Магический Сыск (Трилогия) - Шумская Елизавета (прочитать книгу .TXT) 📗
Джейко все ждал, когда она начнет нападать. Ничего другого он от этой странной полусумасшедшей чародейки не ждал, но она не торопилась. И постепенно складывалось впечатление, что не она колдует, а это волшебство берет ее в плен. Оно словно пожирало ее тело. Почему–то казалось, что внутри него уже нет ничего другого, кроме этого лазоревого цвета. Ни костей и тканей, ни разума, ни души.
Но она все еще стояла на своем месте, а Тацу надо, зачем–то надо было идти мимо нее.
И стоило ему приблизиться на некоторое расстояние, как с другой стороны от него появилась еще одна фигура. Только она была закутана в черное. И смеялась.
Верон Хакт хохотал, будто искренне наслаждался тем, что знал. И знал он явно что–то такое, что должно было привести Джейко Тацу к гибели.
Пространство около него будто темнело, наполняясь черными красками. Одновременно дышать становилось все труднее, а глаз уже было не оторвать от этого ухмыляющегося лица. Оно притягивало взгляд и будто подчиняло себе волю. И как–то становилось уже неважно все, во что до этого верил. Было лишь искушение. Искушение стать таким же, как стоящий перед ним мужчина. Плюющий на общество и человеческие чувства. Порочный и искренне довольный этим.
Пространство вокруг некроманта все темнело, пока наконец не превратилось в единый черный цвет. Он–то и стал скручиваться в жгуты, бьющие по воздуху, будто плетьми. Это колдовство расползалось все дальше, равно как и тьма, что окутывала фигуру чародея не–жизни. И это был не мрак Смерти, это было то, что собой представлял этот мужчина.
А идти надо было все дальше. По невидимой, но ощущаемой дорожке.
Олло Детануске стояла, гордо выпрямившись, и глядела на Джейко через плечо. У нее в руках были палитра и кисточка. А рисовала она прямо на этом сине–сером пространстве. Краски ложились на него изогнутыми лентоподобными линиями, которые, повисев немного в воздухе, начинали кружиться, двигаться, извиваться, как змеи, убегая куда–то в стороны и образуя какие–то совсем нереальные фигуры.
А женщина все рисовала и рисовала одной ей видимую картину. И иногда бросала на мага странные взгляды.
И музыка все кружилась и кружилась, дополняя царящее вокруг безумство.
Уже зная, что увидит, Тацу бросил взгляд в другую сторону, и узрел перед собой монстроподобную фигуру с яростными желто–золотыми глазами. Она почти кружилась на месте, а с ее когтей и клыков разлеталась во все стороны кровь. И он не был уверен, что она не принадлежит людям. А в яростном танце легко узнавались боевые приемы, что так любят оборотни.
«Кто следующий?»
Следующий был Нани Рух.
«А кто еще мог?»
Он стоял в расслабленной позе и тасовал карты, изредка поглядывая на мага.
А колода будто жила в его руках. Карты мелькали с такой скоростью, что невольно возникало подозрение в колдовстве или иллюзии, складывались в самые различные фигуры, с легкостью ложились па воздух и уже сами по нему перемещались. «Короли», «королевы», «кавалеры» вдруг оказывались открытыми и ухмылялись Тацу нарисованными ртами, а потом снова пропадали, прикрываясь одинаковыми рубашками. А Нани вновь собирал всю колоду в руки и вдруг подкидывал, карты взвивались вверх, будто вода в фонтане или плеть.
Потом они окружили игрока беспрерывным потоком–кольцом, самовольно поворачиваясь к чародею то рубашкой, то картинками. В сочетании с ухмылкой Блондина это было еще страшнее, чем тьма вокруг Верона Хакта.
В этот момент Джейко отчетливо осознал, что вот сейчас весь этот непонятный кошмар или кончится, или превратится во что–то действительно страшное. Да, именно.
Однако тут он ошибся. Потому что до конца было еще далеко, а то, что он дальше увидел, страшным никак быть не могло.
Перед ним стоял Алиера. Такой, каким Джейко его запомнил на сцене в опере. Стройный юноша с небрежно уложенными черными волосами и больными темными глазами. Даже сейчас, зная о нем так много, Тацу не понимал его до конца. Но эту тьму под веками он узнавал. Когда–то она так же жила и в его глазах. Правда, к ней примешивалась еще и боль. Но в целом это было то же темное пламя, что сжигало душу Алиеры Лакоста. Даже сейчас, когда его труп лежал в морге Магического Сыска.
