Светлым по Темной - Чайкова Ксения (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Помолитесь за меня великой богине, святой человек, попросила я, свесившись с зарты и передавая жрецу пару медяков. Тот невозмутимо принял их, кивнул и начертал в воздухе стандартный знак храмового благословения и напутствия.
— Да пребудет благоволение Увиллы над головой чада ее, да увенчаются успехом все его дела и начинания, — церемонно пропел жрец, раскинув руки и глядя на виднеющиеся над крышами жилых домов спиральные шпили храма. Шагавший мимо гончар на всякий случай сдернул с головы засаленный войлочный колпак и состроил на лице благолепное выражение. Я молча наклонила голову и вновь тронула бока Ненависти каблуками, оглядываясь на своих спутников-покупателей-конвоиров. Делегация морщила свои светлые носы и выглядела так, будто ее сейчас стошнит в полном составе. Потом Шерринар опомнился и отвел взгляд, а его ученички поспешно замахали руками, творя какие-то неизвестные мне знаки и взывая к своим светлым богам. Эльфо покосилось мрачно, ухмыльнулось криво, но оставило свои комментарии при себе, за что я была очень благодарна. Но, в самом деле, к кому мне еще взывать о помощи, кроме как к богине Увилле?
— А у вас здесь всегда так? — робко поинтересовался у меня Айрэк, опасливо оглядываясь по сторонам, словно боясь быть услышанным.
— Как — так? — удивилась я.
— Ну, оживленно, суетливо… В Сэлленэре в это время половина населения еще лежит в своих постелях, а две трети вставших не вышли из домов.
— Валайя никогда не спит, — пожала я плечами, решив не отталкивать парня, впервые обратившегося ко мне без подколок и издевательств, а нормально с ним пообщаться. — В Темной Империи ночей вообще не слишком боятся. Да и утром особенно не залеживаются — чем раньше встал, тем больше наработал и съел. К тому же, пока ты валяешься в постели, могут съесть тебя. Кто-то предпочитает ночную работу, кто-то — дневную, но сама Валайя никогда не отдыхает и не смолкает ни на секунду.
— Ты говоришь о городе, как о живом существе, — заметил Шерринар, внимательно прислушивавшийся к моим рассеянным рассуждениям.
— Он и есть живой. Сотни тысяч отдельных жизней, сплетающихся в один цельный организм.
— Какие-то странные фантазии у тебя, темная. Головой нигде не ударялась? — деловито поинтересовалась Инната, теребя поводья и искоса поглядывая на меня.
— Нет. А что, так заметно? По-моему, это вы, светлые, на всю голову стукнутые.
— Дивена, не смей ругаться с делегацией! — противным писклявым голосом передразнила Мастера эта наглая девица.
— А я и не ругаюсь, просто констатирую факт, передернула я плечами и отвернулась, показывая, что тема закрыта. Инната неодобрительно засопела, но с ответными выступлениями не спешила, видимо, не сумев придумать ничего умного или ехидного. А может, просто размышляла над лексическим значением сложного, богатого словосочетания «констатировать факт».
Но в чем-то светлые определенно были правы. Чем дальше от Школы и ближе к городским воротам, тем многолюднее становились улицы, грязнее — тротуары, хуже — дорога. Валайю изначально возводили для выполнения столичных функций, поэтому с ее проектировкой и планированием архитекторы расстарались, как могли. Сердце города — императорский дворец — одним боком притиснулся к Туманной гряде, а с другого бока прикрывался домами знати. Те, в свою очередь, закрылись, как щитом, Темной Школой магических искусств, а уж за ней, опоясанной каменными стенами, не уступающими толщиной городским, начиналась, собственно, сама столица со всеми ее кварталами, улицами, парками и подворотнями. Такое расположение столичных объектов было спланировано не без умысла. При осаде противник, взявший городские стены, довольно уверенно продвигался в глубь Валайи, пока не встречался с непреодолимым препятствием в виде Темной Школы магических искусств. И дело даже не в той дурной славе, коей испокон веку пользовались искусники. При малейшей опасности для Императора и намеке на штурм школьной твердыни всех учеников выводили на стены, и они, под руководством преподавателей, давали неприятелю решительный отпор, после которого тот бежал, роняя щиты и копья, мечтая оказаться подальше от цитадели знаний и юных дарований, грызущих в ее стенах гранит магических наук. Даже недоученные искусники — страшная сила, особенно если они умело организованы и должным образом подготовлены знающими наставниками.
