Яд змеи - Дручин Игорь Сергеевич (читать книги полные txt) 📗
Байдарин поднялся. Солнце давно село, накатывался ночной мрак, вызывая чувство бесприютного одиночества. Сергей Александрович вошел в дом, но воспоминания, как дурной сон, не оставляли его. Байдарин ближе других был знаком с туземцами. Их деревня находилась в часе ходьбы от его дома. Мимо его окон они часто возвращались с охоты или ходили на рыбалку. Это всегда были мужчины, вооруженные копьями. Женщин он встречал лишь вблизи деревни, да и то редко. Случалось, что мужчины останавливались у его дома на отдых. Один из них степенно приближался и клал на крыльцо рыбу или хороший кусок мяса. Если Сергей Александрович выходил навстречу, они немедленно поднимались и уходили.
Когда-то Байдарин спас вождя деревни Туару от невыносимой боли. В здешних реках водилась небольшая, но крайне ядовитая рыба. Сергей Александрович испытал ее на себе. Тогда у него едва хватило воли добраться домой и ввести противоядие. Туару упал у его крыльца. Туземцы молча смотрели, как в страшных корчах извивается тело вождя. Едва взглянув из окна на распухшую ногу, Байдарин по характерному крестообразному рисунку определил укол шипов скорпены, как прозвал он по-земному эту маленькую мучительницу. Когда Сергей Александрович вынес шприц, воины стояли вокруг вождя, направив на него свои копья. Их сосредоточенные лица яснее слов говорили о их намерении.
— Подождите! — крикнул Байдарин, сбегая по ступенькам вниз. Воины не шевельнулись. Тогда метеоролог, нырнув под копья, вонзил шприц в ногу вождя. В ту же секунду лес копий окружил тело Сергея Александровича. Он даже почувствовал острое покалывание под лопаткой. Полчаса, пока Туару не пришел в себя, просидел Байдарин в неудобной позе. Любое движение его тела сопровождалось уколом копья. Потом Сергей Александрович насчитал на себе одиннадцать кровоточащих ранок… Туземцы ушли, не проявив никаких чувств, и только месяц спустя он нашел на крыльце их первое подношение — связку свежей рыбы. С этой первой данью признания у поселенцев снова возникли надежды на контакт с аборигенами, но все осталось по-прежнему, хотя время от времени на крыльце Байдарина появлялись новые подношения.
Засветился экран связи. Байдарин нажал клавишу, включая запись. Последние годы он многое записывал, считая, что их беседы с поселком помогут полнее понять грядущим исследователям атмосферу их жизни и дополнят ту информацию, которую считают важной лишь сами поселенцы.
На экране возникла фигура Леонида Игнатьевича Журавлева. Глядя на его сухое, изрезанное глубокими морщинами лицо, Байдарин непроизвольно вздохнул.
— Как жизнь, старина? — голос Журавлева, тихий, с хрипотцой, насторожил Байдарина.
— А ты как?
— Плохо, старина. Что-то неможется… А Володя совсем плох. Придется тебе нас тащить на корабль… Останешься один, как могиканин.
— Поскрипишь еще, Игнатьич, — подбодрил Байдарин, глядя на биохимика. — Ты ведь всю жизнь на пилюлях и ничего…
— Ладно, не утешай. Просьба у меня… Возьмешь штаммы с последней генерации вируса Е-735. Приглядишь за ними пару лет, может получится обновление… Мне уже не дотянуть.
— Возьму, Леонид Игнатьич.
— Вот и хорошо. Ты у нас живучий. Может быть, встретишь наших… Как твои эскимосы? Не появлялись?
— Давно не было.
— К нам твой крестник заглядывал или его сын… Не знаю, кто их, молчальников, разберет. Я с ним разговариваю, а он как не слышит. Смотрит своими глазищами, как будто прикидывает, долго ли еще протянем… Так и не добился ни одного слова. Зря мы изучали их язык: все равно тайна обновления осталась за семью печатями…
— Ты все еще веришь, что они могут?..
— Веришь, — хмыкнул биохимик. — Куда деваться? На моей жизни это третий случай среди аборигенов, которых я знал.
