Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Бакин Виктор Васильевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
— А где Вовка? — спрашиваю.
— Знаете, Вадим, он позвонил часа два назад, просил приехать. Я приехала и уже около часа сижу, а его все нет.
Квартира Володи на восьмом этаже, а двумя этажами выше жил сосед — фотограф Валерка. Когда Володе хотелось расслабиться, он поднимался на десятый этаж — там всегда были готовы составить ему компанию. Кивком головы я сделал Шехтману знак: посмотри, не там ли он. Вернувшись, он дал мне понять: там.
— Нина Максимовна, я сейчас приду, — сказал я и пошел на десятый этаж. Обругал Валерку и увел Володю домой. Я впервые услышал, как мама резко разговаривала с ним:
— Почему ты пьяный?!
—
Мама, мамочка, ты права! Это ерунда, только не волнуйся. Только не волнуйся!
Нина Максимовна в первый раз при мне замахнулась на сына. Мы уложили Володю спать».
В этот же день — 22 июля — Высоцкий получил паспорт и купил билет в Париж на 29 июля. Позвонил Марине и сообщил дату выезда.
На короткое время забежал А.Штурмин — принес пропуска в Олимпийскую деревню на 25 июля для Высоцкого и Янкловича.
Как раз к этому времени у московских врачей разных специальностей появляется конкурент — Евгения Ювашевна Давиташвили. Дочь кубанской казачки и иранского эмигранта начала свою трудовую деятельность с 13 лет по месту рождения — в колхозе Краснодарского края на Кубани. После окончания Ростовского медучилища и курсов массажисток Евгения продолжает учебу в медицинском университете в Коломбо на Цейлоне, придумывает себе псевдоним «Джуна» и в апреле 1980-го поселяется в Москве. Она лечит биополем («наложением рук») радикулит и гипертонию, язву и головные боли, импотенцию и бесплодие... По Москве ходят легенды о «волшебных руках Джуны». У ее дома стоят очереди, ее рекламируют друг другу самые именитые пациенты, вплоть до членов Политбюро. По данным газеты «Известия» (22 сентября 1995 г.), в разное время пациентами Джуны являлись Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, Папа Римский Иоанн Павел II, художник Илья Глазунов, актеры кино Джульетта Мазина, Роберт де Ниро, Марчелло Мастроянни, кинорежиссеры Андрей Тарковский и Федерико Феллини. В списке исцеленных — И.Андроников, Е.Евтушенко, А.Райкин, Р.Гамзатов, С.Герасимов... Официальная медицина относится к Джуне скептически и требует доказательств. Эксперименты в московских и тбилисских клиниках ничего нового не дают, а удачные случаи специалисты списывают на повышенную восприимчивость пациентов к гипнозу.
В.Туманов специально знакомится с Джуной и рассказывает ей о болезни Высоцкого. Она согласилась посмотреть его и помочь. Позднее на одном из выступлений Джуна рассказала, что к ней обратились за десять дней до смерти Высоцкого: «Я дала ему четырнадцать дней на подготовку, но через десять дней он умер».
Из интервью Е.Давиташвили М.Цыбульскому: «...личная встреча была только одна. Ко мне Володю привел Иосиф Кобзон. Это было 22 июля 1980 года. Он привел Володю ко мне на лечение, но когда я коснулась его, было такое впечатление, что я коснулась пустоты. Это было удивительно. Меня это поразило на всю жизнь, что душа уходит раньше, чем уходит сам человек. Мне было страшно. Я ничего не чувствовала. Как будто я пронизывала все его тело. Я даже не могу это передать... Как будто человек-невидимка. Энергетическое излучение есть, а тела нет. Я сказала, что Володя три дня не должен пить, а через три дня пусть придет. А через три дня его не стало».
Поздно вечером 22-го Высоцкий вместе с Оксаной едут в ресторан ВТО. Владимир въехал прямо на тротуар, к двери. Видевшие его там оценивают, что он был в «плохой форме».
