Скажи мне все - Брокманн Камбрия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗

Они будут правы в том, что усомнятся.

У всех нас есть тайны относительно этого дня, и наша группа распадется еще до начала выпуска. Головоломка с выпавшей деталью рассыплется на отдельные кусочки.

Руби говорит о холоде, о Прыжке, об адреналине, но я слышу только слово, которое мой отец шепотом произнес на прощание. Оно бьется у меня в голове:

«Притворяйся».

Глава 1

Эти первые недели в Хоторн-колледже представляются мне книгами, плотно стоящими на полках и аккуратно расположенными по жанрам. Я гадаю, помнят ли другие их так же, как я. Кусочки и частицы воспоминаний, разрозненные моменты, то, что мы сказали, то, что мы сделали. Причины, по которым мы сдружились, возникли именно в эти первые несколько дней. Беспокойство и неуверенность связали нас воедино.

После того как мои родители отнесли вещи в мою пустую комнату и сопроводили меня в столовую, я оказалась в одиночестве. Я никого не знала; в комнате я жила одна. Это напомнило мне первый день в детском саду. Туда меня привезла мать, и ее запах остался в воздухе даже после того, как она ушла. Она пользовалась духами, запах которых неразрывно связан у меня с детством – каждое воспоминание пронизано этим ароматом. Я сидела за одним из маленьких общих столиков, тихая и спокойная, в то время как другие дети в группе паниковали, плакали и кричали, закатывали истерики. В колледже было примерно то же самое, не считая этих «показательных выступлений». Ведь теперь все были почти взрослыми и умели скрывать свой страх – но он грыз их изнутри, и я видела в их глазах такую же панику. Все они гадали, подружатся ли с кем-нибудь, найдут ли себе место среди тех, с кем предстоит провести следующие четыре года своей жизни.

Я смотрела на блестящую новенькую столовую – ее строительство было завершено только к концу лета, – и стеклянные стены отбрасывали мне в глаза теплые блики. Приклеенные с обратной стороны плакаты рекламировали различные студенческие клубы и спортивные мероприятия. Я подумала о своих родителях, которые, наверное, уже пересекли границу Мэна и Нью-Гэмпшира, с разрешенной скоростью ведя машину по шоссе 95 к Бостонскому аэропорту. Отец, скорее всего, был за рулем, а мать смотрела в окно на мелькающие мимо деревья, гадая, скоро ли поворот.

Первым я познакомилась с Джоном – еще до того, как все остальные вошли в мою жизнь в Хоторне. Все с первого же дня считали меня лучшей подругой Руби, ее вечной спутницей. Я не спорила с этим. И кроме того, люди тянулись к Руби, а не ко мне; ее каштановые волосы, стянутые в упругий «конский хвост», и задорная улыбка привлекали всех. Все хотели быть поближе к такому совершенству. Люди полагали, что она выбрала меня в друзья, каким-то образом заметив среди целой толпы девчонок. Но на самом деле это я выбрала ее.

Столовая была набита студентами-новичками, кое-кто протискивался мимо в поисках свободных мест. Я стояла неподвижно, оценивая, какие варианты у меня есть. Студенты представлялись друг другу, рассказывали о том, как провели лето. Я еще не решила, на какое место сесть. Что-то важное начнется не раньше чем через несколько минут. Я могу взять себе кофе в киоске снаружи. Повернулась на каблуках и вышла, тоскуя по открытому пространству и свежему воздуху.

– Холодный кофе, – сказала я бариста, стоящей за прилавком. Она выглядела старше меня; должно быть, это была ее подработка в кампусе. Третьекурсница, наверное. – Черный, пожалуйста.

– То же самое, – произнес голос позади меня. Я оглянулась через плечо, и мне пришлось посмотреть вверх, чтобы увидеть лицо обладателя этого голоса. Обычно я редко чувствовала себя настолько низкорослой.

Ясные голубые глаза взирали на меня сверху вниз. Он улыбался очаровательной хитрой полуулыбкой, лицо у него было красивое, из-под бейсболки торчали густые белокурые волосы. Я снова повернулась к бариста, быть может, слишком поспешно. Она тоже смотрела на него, пока он не кашлянул, – и тогда протянула нам по стакану с кофе.

– Я плачу, – заявил он и, прежде чем я успела запротестовать, протянул через прилавок четыре доллара.

