Нам не по пути - Любимая Татьяна (читать книги полностью txt, fb2) 📗
Но у Лины накопились долги, нужно было срочно исправлять неуды и пропуски, а также готовиться к сдаче курсовой. Список книг, что посоветовал ей куратор, оказался сплошь из эксклюзивной (читай раритетной) литературы и найти ее можно было только в библиотеке главного здания высшего учебного заведения.
На сгорбившегося за столом мужчину в коричневом пиджаке, очках и с ранней проплешиной на макушке Лина никогда не обращала внимания, ходила мимо.
Но однажды она случайно задела бедром книгу, что углом лежала на третьем столе от входа. Книга упала, Лина остановилась, вздрогнула от глухого звука, что словно выстрел прозвучал в гробовой тишине библиотеки.
Мужчина оторвал взгляд от журнала, вскинул голову вверх, его серые с темной каемочкой глаза встретились с девичьими огромными ярко–зелеными, практически изумрудными.
Что–то дрогнуло в груди обоих, парочка несмело улыбнулась друг другу.
– Извините, я нечаянно, – прошелестели пухлые алые губы блондинки.
– В этом нет вашей вины, – сипло пролепетали тонкие губы напротив, – это я неудачно положил…
Павел Ильич не договорил, потому что его взгляд скользнул ниже изумрудных глаз, красных губ. На тонкую, почти прозрачную шею, квадратный вырез короткого топика, облегающего упругую грудь в кружевном лифчике, голый пупок с желтой капелькой пирсинга в аккуратной ямочке.
На длинные стройные ножки в узких голубых джинсах, модные белые кроссовочки размера Дюймовочки.
Кровь в венах вскипела, забурлила, мощным потоком ринулась вниз, отдалась болью в причинном месте. Мужчина поерзал от дискомфорта в штанах, шумно сглотнул, ослабил узел серого, в цвет его глаз, галстука, средним пальцем поправил съехавшие вниз очки.
Лина моргнула, вспомнила, где она и что произошло, поспешно присела, подняла книгу с пола и…
Снова замерла, теперь уже глядя снизу вверх на мужчину, что беззастенчиво жрал горящим взглядом ее декольте.
Щеки обоих полыхали жаром, пальцы дрожали.
Студентки не раз строили глазки Гриневичу, но ни разу он не давал слабину, не позволял себе даже думать в сторону молоденьких девочек, мысли не допускал изменять жене и детям.
Причиной тому была не столько любовь к семье, сколько страх перед тестем. Тот был мэром города, метил в губернаторы, имел большие связи, коллекцию охотничьего оружия, тяжелый характер и радел за репутации своей семьи. Любая интрижка зятя могла иметь неприятные последствия. Как например, крест на научной деятельности и потеря всех степеней, званий и даже теплого местечка на кафедре. Это он не раз обещал зятю, так сказать, предупреждал, точнее, стращал.
Но при виде Лины в голове преподавателя что–то щелкнуло, помутилось, все табу исчезли, растворились, испарились вместе с предупреждениями тестя.
Ни одной веской причины не нашлось, почему эта светловолосая девица не может ему, Павлу Ильичу, нравиться.
В тот день они больше не сказали друг другу ни слова, но в последующие дни уже здоровались. Где кивком, где улыбкой, где просто взмахом ресниц.
Каждый с нетерпением ждал следующего дня, после занятий торопился в библиотеку и просто ждал, ждал, ждал встречи с предметом своего обожания.
За две недели «случайных» встреч они навели справки друг о друге.
Полина Огородникова – двадцатиоднолетняя студентка третьего курса, училась на эколога. Жила с бабушкой, ее мать четвертый раз вышла замуж и уехала со своим новым мужем к черту на кулички, точнее – в Норильск, а отца девушка сроду не знала.
Павел Ильич Гриневич – преподаватель истории тридцати семи лет отроду, был женатым, имел троих детей, дачу, машину и ипотеку.
Про тестя–мэра–будущего–губернатора Павел не любил распространяться, чтобы не обрастать фальшивыми друзьями, поэтому из настоящих друзей до сего времени у него была только супруга.
Все эти условности с родней и статусами были неважны для двух влюбленных сердец. Когда они встречались, никого больше не существовало в их маленьком уютном мире. Ни жены с детьми, ни разницы в возрасте, ни социального статуса.
