Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин (бесплатные версии книг .TXT) 📗
На полпути они увидели явно искусственно нарытое возвышение, на котором стоял большой каменный дом. Огромный красный стяг полководца возвышался над домом в знак того, что тот сейчас находится в доме. Рыжеволосый дежурный офицер, сидевший за столом под навесом, неуклюже поднялся, увидев, что посетитель — женщина. Луций Декумий, его сыновья, Бургунд, Кардикса и вторая служанка остались возле коней, а Аврелия спокойно направилась к дежурному офицеру, рядом с которым стояли часовые.
Поскольку она была полностью закутана в огромную желтовато-коричневую накидку из тонкой шерсти, молодой Марк Валерий Мессала Руф, дежурный офицер, мог видеть лишь ее лицо. Но и этого было вполне достаточно. У него перехватило дыхание. Стоявшая перед ним женщина приходилась ровесницей его матери — но то была самая прекрасная женщина в мире! Троянская Елена тоже не была молодой. Годы не погасили волшебства Аврелии. До сих пор, стоило ей выйти из своей квартиры, как все головы поворачивались в ее сторону.
— Прошу тебя, я бы хотела увидеть Луция Корнелия Суллу.
Мессала Руф не спросил ее имени, он даже не подумал предупредить Суллу о посетителе. Он просто поклонился и жестом показал на открытую дверь. Аврелия вошла, с улыбкой поблагодарив офицера. Хотя ставни были широко раскрыты, чтобы впустить воздух в помещение, в комнате оставалось темно, особенно в дальнем углу, где, склонившись над столом, сидел человек и с занятым видом что-то писал при свете большой лампы.
Раздавшийся в полумраке голос не мог принадлежать никому другому:
— Луций Корнелий?
Что-то случилось. Склоненные плечи напряглись и поднялись, словно желая защититься от страшного удара, а стилос и дощечки отлетели к краю стола. Он повернулся к ней спиной и замер.
Она сделала несколько шагов вперед.
— Луций Корнелий?
Молчание. Но глаза ее уже стали привыкать к мраку. Она разглядела шапку волос, явно не принадлежавших Луцию Корнелию Сулле. Маленькие ярко-рыжие завитушки, довольно смешные.
Он конвульсивно содрогнулся и повернулся к ней. Она сразу поняла, что это был Луций Корнелий Сулла, но только потому, что незнакомый человек смотрел на нее глазами Луция Корнелия Суллы. Ошибиться она не могла.
«Боги, как же могла я так поступить с ним? Но я не знала! Если бы я знала, никакие силы не могли бы затащить меня сюда. Какое у меня сейчас лицо? Что он видит на моем лице?»
— О Луций Корнелий, как я рада тебя видеть! — воскликнула Аврелия вполне естественным тоном.
Она быстро подошла к столу и поцеловала обе щеки, покрытые шрамами. Потом села рядом с ним на складной стул, сжала коленями свои ладошки, заглянула ему в глаза и стала ждать.
— Я не предполагал когда-нибудь снова увидеть тебя, Аврелия, — сказал Сулла, не отводя от нее взгляда. — Ты не могла подождать, пока я приду в Рим? Ты нарушила наш обычный ритуал. Не ожидал этого.
— Кажется, путь до Рима непрост для тебя. Тебя сдерживает армия. А возможно, я почувствовала, что впервые ты не придешь навестить меня. Но нет, дорогой Луций Корнелий, я здесь не поэтому. Я здесь потому, что просто заблудилась.
— Заблудилась?
— Да. Я ищу Квинта Педия. Моя глупая дочь не хочет ехать в Рим, а Квинт Педий — ее второй муж, которого ты не знаешь, — не желает, чтобы она находилась между двумя укрепленными лагерями.
«Получилось очень непринужденно и убедительно, — подумала она. — Он должен поверить».
Но это же был Сулла! Поэтому он сказал:
— А ты шокирована, да?
Она не пыталась уйти от ответа:
— В некотором смысле, да. В основном волосы. Я так думаю, что свои ты потерял.
— Вместе с зубами, — он показал свои десны, оскалившись, как обезьяна.
— Ну что ж, все мы их теряем, если живем достаточно долго.
— Сейчас ты не захотела бы, чтобы я тебя поцеловал так, как поцеловал несколько лет назад, да?
Аврелия склонила голову набок и улыбнулась:
— Я даже тогда не хотела, чтобы ты меня поцеловал, хотя мне это и понравилось. Слишком сильное ощущение для моего спокойствия. Как же ты меня возненавидел!
