Я тоже тебя люблю - Уилсон Кара (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Моника Семс сидела у горного ручья, опустив пальцы в холодную чистую воду. Солнечные лучи ласкали ее тело, согревая приятным теплом. Подставив солнцу лицо, Моника закрыла глаза и предалась своим любимым грезам.
Он будет, как горы, крепок, суров и строен. Взглянет на меня и увидит не бледную чужестранку, а женщину своей мечты. Улыбнется, протянет руки, заключит в свои объятия, и…
На этом месте ее мечты всегда обрывались. И Моника с грустью, в который раз призналась себе, что так оно и должно быть. Ведь у нее, к сожалению, не было никакого опыта общения с мужчинами, познания в области секса равнялись нулю.
Образ жизни, который она вела с родителями — антропологами по профессии, лишил ее сверстников. Это сказалось на многом, в том числе и на отношении к противоположному полу. Да, мужчины вокруг были всегда, но ни один ей не подходил даже для мимолетной влюбленности. Эти мужчины разных племен по своему культурному развитию отстояли от нее и ее родителей на тысячи и тысячи световых лет.
Моника со вздохом зачерпнула пригоршню воды и попила. Уже две недели как она была здесь, а все никак не могла привыкнуть, что горная вода, такая чистая, свежая, журчащая днем и ночью, это искрящееся чудо всегда под рукой, рядом. Наклонилась, чтобы зачерпнуть еще, и тут услышала приглушенный стук лошадиных копыт.
Моника выпрямилась и, приложив руку козырьком ко лбу, всмотрелась. Из-за рыжих скал показались два всадника. Она встала, вытерла мокрую ладонь о старенькие джинсы и мысленно перебрала свои скудные запасы съестного.
Согласившись поработать во время короткого высокогорного лета наблюдателем за Лугом Диксона, Моника не рассчитывала покупать много продуктов. На еду были отложены очень небольшие деньги. Не могла же она тогда предположить, что ковбои босса Дика будут так часто посещать этот Луг. А они стали приезжать чуть ли не ежедневно и клятвенно уверяли, что никто не печет такого вкусного хлеба, не жарит такой потрясающей ветчины, как она.
Один из всадников, пониже ростом, снял шляпу и описал ею в воздухе широкую дугу. Моника помахала ему в ответ, узнав Роджера, старшего ковбоя босса Дика. Вторым был Джек. Других имен, если они у них и были, эти двое не назвали, а она и не спрашивала. У людей многих первобытных племен или выросших вдали от цивилизации, среди которых Монике пришлось жить, было не принято узнавать, как их зовут. Это считалось грубостью, вторжением в таинственный мир человека.
— Доброе утречко, мисс Моника, — сказал Роджер, слезая с лошади. — Ну, как тут семена поживают? Еще не протиснулись сквозь старую изгородь, не удрали?
Моника улыбнулась, покачав головой. С тех пор как она сказала Роджеру, что находится здесь для того, чтобы следить за ростом трав на отгороженном участке Луга, он не переставал поддразнивать ее насчет убегающих семян. Даже предлагал их «стреножить и привязать, пока они не смекнули, где их настоящее место».
— Все целы, — поддержала шутку Моника, — но я слежу в оба, как вы мне велели. Особенно когда восходит луна. Тут-то они и норовят улизнуть.
Услышав точное воспроизведение своих слов, Роджер понял, что она потихоньку над ним подтрунивает. Он рассмеялся и хлопнул шляпой о джинсы, пустив облачко дорожной пыли, почти такое же серебристое, как его волосы.
— Вы справитесь, мисс Моника! Вы прекрасно справитесь! Босс Дик вернулся из Оклахомы и будет рад, что ни одно семечко не пропало. Вот и хорошо! А то он там, наверное, совсем озверел. Две недели папаша устраивал ему парады нетерпеливых кобылок.
Моника грустно улыбнулась. Она знала, что это такое — не соглашаться с родителями насчет брака. Ее отец с матерью пожелали, чтобы она вышла замуж за человека, похожего на них, — ученого, имеющего вкус к приключениям. Для этого и послали к своему старому другу доктору Мэтлоку с просьбой подыскать ей подходящую партию. Моника поехала. Но отнюдь не для того, чтобы искать мужа. Она решила посмотреть, станут ли Соединенные Штаты ей домом, отыщет ли она наконец место, где ее жгучее беспокойство, лихорадочным жаром пылающее в грезах и крови, найдет выход.
— Здрасьте, мисс Моника! — сказал второй ковбой, спешившись и застенчиво остановившись в сторонке. — Горы вам на пользу. Вы хорошенькая, прямо как ромашечка.
