Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Думаешь, меня это беспокоит? Все, чего я хочу, — это убить тебя!
— Боги пели о том, что приносят в этот мир ваши Имперские Истины! — пронзительно крикнул Праал, и его голос был полон презрения. — Они несут страх и ненависть. Я тоже был глух к музыке, пока боги не открыли мне пути к забвению. Теперь мой долг — положить конец вашему Крестовому Походу!
— Попробуй, — ухмыльнулся Люций. — Даже если ты перебьешь нас всех, придут другие, придут сотни тысяч, и планета превратится в пыль. Твое маленькое восстание окончено, только ты этого пока еще не понял.
— Нет, Астартес, — ответил Праал. — Я выполнил свой долг, я заманил вас в этот котел. Моя работа выполнена! Все, что мне осталось, — это пролить кровь во имя Отца Истваана.
Праал бросился в атаку и провел серию искусных выпадов, заставив Люция отступить назад, но мастеру меча приходилось сталкиваться и с более опытными противниками и одерживать над ними победы. А песня смерти до предела обострила его восприятие, и Люций видел каждое движение противника еще до его начала. Песня струилась в его жилах и воздействовала на непонятном Люцию уровне, но он прекрасно сознавал, что никогда раньше не сталкивался с подобным явлением.
Люций обрушил на Праала град ударов, заставляя отступить, и, хотя его противник успешно защищался, каждый удар оказывался все ближе к цели.
Отблеск страха в глазах Праала наполнил душу Люция жестоким ликованием. Музыкальное копье испустило последний протяжный вопль и разлетелось на осколки под ударом энергетического клинка.
Мастер меча ударил с разворота, обхватив рукоять обеими руками, и вонзил оружие в золотую грудь Праала, пронзив доспехи, и грудную клетку, и внутренние органы.
Поверженный, но еще живой Праал упал на колени, бессильно шевельнул губами, и из его рта хлынула кровь. Люций резко повернул меч, наслаждаясь хрустом ломаемых ребер.
Затем он поставил ногу на тело поверженного врага, освободил меч и торжествующе замер над убитым мятежником.
Вокруг Дети Императора добивали оставшихся стражников дворца, но после смерти Праала песня в крови Люция затихла, и он потерял интерес к битве. Мечник повернулся к трону, ощущая странную тоску о покинувшей его тело музыке.
Он стоял за спинкой трона и не мог видеть сидящего на нем. Но панель управления перед троном, похожая на чудовищно сложный часовой механизм, продолжала работать.
Люций обогнул трон и взглянул в остекленевшие глаза сервитора.
Его голова держалась на тонком остове из металлической арматуры, а корпус поблескивал латунными деталями. Из грудной клетки выдавались острые вибрирующие зубцы, при помощи которых сервитор читал ноты в расставленных вокруг трона книгах. Его руки, сложнейшие двадцатипалые манипуляторы из металла и проводов, мелькали над панелью управления.
Без Праала музыка стала звучать фальшиво, отрывистые аккорды просто гремели невпопад. Эти звуки не шли ни в какое сравнение с чудесными мелодиями, которые подпитывали Люция энергией во время боя с Праалом.
Внезапно ощутив приступ неудержимой ярости, мастер меча взмахнул клинком и превратил контрольную панель в сноп ярких искр и груду обломков. Музыкальный аккорд перешел в протяжный предсмертный стон, потрясший каменные лепестки дворца, а потом растворился в воздухе, словно забытый сон.
Космическая музыка оборвалась, и для Истваана умолкли голоса богов.
Локен отчаянно отбивался от толпы стражников, пытавшихся пронзить его своими сверкающими алебардами, но тут чудовищный грохот сотряс башню, несколько смутив противника и ослабив его натиск. Позади Торгаддон организовал линию огня, и залп из болтеров ударил по черному мавзолею смерти. Дева Битвы, словно подстреленная птица, упала со статуи Отца Истваана. Ее последний отчаянный крик пронзил пространство, а тело, скатившись с крыши склепа, тяжело ударилось о резные камни цоколя.
— С ней покончено! — раздался в воксе голос Торгаддона, несколько удивленного легкостью победы над Девой Битвы.
— Кого мы потеряли? — спросил Локен.
Ряды вражеских солдат заметно поредели после гибели Девы Битвы, но Локен подозревал, что дело не только в смерти певицы. Что-то изменилось в общей обстановке на Истваане, хотя он еще и не понимал, что именно.