— Ты думаешь, что Туару…
— Не думаю, предполагаю… Он выглядит семнадцатилетним юношей… Если это он, конечно…
— Да… — вздохнул Байдарин. — Хотелось бы на него взглянуть. У него шрам на правом плече…
— Шрам, говоришь? Не заметил. Может, и не он, хотя, если феномен обновления существует, шрам тоже может сойти… У меня был такой случай с карнаухим… Изодранное ухо заросло. Жаль, кролик погиб…
Журавлев откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Прости, — сказал он минуту спустя, усилием воли подавляя головокружение и слабость, — выдохся… Теперь получше…
— Игнатьич, честно… Опять на себе пробовал? — встревоженно вглядываясь в лицо биохимика, спросил Сергей Александрович.
— На ком же еще? Володя и так плох…
— Я приеду, Игнатьич!
— Кризис миновал, Сережа. Не стоит. Такие поездки в нашем возрасте… Через пару дней будет порядок… Смотришь, еще переживу тебя… До завтра.
Экран погас. Байдарин отключил запись. Зря мучает себя Журавлев на старости лет. Сергей Александрович не верил в феномен обновления, хотя ему случалось видеть туземцев, удивительно похожих на своих отцов. Долгие годы экспериментов биохимика с вирусами только подтверждали точку зрения Байдарина. Какие-то процессы вирусы, безусловно, стимулировали. На старых кроликах быстрее заживали раны, легче проходило сращивание поврежденных костей, но подопытные животные гибли, прожив отпущенный им природой век.
Сергей Александрович долго ворочался в постели. Виновата в этом была не только старческая бессонница. Ему трудно было примириться с мыслью, что в скором времени останется один на планете, хотя по возрасту он не уступал биохимику. Здоровый, крепкий организм… Нет, не следовало Журавлеву экспериментировать на себе… Пожалуй, завтра надо съездить к ним. Кто знает? Может быть, им придется увидеться в последний раз…
Утром, после завтрака, Байдарин отрегулировал автоматику на метеостанции, за сто с лишним лет она все чаще начинала давать сбой, и вывел вездеход из гаража. Из всей привезенной техники только вездеходы оставались надежными, хотя для их ремонта требовалось немало ухищрений…
Над домом вспыхнул зеленый огонек сигнала. Его вызывали на связь. Сергей Александрович вошел в дом. Лицо биохимика заметно посвежело.
— Здорово, старина! Кажется, мы еще поживем! Володе тоже лучше. Наверное, заразился от меня. Сегодня сам поднялся с постели… Ты куда-то собрался?
— К вам. За сутки доеду.
— Давай. Я тебе покажу новые штаммы. Может, рискнешь? Ты же у нас самый крепкий.
— Для науки — готов на все руки, но тело принадлежит мне, — отшутился Байдарин.
— В общем ты прав. Должен же оставаться контрольный субъект для сопоставления. Так мы ждем.
Байдарин помахал рукой. Экран медленно угас. Метеоролог последний раз окинул взглядом приборы. Автоматика работала исправно. Можно было отправляться в путь со спокойной душой. Сергей Александрович заблокировал вход в аппаратную и вышел на крыльцо. Здесь его ожидала первая неожиданность: в нескольких метрах от дома выстроилась толпа туземцев. Они стояли, образовав полукруг, так же, как это бывало прежде, когда они приходили к нему с дарами, однако на этот раз лица их казались не такими непроницаемыми, как обычно, а скорее дружелюбными и даже несколько почтительными. Вперед выступил смуглый юноша, в котором Байдарин сразу узнал Туару. Сергей Александрович взглянул на правое плечо — шрама не было.
— Я слушаю тебя, сын Туару, — сказал метеоролог.
— Туару думает, Сере-Гей стал шибко стар. Помирать надо. Долина Смерти нельзя…
Сын Туару подошел к крыльцу и положил какую-то коробку. Затем он с достоинством удалился в сопровождении своих соплеменников. Ошеломленный Байдарин молча смотрел им вслед. За все время знакомства с аборигенами он не слышал и двух слов, сказанных ими, а тут целая тирада, да еще какая! Значит они все понимали, если даже запомнили его имя! Значит, не зря старался Климов, размещая чувствительные микрофоны вблизи деревенских троп, и, как пчела, собирал по крохам знания об их языке! Но какое значение они придают этому странному подарку? Не есть ли это начало контакта? Байдарин поднял с крыльца коробку и внимательно осмотрел ее. Сплетенная из волокнистых растений она была перевязана накрест полоской тонкой невыделанной кожи. Сергей Александрович подвигал коробкой. Внутри что-то зашуршало… Байдарин в раздумье смотрел на коробку, не зная, что с ней делать…