— Спасибо, — ответила она, улыбаясь долговязому ковбою. — А как ваш малыш? Прорезался зубик?
Джек вздохнул.
— Вот ведь упрямая штука! Он все трет и трет во рту, а ничего не вылезает. Но жена велела сказать вам спасибо за масло. Она втирает ему в десенки, малышу здорово полегчало.
Улыбка на лице Моники стала шире. Клеверное масло — старинное средство, употребляемое при болезнях десен, в Америке забыли. Ей было приятно, что то, чему она научилась вдали от гор Колорадо, помогло пухлощекому малышу, чью фотографию Джек гордо демонстрировал при каждой возможности.
— Вы с Роджером поспели как раз к ланчу, — сказала она. — Может, попоите лошадей, пока я разведу огонь?
Роджер с Джеком разом повернулись к лошадям. Но вместо того, чтобы повести их к воде, стали отвязывать джутовые мешки, прикрепленные к седлам.
— Жена говорит, вам, должно быть, здорово надоели хлеб да бобы с ветчиной, — сказал Джек, протягивая ей мешок. — Она решила послать вам немного домашнего печенья и всякого там прочего для разнообразия.
Не успела Моника поблагодарить его, как Роджер, протянул ей два набитых мешка.
— У нашего повара накопилось столько продуктов, что они не долежат, пока у него до них дойдут руки. Вы бы его здорово выручили, если бы забрали их себе…
Какое-то мгновение Моника не могла вымолвить ни слова. Потом моргнула, чтобы унять подступившие слезы, поблагодарила обоих мужчин. И при этом подумала, что щедрость, как и беспокойство о первом зубике ребенка, общечеловеческое свойство.
Пока мужчины поили лошадей, она подкинула в огонь поленья из своего быстро скудеющего запаса дров, замесила тесто и заглянула в прокопченный чайник, служивший кофейником. К ее радости, среди продуктов, подаренных ей ковбоями, оказалось кофе. А еще сушеные и свежие фрукты, мука, вяленое и свежее мясо, рис, соль, масло и пакеты с чем-то другим, но с чем именно она не успела обследовать до возвращения мужчин от ручья. Все это было подлинным сокровищем для нее, привыкшей в долгих экспедициях экономить и тщательно отмерять продукты, за исключением разве только очень редких дней больших праздников.
Радостно мурлыча под нос, Моника принялась фантазировать, какие приготовит блюда из щедрых даров Роджера и Джека. Она приехала в Америку из Англии почти без денег. У ее родителей если что и оставалось от зарплаты, то почти всегда уходило на помощь отчаянно нуждающимся аборигенам. А работа наблюдателем на Лугу Диксона давала лишь крышу над головой, небольшую сумму на питание, да такую маленькую зарплату, что ее иначе как пособием на существование и назвать-то было нельзя.
Хижина, в которой поселилась Моника, была древней-древней. Студенты, наблюдавшие за Лугом в прошлые годы, шутили, что Бог построил ее сразу, как закончил создавать вокруг горы. В ней были очаг, стены, пол, крыша и больше ничего. Отсутствие электричества, водопровода и прочих удобств Монику не волновало. Конечно, не помешало бы иметь несколько красивых ковров, которыми бедуины скрашивают и смягчают свою суровую жизнь, но она довольствовалась нежным солнышком, чистым воздухом, прохладной водой и почти полным отсутствием мух. Для нее все это было истинной роскошью.
А если хотелось потрогать что-нибудь мягкое, искусно сделанное, достаточно было открыть рюкзак и полюбоваться прощальным родительским подарком. Это была льняная ткань, такая тонкая, что казалась шелком. Один отрез — сизый, светящийся, как голубиное перо, предназначался на летуче-плещущееся платье. Другой — аметистовый, был точь-в-точь под цвет ее глаз. Тоже на платье.
Несмотря на всю их обольстительную красоту, Моника не раскроила ни один отрез. Она понимала, наряды должны помочь ей в поисках мужа. А ей хотелось от жизни большего, чем просто какого-то мужчину, видящего в ней подходящее устройство для рождения сыновей и тяжкого труда. Семьи туземцев заставляли ее лишь восхищаться женской жизнестойкостью. Рассудком она понимала, почему вошедшие в пору зрелости девушки наблюдали за мужчинами задумчивыми глазами и прикидывающе улыбались. Но сама она никогда еще не чувствовала того странного жара в крови, который заставлял их забыть наставления мам, бабушек, теток и сестер.
