Пусть меня осудят - Соболева Ульяна "ramzena" (читать книги онлайн .TXT) 📗

С будущим мужем познакомились случайно. Он с другом пил пиво около моего дома. Сережа когда-то учился в нашей школе. Это была любовь с первого взгляда. Мы поженились быстро. Через год после знакомства расписались с бабушкиного благословения. Вскоре мы переехали в столицу. Я поступила на факультет дизайна интерьеров, он к тому времени уже занимал неплохую должность в строительной компании.

Подъехал поезд, все кинулись по вагонам, толкаясь, матерясь и наступая на ноги друг другу. Я ненавидела подобное хамство, никакой культуры. Прут, как танки. Конец света, блин. Выждав, пока толпа заполнит вагоны я спокойно зашла следом. Двери уже начали закрываться, как вдруг какой-то парень втиснулся между ними и проскочил в вагон.

Он тяжело дышал, словно бежал от кого-то. Наклонился, посмотрел в окно. В это время поезд тронулся. Парень стоял рядом со мной, точнее, напротив. Высокий, даже очень. Моя голова с трудом доставала ему до груди. Я еще не видела его лица, просто смотрела на белую футболку, на замысловатый кулон на тонком шнурке. Он раскачивался прямо у меня перед глазами. Странный кулон, похож на клык зверя. Да, молодежь сейчас умеет удивить. От него приятно пахло. Нет, не просто приятно, а здорово пахло. Я сразу узнала очень дорогой парфюм Clive Christian [1]. Мы недавно занимались дизайном парфюмерного магазина. Я очень хорошо помню запахи. Этот мне понравился больше всех. Хотела Сережке подарить, но когда узнала цену, у меня потемнело в глазах. Покупать моментально перехотелось. К одеколону примешивался запах сигарет и молодого мужского тела. Опустила глаза чуть ниже. Полы кожаной куртки распахнуты. Видна пряжка ремня. Парень по-прежнему тяжело дышал. Он точно бежал, никаких сомнений. Только те, кто пользуются таким парфюмом и носят дорогие ремни стоимостью с мою зарплату, а также оригинальные джинсы Levis, обычно не гоняются за поездами метро, а разъезжают на спортивных тачках или «мерседесах».

В этот момент на его футболку что-то капнуло. Я смотрела, как перед глазами расползается темнобордовое пятно. Кровь? Подняла голову и поняла, что парень смотрит на меня. На щеке порез, он вытер кровь ладонью и усмехнулся. Мальчишка. Лет двадцать пять максимум. Взъерошенные волосы, легкая щетина на щеках, и взгляд очень наглый, характерный для такой вот безбашенной молодежи. Из пореза снова выступила кровь, а я вспомнила, что у меня в сумочке точно есть лейкопластырь. Полезла за ним, и в этот момент поезд остановился. Меня буквально швырнуло парню на грудь. В ту же секунду я почувствовала сильную руку на своей талии. Удержал. Черт. Неловко-то как. Завалилась на него, как мешок с картошкой. Я чувствовала под пальцами его мускулистое, упругое, очень горячее тело. Смутилась.

– Простите.

Парень усмехнулся, и в его очень живых карих глазах блеснула искорка интереса. Веселая улыбка, зажигательная, мальчишеская. В уголках глаз появились морщинки. Нет, ему даже меньше двадцати пяти. Я протянула парню пластырь. Он взял его из моих рук, и в этот момент нас снова качнуло. В этот раз он уже ловко удержал меня за талию. Только теперь руку не убрал, и я чувствовала, как горячие пальцы жгут тело через плащ. Он подставил щеку.

– Приклейте, я вас подержу.

Забавно, но я все же заклеила ранку лейкопластырем, и, улыбнувшись, сказала:

– До свадьбы заживет.

– До вашей? – спросил парень, смеясь.

– Нет, до вашей. Я уже замужем.

– Вот видите, самых лучших дам уже разобрали.

Я вдруг поняла, что он все еще удерживает меня за талию и смутилась. Черт. Вокруг нас люди, возможно, даже соседи, а меня незнакомый парень в кожанке за талию обнимает. Я отодвинулась назад, и он тут же убрал руку. Теперь мы стояли молча. Он продолжал смотреть на меня внимательно, пристально, будто изучал. Я, похоже, покраснела. Не то чтобы не привыкла к мужскому вниманию. Наоборот, только и отшивала всяких придурков, которые постоянно приставали ко мне на работе или на улице. Только этот ко мне не приставал. Просто от его взгляда сердце билось чуть быстрее обычного. Я отвела взгляд и теперь смотрела куда угодно, только не на него. А вот он по-прежнему смотрел на меня. Я чувствовала этот взгляд кожей. Так бывает, когда ты знаешь, что на тебя смотрят.

