрею некий романтический ореол в глазах окружающих женщин. Красивый вдовец…
Я встала и начала собираться. Это было легко — чемоданы стояли нераспакованные. Я собиралась не демонстративно, не театрально, как это делают женщины в надежде, что мужчина начнет их уговаривать и останавливать. Нет, я действительно собиралась уйти! Теперь уже — безвозвратно, потому что все сказанное — последняя капля, которая переполнила чашу…
…а сколько было их, «последних капель»?!
Андрей, наверное, понял, что я не шучу и не играю.
Во взгляде его мелькнула растерянность…
А интересно, чего он ожидал?
— Я оставлю все золотые украшения, которые ты купил, и шубу, как мы и договорились…
— И вечерние платья, — злорадно подхватил Андрей, они тебе уже не понадобятся в той убогой жизни, которую тебе придется вести отныне!
— Да, и вечерние платья… Деловые костюмы, свитера и джинсы я забираю. И все книги, которые я купила: тебе они не нужны. И все мои духи и средства для ванны — думаю, я заработала их за год жизни с тобой!
Андрей рванул меня за руку, повернул к себе…
— Только попробуй меня ударить! Я убью тебя! Убью! прошептала я, чувствуя, как к горлу подкатывают слезы.
В тот момент мне действительно казалось, что я могу убить этого человека… Ткнуть его кухонным ножом! Ведь даже самое кроткое и беззащитное существо можно довести, если очень постараться!
Наверное, мой муж понимал это, потому что отпустил мою руку…
Я прошла в ванную и принялась упаковывать пузырьки.
Андрей пришел в ванную чуть позже, неся на руках сонную Ольгу.
— Вот, Оленька, мама обиделась на меня и хочет от нас уйти! Попроси ее простить меня и остаться. Скажи ей, что папа — глупый. А когда он хочет кое-чего — мама знает, чего папа хочет! — он становится совсем сумасшедший и не соображает, что говорит. Но это оттого, что папа очень любит маму… Оленька, попроси маму остаться! Скажи ей, что она очень нужна нам с тобой обоим…