— А чего ты ждала? Ты отвергла меня. А я не люблю, когда женщины меня отвергают.
— Я помню об этом!
— Я помню тот виноград.
— Я тоже.
Сулла глубоко вздохнул, крепко зажмурился.
— Если бы я мог плакать!
— Я рада, что ты не можешь, дорогой друг, — мягко проговорила она.
— Тогда ты плакала обо мне.
— Да. Но сейчас не буду. Это было бы трауром по исчезнувшему отражению, уплывшему по течению реки. А ты — здесь. И я рада этому.
Наконец он встал, старый, уставший человек.
— Вина?
— Да, пожалуйста.
Он налил вино, как заметила Аврелия, из двух разных бутылок.
— Тебе не понравится та моча, которую мне приходится пить в эти дни. Такую же сухую и кислую, как я сам.
— Я и сама совершенно сухая и кислая, но не буду настаивать на том, чтобы попробовать твое пойло, если ты не рекомендуешь. — Она взяла протянутую ей простую чашу и с благодарностью отхлебнула. — Благодарю, вкусное. Мы провели целый день в поисках Квинта Педия.
— О чем думает твой муж, заставляя тебя выполнять его работу? Он опять в отъезде? — осведомился Сулла, опустившись на стул с заметным облегчением.
Блестящие глаза Аврелии вдруг стали стеклянными.
— Я уже два года как вдова, Луций Корнелий.
Он удивился:
— Гай Юлий мертв? Он же был совершенно здоров. И к тому же молод! Убит в сражении?
— Нет. Он просто умер — внезапно.
— А я вот на тысячу лет старше Гая Юлия, но все еще цепляюсь за жизнь, — с горечью произнес Сулла.
— Ты — призовой конь, а он — простой солдат. Хороший человек. Мне нравилось быть его женой. Я никогда не считала его человеком, которому следует цепляться за жизнь, — сказала Аврелия.
— Наверное, он и не цеплялся. При моей власти в Риме ему было бы трудно. Я думаю, он последовал бы за Карбоном.
— Он был сторонником Цинны ради Гая Мария. Но Карбон? Не знаю. — Аврелия сменила тему. Она уже привыкла к его новому облику, сменившему прекрасный лик Аполлона. — Твоя жена здорова, Луций Корнелий?
— Была здорова, когда я последний раз слышал о ней. Она все еще в Афинах. В прошлом году родила мне двойняшек, мальчика и девочку. — Сулла хихикнул. — Она боится, что они вырастут похожими на их дядю Свинку.
— О бедняжки! Хорошо иметь детей. Ты когда-нибудь вспоминаешь о других своих двойняшках — о тех мальчиках, которых тебе родила твоя германская жена? Теперь они совсем взрослые.
— Молодые херуски! Добывают скальпы и заживо сжигают римлян в плетеных клетках.
Все будет хорошо. Он успокоился. Казалось, его уже не мучило ее присутствие. Из всех судеб, которые Аврелия придумывала для Луция Корнелия Суллы, в ее фантазиях никогда не возникало потери его особой, неповторимой привлекательности. И все же это тот же Сулла. «Его жена, — подумала Аврелия, — наверное, любила его, как никого на свете, когда он выглядел Аполлоном».
Они поговорили еще какое-то время о минувшем, обмениваясь новостями о том о сем. Ему, как она заметила, нравилось говорить о своем выдвиженце Лукулле, а ей, по его наблюдениям, нравилось говорить о своем единственном сыне, которого теперь называли Цезарем.
— Насколько я помню, молодой Цезарь был весьма эрудированным юношей. Должность фламина Юпитера должна подходить ему, — сказал Сулла.
Аврелия колебалась. Казалось, она хотела что-то сказать, но произнесла явно совсем другое:
— Ему пришлось очень постараться, чтобы стать хорошим жрецом, Луций Корнелий.
Нахмурясь, Сулла посмотрел в окно.
— Вижу, солнце склоняется к западу. Вот почему здесь темно. Тебе время отправляться. Тебя проводят мои новобранцы. Квинт Педий живет недалеко от моего лагеря. Ты можешь сказать своей дочери, что если она останется, то она — дура. Мои солдаты — не кровожадные звери, но если она истинная Юлия, то сделается для них искушением, а войскам нельзя запретить пить вино, когда они безвылазно торчат в лагере в Кампании. Немедленно увози ее в Рим. Послезавтра я дам тебе сопровождающих до Ферентина. Это позволит вам избежать когтей обеих армий, запертых здесь в лагерях.