Тацу хватило бы и того, что он видел. Но это было еще далеко не все. Потому что Алиера запел.
Восхитительный, невероятно сильный колдовской голос. Он вонзался в сознание и забирал душу. За ним хотелось идти куда угодно, его хотелось слушать и слушать, ему хотелось подчиняться. Подчиняться с радостью и упоением. Этим голосом невозможно было лгать. Эти чувства не могли быть неискренними. И то, что он вызывал в душе, не было плохим или хорошим, оно было настоящим. И это не была магия. Такое могли даровать только двуликие боги в своей небывалой щедрости.
Танцуй со мной, душа, на грани краха,
Я тот, кто побеждал в бою не раз,
Я демон, что в тебе, не зная страха, живет…
Душа… последний это вальс.
Внутри любого есть добро и зло.
Борьба меж ними может длиться вечность,
Но, выбрав только что–нибудь одно,
Ты проявляешь глупость и беспечность.
Пока гордишься святостью своей
И превозносишь благородство с честью,
Из темноты я прихожу к тебе,
Я обучаю ярости и мести.
Танцуй, глупец, пока есть время!
Мгновенья сочтены! Ты мой отныне!
Слова будто иглы вонзались в кожу, боль рвала душу, и так безумно хотелось освободиться. Пойти туда, куда звал этот голос. Хотелось рассмеяться, рассмеяться, как это делают только в безумии. Когда нервы уже сдают и так близко до той пропасти, вокруг которой он всегда ходит. До той, до которой только шаг, но его не сделать. Потому что его постоянно что–то удерживает. Все те невидимые, но самые крепкие нити: друзья, родные, обязанности, страхи и разум. Но которая манит так, что порой хочется кричать от невозможности пойти на ее зов.
Лишь шаг.
Один миг – и никогда уже ничего не будет сдерживать.
Безумство и свобода.
Страсть и вечный зов.
Джейко вскинул больные глаза. Золотые искорки в их радужке почти ослепляли, но тот, кто стоял сейчас над всем этим, не боялся ослепнуть.
Демон с волосами цвета вина и кровавыми глазами.
Он стоял выше и дальше всех. Однако полыхающие в этих очах алые искры было видно так, будто ничего другого в этом мире не существовало. И он смотрел прямо на Джейко. И ему нравилось то, что он видел перед собой. Он не двигался, но казалось, что он приглашал подойти ближе, распахивал свои объятия, как их распахивала бездна, что всегда была слишком близко к Джейко Тацу.
Я отраженье каждого из тех,
Кто так боится сам себе признаться,
Что кроме цели людям услужить,
Он хочет над другими подниматься.
Я прихожу, срывая маски благочестья,
Я обнажаю чувства, мысли, кости, нервы.
Я утверждаю, да – вы все убийцы,
Подонки, воры, шлюхи, мрази, стервы.
Передо мной раздавленный глупец,
Который так страшился стать собою,
Скажи, глупец, терновый твой венец,
Помог ли он тебе в борьбе со мною?
Танцуй под этот мой мотив, танцуй,
Так каждый пляшет с наслажденьем снова,
Последние мгновения воруй,
Когда до поцелуя смерти только слово.
Будь благодарен же, дурак,
За все, что я творил в тебе, тобою.
Тебя запомнят на века
За страсти краткий миг со мною.
Мгновения до смерти, до финала
Короткой жизни этой. Как пожар пылала
Она. Без помощи моей та жизнь пропала,
Ушла б. Остыв, в унылой серости блуждала
Десятки лет… А так триумф коварства!
И вместо сотни лет в пыли
Миг в красках!
«Иди ко мне, Тацу! Иди! И ты получишь все! Иди, мой юный демон! Иди! Я дам тебе все! И всему научу! И ничто больше не будет тебя ограничивать! Иди! Я жду! Я жду! Уже давно жду. Иди же! Не бойся. Я тут и дам тебе все! Ни боли, ни страха, ни забот! Только свобода, страсть и жизнь! Иди ко мне! Иди во тьму! Иди домой!»
И идти стало так легко. Будто он не шел, а почти летел по этому сине–серому миру. И вокруг были те, в чьих глазах полыхали те же чувства. Они смеялись и радовались. Их колдовство, магия их душ – талант, голоса кружились вокруг. Они одобряли. Они знали, что он свой. Они ждали его. Они понимали его.