В состоянии боевой трансформации десяток школяров с факультета управления внутренними резервами способен обратить в бегство несколько сотен закованных в доспехи рыцарей. Вернее, бежать-то кинутся все, а вот действительно убегут — немногие. А уж если вспомнить магов-предметников, использующих силу, годами копящуюся в артефактах и амулетах… В общем, все штурмы Валайи захлебывались кровью под стенами Школы, поэтому Темный Император и высшая знать чувствовали себя вполне спокойно и защищенно, прикрывшись таким своеобразным живым щитом — ведь со стороны неприступной Туманной гряды не смогут подобраться даже гномы, которые как никакая другая раса любят горы и умеют по ним ходить. Но чем дальше от Школы и соответственно кварталов аристократии, которые она прикрывает, тем беднее становились строения и их обитатели. Ночью, пожалуй, я бы даже искусникам не посоветовала соваться сюда поодиночке. Светленькие старательно морщились и кривились, но особого удивления или отвращения в их глазах я не заметила, из чего заключила, что все это им привычно, и в Сэлленэре дела обстоят не намного лучше. Но светлые — они на то и светлые, чтобы не преминуть продемонстрировать свое отвращение к столице Темной Империи. Шерринар старательно делал вид, что искренне возмущен окружающими нас перекошенными рожами, Айрэк тихо хихикал, Инната изображала с трудом подавляемыe рвотные позывы, а Айлайто с ненавистью прожигало взглядом трех темных эльфов, отвечающих такими же злобными кривляньями и паскудными ухмылками — похоже, им, как и мне, было очень любопытно, какого же пола путешествующее в составе делегации остроухое чудо природы. А город не обращал на нас никакого внимания. Вопреки расхожему мнению, бытующему в Светлой Империи, на улицах Валайи не творились кровавые оргии и не служились черные мессы, непременным атрибутом коих являлись жертвоприношения разумных существ. Магией здесь тоже никто особенно не баловался, исключая разве что простые бытовые заклинания, призванны
е облегчить или украсить жизнь. Нет, когда-то подобные безобразия — жертвоприношения, черные мессы и тому подобную пакость — эти улицы и стены, конечно, видели, но та эпоха, в хрониках названная Дикой, уже лет четыреста как закончилась, сменившись более цивилизованной и спокойной эрой. Да у какого парода, в конце концов, не было периода варварства и дикости?! Так что зря светлые свои носики морщат и губки надувают, в их Сэлленэре в те времена не лучшие события творились.
Что меня всегда поражало в Валайе, — это осведомленность ее жителей вроде бы обо всем, наряду с незнанием самого главного. Например, всем и каждому было известно, что официальная любовница Темного Императора страшна, как все семь смертных грехов, и никому и в мысль не могло прийти, что она в свое время была выпускницей нашей Школы и привлекла монарха отнюдь не внешними данными и даже не умом, коего у нее, кстати сказать, было не особенно много, а с помощью настоев и зелий, книги с рецептами приготовления которых в школьной библиотеке выдавали только начиная с десятого курса. Все знали, что недорогие (правда, не очень квалифицированные) магические услуги можно получить в любимом кабачке студиозусов — «Пескаре и чернильнице», но отчего именно в нем, а не в подобном ему заведении почти под стенами Школы, не понимал никто, кроме самих учеников. Всей улице было известно о шашнях жены пекаря с молочником, но никто и не подозревал о ее более чем близких отношениях с кузнецом. Все располагали информацией о проведении публичных казней на площади Страданий перед тюрьмой, но никто и предположить не мог, что папаша Серьен, главный городской палач, очень жалеет осужденных и угощает их перед началом экзекуции болеутоляющими настоями, купленными за свои деньги. Забавные сплетни, слухи, полунамеки и умолчания составляли особый шарм и непередаваемый колорит Валайи; в этот город — город-сплетник, город-насмешник, город-циник нельзя не влюбиться… Если, конечно, ваша душа не заполнена светлыми бреднями и замшелыми предрассудками. Я прощалась с Валайей, испытывая грусть и ностальгию, делегация же едва не вприсядку пошла, когда мы миновали городские ворота и выехали на широкий наезженный тракт, ведущий к границам со Светлой Империей.