Вспоминает А.Бальчев: «...его появление в ВТО вызвало бурную реакцию со стороны посетителей. Как назло, в ресторане тогда царила невероятно пьяная атмосфера. Наш столик сразу окружили какие-то люди. Все хотели выпить с Володей. Я разгонял народ как мог. Когда мы вышли на улицу, Высоцкий был уже изрядно подвыпивший и попросил меня довезти его до дома. С нами поехали тогда актер Владимир Дружников и Оксана. Из ресторана я прихватил с собой бутылку водки. Володя буквально вырвал ее из моих рук:
"Я должен угостить Дружникова, сам пить не буду".
Еще я хорошо запомнил, что у него с собой было много денег — целая пачка. И мне показалось, что он от них хотел избавиться, пытался их отдать... Как будто предчувствовал... В ресторане он обращался к каждому из нас:"Тебе деньги нужны? Я могу дать..." Я
отвез Володю домой. Больше я его не видел...»Оксана уезжает ночевать к себе домой. В эту ночь остается с сыном Нина Максимовна.
Последний раз, побывав в театре, Высоцкий недоумевал:
— Да что ж это такое? Почему они со мной не здороваются?! Я сказал: «Здравствуйте!», а они не ответили...
Он ждал, что кто-нибудь придет к нему из театра в эти дни... Навестили его только Давид Боровский и Иван Бортник. В театре прекрасно знали, что Высоцкому очень плохо. «Анкетный друг» Золотухин записывает в своем дневнике: «А там Высоцкий мечется в горячке, 24 часа в сутки орет диким голосом, за квартал слыхать. Так страшно, говорят очевидцы, не было еще у него. Врачи отказываются брать, а если брать — в психиатрическую; переругались между собой...»
Прийти к «другу» Золотухину мешала его «природная ненавязчивость»...
А сколько их, тех, кто после смерти будут уверять всех в искренней любви и преданности?! А в те последние дни было какое-то всеобщее попустительство его гибели — все видят, что добром не кончится, и все стоят, опустив руки в ожидании трагического финала.
Вспоминает Е.Авалдуева — кадровик Театра на Таганке: «...Володя позвонил 22 июля... "Господи, Володя, что с тобой?!" —
"Я болен... Я, наверное, скоро умру..."».
В 75-м году в Париже после посещения больницы Шарантон, где лечили старшего сына Марины Игоря от наркомании, Высоцкий пишет в своем дневнике:
«...Все хотят своего — покоя. Врачи — избавления от беспокойного пациента — покой. Игорь — избавления от всех, чтобы продолжать начатое большое дело. Покой. Родители, чтобы больше не страдать. Покой. Я — чтобы мне лучше было. Все своего и по-своему, поэтому общего решения найти почти нельзя».
Теперь, в июле 80-го, Высоцкий сам очутился в таком же положении. Все окружение Высоцкого захотело покоя... Нет, его навещали, иногда был просто круговорот людей, которые приходили, уходили, забегали, убегали... Не квартира — проходной двор. Но...
Оксана: «И пока Володя нормальный и здоровый и может что-то сделать — он нужен всем. Но как только ему становилось плохо... Да, все приходили, но приходили отметиться... Вот мы друзья, и мы пришли. Один посмотреть журнальчики, другой — пластиночки послушает, третий чайку попьет на кухне... Они пришли, отметились — и ушли, — а я оставалась. Ведь никто не хотел ни сидеть с ним, ни возиться... и не спать ночами... Все устали от этого — ведь у всех были свои проблемы, своя жизнь... Захожу — Володя падает в коридоре, а друзья мне говорят: «Да ладно, он прекрасно себя чувствует! Это он при тебе начинает «понты гнать»... Чтобы ты его пожалела...» Все от него безумно устали... Я понимала людей, которые побудут с ним немного, а потом едут домой и говорят себе:
— Господи! Да пропади оно все пропадом!»
В.Янклович: «Но он, действительно, был невыносим последнее время... А мы все были просто люди... И Оксана — тоже человек... Он сотни километров исходил за эти дни по комнате. Страшно кричал. Мама его уже говорила: "Хоть бы забрал его Господь!"».
Утром 23 июля Янклович поехал в институт Склифосовского, чтобы пригласить реаниматоров Сульповара и Щербакова на консилиум.
A. Федотов, который регулярно выводил Высоцкого из «ломки» очередной порцией «лекарства», решил применить собственную методику снятия абстинентного синдрома. Он чередовал успокаивающие препараты с возбуждающими: «Он как бы отдыхает, и в то же время — в тонусе...»