Один думал, что нашел свою отдушину, девушку–зажигалочку, которая вдохнула в него новую жизнь, разбудила забытые чувства, вернула в молодость.
Другая – что встретила свою половинку, мужчину–мечту, любовь всей ее жизни, опыт и мудрость – то, чего не могли ей дать ровесники.
Сначала они вместе попили кофе. Им Павел Ильич однажды угостил Полину – как знал, принес из дома в термосе, потому что собирался сидеть в библиотеке до закрытия.
В термосе были две крышки–кружки. Историк пил из той, что побольше, девушка – из кружки поменьше.
Кофе был дешевым, растворимым, приторно–сладким, Лина только на мгновение подумала, что сахар вреден для ее безупречной фигуры, но улыбнулась, облизала губы, призналась, что это самый вкусный кофе, который она когда–либо пила.
Павел Ильич расцвел как майская роза, признался в ответ, что варил его сам, первый раз в жизни, для нее – для Полины.
Тогда же он узнал, теперь уже от девушки, что она терпеть не может свое полное имя, попросила называть ее просто Линой.
Павел Ильич понял, принял и в ответ представился Пашей.
После первого распития кофе последовали второе, третье. Посиделки уже приобретали некий ритуал, срыв которого каждый переживал как трагедию.
Павел Ильич все реже вспоминал про докторскую, которую от него ждал тесть, зато Лина с успехом защитила курсовую, чем очень удивила своего куратора. А все потому, что помог Гриневич – оформил по всем правилам титульный лист, оглавление, список литературы и конечно же озаботился содержанием.
Больше в библиотеке Лине делать было нечего, и осознав, что встреч теперь будет меньше либо не будет вообще, Павел Ильич подсуетился. У них на кафедре уходила в декрет лаборантка, по совместительству племянница коллеги, он предложил на ее место Огородникову. Всего на полставки – ей для опыта, ему – в помощь. Лина не могла поверить своему счастью. К тому времени она уже по уши влюбилась в Гриневича, а тут такая удача – и непыльная работа, и любимый рядом.
Конечно, они скрывали от всех свои отношения. На работе общались друг с другом сухо и официально, как и с остальными коллегами. После работы Гриневич громко объявлял, что едет домой, может кого–нибудь подвезти, по чистой случайности Лине нужно было в тот же район.
И они ехали. Вдвоем. На его скромной серенькой иномарке. Но не в тот район, где жил Гриневич, и не в тот, где жила Лина, а на противоположный конец города. Там, в обычном четырехэтажном кирпичном доме на третьем этаже находился их рай – маленькая студия с большой кроватью.
Там им больше не нужно было притворяться, обращаться друг к другу по имени–отчеству, изнывать от желания прикоснуться к своей половинке, поцеловать, потискать.
Никаких ограничений, никаких запретов целых два, три, максимум четыре часа.
Потом ему нужно было возвращаться в семью, к жене и детям, Лине – домой к бабушке.
Глава 3
Кстати, о бабушке, – вспомнила Лина.
Она побежала на кухню, там на двухметровом холодильнике, приколотый магнитом висел список важных дел. Он был написан от руки, удивительно ровным и красивым, как в начальных классах школы, почерком.
Наталья Никитична еще утром уехала на дачу, сразу на несколько дней. На внучку оставила домашние дела и той надо было свериться, что она все выполнила, чтобы с чистой совестью лететь на море.
Лина поводила пальчиком по каждой строчке. Цветы политы, пыль протерта, полы вымыты, мусор вынесен, в почтовом ящике пусто. Она молодец.
Теперь надо позвонить бабушке, предупредить, что Лина тоже уезжает. Это самое сложное задание, поэтому с исполнением девушка тянула сколько могла.
Наталья Никитична была женщиной строгой и ворчливой, но в единственной внучке души не чаяла, желала ей счастья и судьбы, отличной от судьбы ее дочери.
Ее непутевая дочь родила ребенка от женатого. Ни имени, ни фамилии, ни места работы своего любовника Людмила матери не сообщила. Тот мужчина, как поняла Наталья Никитична, отказался и от ребенка, и от самой Людмилы, правда, Люда не особо–то и переживала. После рождения малышки буквально через месяц вышла на работу, оставив дочь на воспитание бабушке.
