Месть Танатоса - Гавен Михель (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗

Что еще остается скрытым на дне озера, в заполненной водой горной расщелине? Старожилы близлежащих поселков нарекли озеро «Чертовым» за нелюдимость и мстительный норов — скоро оно покажет заезжим «искателям» свой характер.

Существовало предположение, что именно на дне Топлицзее нацисты спрятали золото, важнейшие документы СД, в том числе и списки тех, кому позволено было эсэсовскими фюрерами не погибать в захваченном Берлине или на виселицах союзников, а перебраться тайком на подготовленные заранее базы в Южной Америке и оттуда продолжать борьбу. Также предполагалось, что в тайниках «Чертова озера» хранится оборудование секретных лабораторий Отто Скорцени, расположенных на территории лагеря Заксенхаузен, где производились фальшивые долларовые и фунтовые банкноты — нацисты меняли их позднее на настоящие и тем пополняли свои богатства.

Охоту на сокровища, спрятанные Отто Скорцени, объявил один из ближайших друзей Курта, журналист Франц Рихагль. Он же и подбил Курта на участие в организованной его газетой экспедиции. В то время весь мир был взбудоражен открывшимися тайнами Топлицзее, и все ожидали дальнейших успехов в поисках. Курт не устоял перед искушением «схватить» сенсацию. Он поехал, и Лотта поехала с ним. С тех пор их совместная жизнь переменилась, точнее, она закончилась. После экспедиции на Топлицзее, имевшей трагический финал, Курт отдалился от жены. Он начал собственный «поход» на Третий рейх, не подозревая даже, с какими силами ему придется столкнуться впереди.

Приятель Курта считался опытным человеком — бывалым журналистом и спортсменом-аквалангистом. Он долго шел по следу «бухгалтера смерти» Адольфа Эйхмана и, сотрудничая с центром Визенталя [1], помог израильтянам выследить того в Аргентине. После казни Эйхмана он готовил такую же судьбу и для главной звезды нацистского рейха, штандартенфюрера СС Отто Скорцени, который, как показывали документы, считался причастным к сокрытию клада на дне Топлицзее.

Но Отто Скорцени оказался хитрее. Он оставил при Топлицзее «мину замедленного действия», которая взорвалась точно в срок. Во время одного из погружений Франц Рихагль погиб при очень странных обстоятельствах. Под водой кто-то перерезал шланг подачи кислорода, и Франц задохнулся. В ту же ночь на берегу произошло еще одно неприятное событие: два австрийских горноспасателя исчезли с бивака — на месте их пребывания царил хаос. Нашли их не сразу и довольно далеко — в горной расщелине со вспоротыми точно маникюрными ножницами животами.

Естественно, что после трех смертей, свершившихся одна за другой, в том числе знаменитого журналиста, газета прекратила экспедицию. Курт и Лотта возвратились в Гамбург. У обоих создавалось впечатление, что смерть Рихагля не могла быть случайной, так же как и двух австрийцев, пострадавших с ним одновременно, — за исследованием неотлучно следили, контролировали каждый шаг. Увы, разгадка той тайны припозднилась. Она пришла, когда и самого Курта уже не было в живых.

Все газеты мира сообщили о смерти… безвестного учителя, который долгие годы жил недалеко от озера Топлиц. Скромный, угодливый, одинокий человек, он радушно встречал приезжающих на поиски нацистских сокровищ журналистов и обычных старателей, предоставлял им в распоряжение свой дом. После его смерти полиция обнаружила под домом лабиринт подземных ходов, один из которых вел на вершину Райхенштайн — с нее все озеро Топлиц просматривалось как на ладони! Другой же уходил далеко под озеро, к нему вела неприметная горная тропа, известная только дровосекам и охотникам.

Расследование показало, что под «маской» учителя сорок с лишним лет скрывался бывший адъютант Отто Скорцени, оберштурмбаннфюрер СС Фриц Раух, числившийся до того в списках погибших. Он строго следил за тем, чтобы никто не подобрал ключа к тайнику его шефа, и, уходя в мир иной, наверняка сдал кому-то свой важный пост.