Слава богу, моя остановка. А то рядом с этим молодым незнакомцем становилось тесно и неуютно. Я протиснулась к дверям, и парень посторонился, давая мне пройти. Вышла на станцию и глубоко вдохнула. Сердце все еще часто билось. Не удержалась и обернулась. Парень стоял у самых дверей и, улыбаясь, смотрел мне вслед. Наглая улыбочка, самоуверенная. Я тут же отвернулась и пошла к лестнице.

Дурацкие туфли, вышедший из моды плащ и прическа старой девы. Наверное, смеется в душе над тем, как тетка его в метро пожалела. Будет своим «безбашенным» дружкам рассказывать. А порез на щеке как от ножа был. Это я точно знаю, курсы медсестер заканчивала. Через пару минут я уже о нем забыла. Вышла из метро. Как назло, лил дождь. Я раскрыла зонтик и быстро побежала в сторону пешеходного перехода. Через пять минут буду на работе. Дурацкий день. Я все-таки промокла как курица, а через час у меня встреча с клиентом.

– Серый, ты, бл**…, мать твою, ты куда свалил? Этот козел меня чуть не прирезал! Да! Б**! Справился! Пописал его маленько, а тут менты появились. Суслик теперь меченным будет. Рожа в крестик! Где ты? Гони тачку к Александровскому. Подбери меня. Бабки забрал. У меня говорю бабки. У меня. Давай.

Руслан спрятал мобильный в карман и прикурил сигарету. Гадский денек. Так противно – дождь моросит, и ветер прям до костей пробирает. Зато дело выгорело. А отец не смог, мусолил эту тварь несколько месяцев. Жалел, что ли? Косого хотел за деньгами послать. Не доверяет. Сыну не доверяет, сопляком до сих пор считает. Своих тупых качков за ним следить приставил. Думал, Руслан не заметит. Да он этих придурков как мальчиков сделал. Одному нос сломал, а от другого смылся. Отец должен начать воспринимать его всерьез. Он сам делами воротить горазд. Особенно с бизнесменами этими. Наберут кредитов, а возвращать ни хрена не хотят. Суслик чертов отцу пол-лимона заторчал. Чего с ним нежничать? Перо к горлу, бабки забрать, и все. Притом с процентами. И Руслан забрал. Все, что в офисе этого лысого нашел, то и взял. А тот его ножом пырнуть хотел. Красивый нож – стилет итальянский. Антиквариат. Руслан его себе забрал. Правда, предварительно на роже Суслика расписался. Автограф оставил. На память. Вот сучара, ментов навел. Видно, крышуют они его. Значит, для ментов бабки есть, а для Царя нет?

Отец всегда Руслана от своего мира ограждал. Образование за границей, хорошие знакомства. Только Руслану на хрен все это не было нужно. Он хотел быть таким, как отец. Он хотел вертеться в его мире, жить так, как он. Чтобы уважали и боялись, но не потому, что сын Царя, а потому что он – это он. Уметь все то, что умел отец. И Руслан вернулся из Америки сам, бросил учебу в Военной академии. А учиться всего год оставалось. Отец еще как-то пытался пристроить его здесь, в столице, но ничего не вышло. Руслан банду свою сколотил и начал тачки угонять. Номера перебьют и сбывают с рук. Поначалу долго выследить его не могли. Вроде на территории чужак объявился, а поймать не могут. А потом засаду устроили и тепленьким к Царю притащили. Начался разбор полетов, и Руслан ушел из дома. Разругался с отцом вдрызг. Он не мальчик, он, если надо, и Царя переплюнет. Вон какую бригаду собрал. Все ребята как на подбор – верные, расторопные. Вот только Серый подкачал сегодня и не прикрыл.

Отец больше с Русланом не общался, но и не мешал. У каждого свой район. Правда, они старались не пересекаться. Только Руслан не выдержал – как узнал, что Суслик бабки не возвращает, крышу сорвало. Сам за деньгами пошел. Вот бате на стол положит и, может, оценит он его. Доверит дела вести.

Матери Руслан не знал. Говорили, она отцу с лучшим другом изменила, и он ее в три шеи из дома погнал. Куда? Одному черту известно. Наверное, туда, откуда не возвращаются. Сколько раз, будучи маленьким, он думал о матери и тихо ее ненавидел. За предательство, за ложь. Почему она с отцом так поступила? Почему о сыне не подумала? Неужели не любила? Жалко ее не было, только в душе поднималась тихая ярость и ненависть. А потом вырос и презрение уже на женщин стал выплескивать. Все они одинаковые, только цена разная.