Медальон для невесты - Картленд Барбара (чтение книг .txt) 📗
— Не сомневаюсь, что так оно и есть, — немного смущенно пробормотал мистер Фолкерк, словно бы в этом была какая-то часть и его личной вины, будто он чего-то недосмотрел и теперь должен понести заслуженное наказание.
— Когда я пришла сюда в помощь бывшей настоятельнице, мне было пятнадцать, а за плечами — три года работы в другом приюте! — пустилась в личные воспоминания миссис Бэрроуфилд. — Я-то думала, что это лишь очередное повышение.
У нее вырвался хрипловатый смешок.
— Уверяю вас, мистер Фолкерк, я не собиралась оставаться здесь надолго, но вот же — прошло столько лет, и я теперь — настоятельница! Каково? А ведь помощи мне ждать совсем неоткуда…
— Мне и в голову не могло прийти, что все обстоит так плачевно и безнадежно, — негромко и с легким смущением отвечал мистер Фолкерк. — Но почему попечители приюта не написали обо всем его светлости? Это могло бы помочь… Да-да, наверняка могло бы помочь! Во всяком случае, они были бы извещены, и как знать… — Он готов был по законам риторики развивать эту мысль, но был неожиданно и довольно-таки развязно прерван.
— Они-то?! — презрительно фыркнула миссис Бэрроуфилд, не дожидаясь, пока посланец герцога договорит свою мысль. По ее разумению, никуда от нелицеприятной правды не спрячешься, ни за какие резоны. — Кто-то давно помер, а другим до нас нет никакого дела…
Перехватив удивленный взгляд мистера Фолкерка — не то от того, что его внезапно прервали, не то от неожиданности услышанного, — она поспешила объяснить:
— Полковник Мак-Наб умер три года назад, — и она тихонько хлопнула ладонью по краю стола, словно сдвинула костяшку на счетах, — мистер Камерон вечно болен, да и возраст у него такой, знаете ли — к восьмидесяти. — Еще хлопок, еще костяшка передвинулась в направлении реки Стикс… — Лорд Херчингтон? Этот безвылазно живет у себя в поместье, и о нем с момента смерти герцогини ни слуху, ни духу… — Последний хлопок, венчающий скорбный перечень, прозвучал, как звук молотка по крышке гроба.
— Могу лишь пообещать, — пробормотал мистер Фолкерк, впечатленный предъявленной ему картиной, — что сразу, как только вернусь в Шотландию, я расскажу его светлости о вашем бедственном положении.
— Была бы вам очень признательна, — отозвалась миссис Бэрроуфилд совсем другим — весьма довольным — тоном и еще раз переплела пальцы и снова их расцепила. — Знаете, сколько у меня сейчас на попечении детишек? — В ее взгляде засквозили тоска и усталость.
Мистер Фолкерк отрицательно покачал головой.
— Тридцать девять! — почти торжественно возвестила миссис Бэрроуфилд. — Тридцать девять! — повторила она для усиления впечатления. — А присматривать за ними приходится кому? — Она чуть сбавила напор и закончила фразу с горечью в голосе, почти с отчаяньем: — Мне одной! — Картина получила финальный мазок кистью, приобретя полноту и законченность. Полюбуйтесь, не проходите мимо, расшевелите свои добродетели, раскройте свои кошельки! И поскорее!..
Мистер Фолкерк приподнял одну бровь в знак крайнего изумления.
— Ей-богу, это непорядок! Так не должно быть! — проникновенно продолжила миссис Бэрроуфилд, с удовлетворением уловив уважительный посыл посетителя. — У меня уже не те годы, чтобы за всем успевать самой…
Она обиженно повела плечом, разом допила свой портвейн и снова потянулась к бутылке.
При взгляде на ее раскрасневшееся лицо, обозначившиеся мешки под глазами да парочку лишних подбородков, появившихся с момента их последней встречи, мистер Фолкерк смекнул, что она регулярно утешает себя спиртным. И неважно, был ли это дешевый портвейн, которым сам он не собирался портить себе желудок, или джин, справедливо именуемый в народе «материнской погибелью».
Впрочем, ничто из этих мыслей не отразилось на его благородном лице. В конце концов, он прибыл сюда не ради душещипательных разговоров и цветистых воспоминаний, что бы там ни было. Он напустил на себя вид самый что ни на есть невозмутимый и стал ждать, когда появится удобная брешь в рассуждениях настоятельницы приюта, чтобы он мог перейти к делу.