Потрясенный гибелью своего друга Рихагля, Курт решил продолжить его дело. Сначала он собирался бросить вызов самому обер-диверсанту рейха. Он принялся изучать все доступные материалы, чтобы вооружить себя, и именно в то время впервые прочел в мемуарах Чарльза Фолла о женщине, близкой к Скорцени многие годы. С того момента в голове у Курта начал создаваться план, который в конце концов привел его не к триумфальной и сенсационной победе — открытию тайны Топлицзее. Он привел его к тяжелой душевной болезни и смерти.

Бросить вызов самому Скорцени у Курта не получилось. Он немного опоздал — обер-диверсант Гитлера скоропостижно умер в Мадриде от рака легких. Из источников, близких к неонацистскому подполью, Курту удалось узнать, что руководство организацией и все секреты «ОДЕССЫ» он передал… бывшему штандартенфюреру СС Альфреду Науйоксу, которого с середины шестидесятых годов все считали мертвым, — даже надгробие на кладбище соратники возвели в подтверждение. Вот с Альфредом Науйоксом и решил потягаться немецкий журналист. А средством давления он избрал судьбу той самой женщины, столь близкой для Отто Скорцени.

«В память о своем друге и соратнике Науйокс будет вынужден согласиться на компромисс, — так рассуждал Курт, — он откроет мне тайну Топлицзее, чтобы выгородить ее. Надо только собрать безукоризненный материал и прижать его к стенке».

Постепенно желание разоблачения захватило Курта столь сильно, что он оставил работу на телевидении. Он проводил время в архивах, колесил по всему свету в поисках документов и случайных свидетелей. В течение многих лет он денно и нощно думал только о ней, точнее, о них, о двух женщинах: о неизвестной и очень известной повсюду, пытаясь соединить их, и почти полностью забыл о своей жене, о Лотте. Увы, увлеченность Курта разрушила их брак. И в конце концов стоила ему жизни.

Лотта хорошо помнила, как они оба присутствовали на церемонии вручения Маренн фон Кобург де Монморанси самой высокой в научном мире награды — Нобелевской премии по медицине.

В черном бархатном платье, усыпанном бриллиантовыми блестками, с глубоким декольте, в княжеской мантии, сияя фамильными изумрудами в колье й в герцогской короне на волосах, величественная и прекрасная, последняя габсбургская принцесса стояла на сцене среди светил науки перед королевской четой, и ее чудные зеленоватые глаза сверкали не меньше драгоценных камней, ее украшавших. Она была уже немолода, ее мучило больное сердце. Но в эти мгновения казалось, что время не властно ни над ее красотой, ни над ее талантом.

— Посмотри, как идет ей черный цвет, — прошептал Курт, неотрывно глядя на Маренн, благо ложа прессы находилась почти рядом со сценой. — Посмотри, — повторил он, — черный цвет буквально преображает ее. Как блестят глаза…

— Тебе кажется, — с сомнением отвечала Лотта, давно уж обеспокоенная его состоянием. — При чем здесь черный цвет? Ты имеешь в виду мундир — так это чушь. Мало ли кому он идет.

— Нет, дорогая, — возразил ей Курт, — Во всем этом что-то есть… Какой триумф… — он криво усмехнулся, — А представляешь лица всех этих господ во фраках, если бы им сказать сейчас, что премию за гуманизм они вручают… бывшему оберштурмбаннфюреру СС!

— Потише, — попросила Лотта, оглянувшись, — Тебя могут услышать. У тебя нет доказательств — только одни слова и совпадения. А совпадения остаются только совпадениями, не более. Сами по себе они не превращаются в факты. Не забывай, человек невиновен, если его вина не доказана.

У тебя есть свидетельства участия Маренн фон Кобург в допросах, пытках, еще в чем-либо? Никаких. Нет даже намеков на ее участие в разработке нервно-паралитического оружия, что было бы ей ближе, кроме общепризнанного факта, что такие попытки вообще имели место. Но эти попытки могли предприниматься и без нее. В чем причина обвинений? В том, что она состояла в СС, которая признана Нюрнбергским трибуналом преступной организацией? Так она не состояла в СС. Маренн фон Кобург, — Лотта сделала паузу, чтобы подчеркнуть сказанное, — в СС не состояла, во всяком случае под своим именем. А вот под каким именем она там числилась, если числилась, — мы и не выяснили до сих пор. Так надо быть осторожнее, чтобы не нарваться на неприятности. Раньше времени.