– Э-э… ну… – промямлила я. – Спасибо. В этом действительно не было необходимости.

– Нет проблем, – отозвался он. – Держи друзей близко. А врагов – еще ближе, правильно?

Я смотрела на него в замешательстве. Губы его изогнулись в озорной улыбке.

– Стикер, – сказал он, указывая на мою сумку. – «Тексанс»? – Указал на свою бейсболку. – А я болею за «Джайантс» [1].

Я посмотрела на свою сумку. Мой отец прилепил этот стикер на нее после того, как прошлой зимой «Тексанс» выиграли два раза подряд. Это было круто, потому что обычно они проигрывали с разгромным счетом. Отец был в восторге, сиял, как мальчишка. Я не видела его таким со своих детских лет, поэтому не стала сдирать стикер с сумки, боясь, что его лицо снова станет горестным.

– Верно. «Тексанс», вперед! – ответила я. – Но не думаю, что твоей любимой команде что-то особо грозит.

– Ну, никогда не знаешь, а вдруг в команду попадет хороший игрок? – отозвался он, подмигнув.

Разговаривал он в расслабленной, подростковой манере. Чуть врастяжечку, с теплыми интонациями. Я слегка улыбнулась, надеясь, что эта улыбка выглядит милой и благодарной. Но на самом деле я была в раздражении. Я ненавидела быть перед кем-то в долгу. Особенно перед такими парнями, которые – я уже точно это знала – дадут мне какую-нибудь милую кличку и, встретившись со мной, будут здороваться по-приятельски. Или вскинут ладонь, предлагая мне хлопнуть по ней, или выставят кулак – мол, стукнемся? – и заранее никогда не угадаешь. Я предпочла бы купить себе кофе сама.

Он придержал передо мной дверь в столовую, и я проскользнула внутрь, спеша уйти подальше, чтобы нам не пришлось продолжать разговор.

– Джон! – окликнул его кто-то со спины, и Джон-фанат-«Джайантс» отпустил дверь, позволив ей закрыться и разделить нас. Сам он при этом уже лениво пожимал руку другому парню, одновременно хлопая его по спине. Они походили на спортсменов, движения у них были изящные и точные, несмотря на легкую расхлябанность, ощущавшуюся в обоих. Голени у них были загорелыми только частично, граница загара была четко видна. «Американский футбол», – предположила я.

Я встала в очередь за информационными брошюрами для первокурсников, наблюдая за парнями через стеклянную дверь и гадая: познакомились ли они только что или на какой-нибудь игре, а может быть, были знакомы с детства? Было любопытно смотреть, как люди контактируют друг с другом, смотреть, как они решают – что сказать, что сделать? Первое впечатление – самое важное. Я считывала язык их тел, отмечала попытки выглядеть беспечными. Тоже попыталась расслабить плечи, но они застыли в постоянном напряжении.

Мы с Джоном встретились глазами, и его губы сложились в двусмысленную улыбочку, которую мне предстояло увидеть еще сотни раз. Он подмигнул, и я быстро отвернулась, притворяясь, будто не видела. Я предпочла бы оставаться незамеченной, но от матери унаследовала безупречную белую кожу и зеленые глаза, черты лица у меня были мягкие и правильные, и сколько бы я ни ела, тело мое оставалось худощавым. Техасское солнце подарило моим волосам золотистый оттенок, несмотря на мое желание быть безликой и безымянной.

Я отвернулась, но все еще чувствовала на себе его оценивающий взгляд. Смех Джона доносился до моего слуха, когда другие студенты входили в столовую, и обрывался, когда они закрывали дверь за собой.

Было в нем нечто знакомое – в том, как он улыбался, в том, как хотел сделать мне что-нибудь приятное, в цвете его кожи и волос. Сглотнув, я прогнала прочь это воспоминание.

– Те, с кем вы подружитесь в эту неделю, станут вашими друзьями на всю жизнь.

Я слушала девушку, выступавшую перед нами, но мои ноги зудели от желания двигаться. Я никогда не умела долго сидеть на одном месте и уже страшилась того, как долго будет тянуться вводное собрание. Я не понимала, почему мы просто не можем прочитать брошюру о Хоторне и пойти по своим делам. Я жаждала уроков, расписания, учебной рутины. Я надеялась, что нас не заставят выполнять упражнения для сплочения команды.