Мистер Фолкерк был высок, хорошо сложен. В молодости он слыл невероятным красавцем, но и по сей день выглядел весьма импозантно — во многом благодаря густым, поседевшим на висках волосам и поджарой фигуре, лишенной сколько-нибудь явного намека на полноту. Двигался он легко и изящно. Во всем его облике читалось достоинство. Вдобавок он пользовался всеобщим уважением как управляющий герцога Аркрейгского.
— Я непременно расскажу о ваших проблемах его светлости, — проговорил мистер Фолкерк, а миссис Бэрроуфилд в этот момент поднесла опять полный стакан к губам. — Пока же мне важно знать…
Но миссис Бэрроуфилд не сдавала позиций, и остановить ее было не так-то просто.
— Прошу вас, прошу настоятельно, скажите его светлости, что мы теряем репутацию заведения, поставляющего крепких и здоровых подмастерьев! — Она провела языком по верхней губе, слизывая с нее бурую полоску портвейна. — Вот лишь на прошлой неделе пожаловал ко мне хозяин портновских мастерских! И заявил, вы только послушайте, буквально следующее: «Мне нужны два ваших лучших паренька, миссис Бэрроуфилд, а не то отребье, которое вы всучили мне год назад». А что случилось с парнишками, которых я отправила вам, поинтересовалась я. «Понятия не имею, — заявил он, — разве это работники — вечно хныкали да болели. Я выставил их за дверь безо всяких рекомендаций!»
Лицо мистера Фолкерка потемнело.
— Нельзя допускать подобных вещей, когда речь идет о приюте, который уже тридцать лет находится под опекой семейства его светлости! — с возмущением отвечал он.
— Так и я о том же! — усмехнувшись, победоносно воскликнула миссис Бэрроуфилд. — Это удар по репутации его светлости! А мы, хоть и живем далеко от вас, питаем глубочайшее почтение к шотландской знати.
— Весьма признателен, миссис Бэрроуфилд, — породистая голова шотландца снова совершила кивок, исполненный почтительного уважения к последнему заявлению, пусть оно и могло быть в данном случае бесхитростным демагогическим приемом.
— Вот почему я очень надеялась, — продолжила миссис Бэрроуфилд, и голос ее задрожал, — что вам удастся уговорить новую герцогиню заглянуть на денек сюда, к нам…
— Но герцогиня… Ее уже нет в живых! — был ей ответ.
— Как… нет в живых? — Миссис Бэрроуфилд, снова поднесшая было к губам стакан, поперхнулась, обескураженная. Рот ее так и остался открытым, что сделало ее похожей на удивленного тетерева.
— Просто нет, — спокойно повторил мистер Фолкерк, и его благородная голова наклонным движением подтвердила то, что он сообщил. — Ее светлость скончалась во Франции несколько недель тому назад.
— Ну надо же! Я и подумать не могла о таком… Как же такое могло случиться?.. Во Франции, вы сказали?.. — Миссис Бэрроуфилд громко сглотнула. — Странное дело — во Франции… Бедняжка совсем недавно ходила в невестах… Вроде и года не успело пройти, как они с его светлостью поженились…
— Десять месяцев, если уж на то пошло, — уточнил мистер Фолкерк. В этом случае он не ошибся.
— И вот теперь она предстала пред своим Творцом! Ах, бедняжка. Ну что за судьба… А ведь я и глазком не успела взглянуть на нее… — горестно сетовала ошеломленная настоятельница.
Последовала пауза, и мистер Фолкерк, как бы боясь, что на него обрушится шквал вопросов, поспешил предупредить его, повернув разговор к цели своего визита:
— Его светлость герцог Аркрейгский уехал сейчас на север, распорядившись перед тем привезти ему одного из ваших воспитанников.
— Одного из воспитанников? — эхом повторила миссис Бэрроуфилд, еще не осмыслив услышанного. — Воспитанников… Воспитанников… Ах, да, воспитанников! Должно быть, его светлости требуется паренек для работы по дому или на кухне… Дайте-ка я раскину мозгами…
— Нет-нет, — поспешно прервал ее мистер Фолкерк. — Его светлость приказал привезти одну из ваших девушек. Главное, чтобы ей было больше шестнадцати.
— Больше шестнадцати? Да вы шутите?! — воскликнула миссис Бэрроуфилд, и лицо ее пошло пятнами. — Вам не хуже меня известно, что мы выставляем их из приюта, как только им исполнится двенадцать — а если подвернется возможность, то и пораньше.