— Большую часть отделения Шаггарта, — ответил Торгаддон, — и множество других воинов. Мы не узнаем точно, пока не выберемся отсюда, но есть кое-что еще…
— Что такое? — спросил Локен.
— Лахост доложил, что пропала связь с орбитой. Нет никаких сигналов, словно «Дух мщения» бесследно исчез.
— Это невозможно, — сказал Локен, оглядываясь в поисках знакомой фигуры Лахоста.
Он отыскал сержанта на краю погребальной ямы и торопливо направился к нему. Торгаддон и Випус последовали за ним.
— Возможно или нет, но именно так он мне и сказал, — добавил Торгаддон.
— А как насчет связи с остальными штурмгруппами? — спросил Локен, присаживаясь на корточки рядом с Лахостом. — Как насчет дворца?
— Тут нам повезло больше, — отвечал Лахост. — Я смог докричаться до капитана Эрлена из Легиона Пожирателей Миров. Похоже, что они еще находятся снаружи. Там происходит ужасная бойня, погибли тысячи горожан.
— Великая Терра! — воскликнул Локен, представив себе, что значит «бойня» в понимании Пожирателя Миров, и реки крови, текущие по улицам Хорала — А они могут связаться с кем-нибудь на орбите?
— Капитан, для этого у них слишком заняты руки, — ответил Лахост. — Даже если они и могут связаться с «Завоевателем», вряд ли будут передавать что-то для нас. Я узнал от капитана Эрлена только то, что они убивают врагов голыми руками.
— А что во дворце?
— Ничего. Я не сумел связаться с капитаном Люцием из Детей Императора. С первого же момента, когда они вошли во дворец, со связью стало твориться что-то невообразимое. Иногда удавалось услышать какую-то музыку, но ничего больше.
— Тогда продолжай вызывать Гвардию Смерти. С ними «Диес ире», так что попробуем воспользоваться передатчиком титана для связи с орбитой.
— Я пытаюсь, сэр, но все это не слишком обнадеживает.
— А мы-то думали, что на этом все закончится, — проворчал Локен. — Однако Хорал не собирается сдаваться после гибели своих правителей. Может, Пожиратели Миров правы и нам придется уничтожить всех жителей до последнего? Сюда пора спускать вторую волну десанта, а если не удастся связаться с Воителем, эта кампания может чересчур затянуться.
— Я попытаюсь наладить связь, — сказал Лахост.
— В первую очередь надо связаться с остальными частями штурмгруппы, — приказал Локен. — Мы оказались отрезанными. Надо пробиваться к дворцу на соединение с Пожирателями Миров или Детьми Императора. Оставаясь здесь, мы не дождемся ничего хорошего. Только предоставим истваанцам шанс нас окружить.
— Здесь еще полно вражеских солдат, — заметил Торгаддон.
— Значит, будем пробиваться с боем. Мы не сможем овладеть городом, если будем сидеть и ждать новой атаки.
— Согласен. В западной стене я видел ворота. Оттуда легче всего добраться до города, но и это будет тяжелая работа.
— Отлично, — одобрил Локен.
— Это ловушка, — сказала Мерсади. — Ловушка, и больше ничего.
— Возможно, ты права, — согласился Зиндерманн.
— Конечно, я права! — воскликнула Мерсади. — Малогарст уже пытался убить Эуфратию. Его наемник чуть и вас не убил, помните?
— Очень хорошо помню, — кивнул Зиндерманн. — Но подумай, какая представляется возможность! Там будут тысячи людей, и они ничего не сделают на таком многолюдном собрании. А может, нас и вовсе не заметят.
Мерсади раздраженно отвернулась от Зиндерманна, проклиная упрямство старого итератора. Разве не он несколько часов назад рассказывал сотням людей о вероломстве Воителя? А теперь хочет оказаться вместе с ним в одном помещении?
Их разбудил один из корабельных рабочих, который молча вложил в дрожащую руку Зиндерманна свернутый листок бумаги. Обменявшись тревожными взглядами с Мерсади, итератор прочел послание. Это был декрет Воителя, предписывающий всем летописцам собраться в главном аудиенц-зале «Духа мщения» для того, чтобы разделить с руководством триумф на Истваане III. Еще в нем говорилось о возникших, к большому огорчению Воителя, разногласиях между Астартес и летописцами. Столь великодушным жестом Воитель намеревался развеять все страхи, которые возникли в результате этого непреднамеренного отчуждения.
