Сахар и золото - Скотт Эмма (книги хорошего качества txt, fb2) 📗
– Когда это началось, Ник?
– Я не помню. С незапамятных времен.
– Ты можешь описать, что я сейчас чувствую?
– Да. Выглядит как коричнево-оранжевое облако пыли, а пахнет… как будто мокрая листва.
– Что еще?
– Ваши эмоции. Я вижу их. Вы не верите мне, но взволнованы, поскольку прежде не сталкивались с подобным. Для вас это нечто новое.
– И ты зовешь это «провидением»?
– Я понятия не имею, как это назвать. Поискал подходящее определение в словаре и обнаружил это слово. Больше нет ничего подходящего.
Врач что-то помечает себе.
– Ты всегда обладал этой способностью? Видеть «чувства»?
– Да, «nechistaya sila». Верно, мама?
Доктор смотрит на мою мать, а после поворачивается ко мне.
– Что это означает?
– Нечистая сила внутри меня.
– Думаешь, термин «провидение» не подходит?
– Мне это не нравится. Не хочу обладать такими способностями. Вы можете меня вылечить?
– Думаю, лечение поможет. В тебе нет нечистой силы, Николай. Твой мозг играет с тобой злую шутку, заставляет думать, будто ты можешь ощущать чувства других людей.
– Но я вижу облака пыли, пробую их на вкус.
– Всего лишь галлюцинации.
– Хотите использовать электрошоковую терапию?
– Что-то вроде. – От улыбки доктора веет гарью, рождая у меня желание лгать. – Представь, что твой мозг – это компьютер, у которого произошел небольшой сбой. А чтобы его устранить, нам нужно включить и выключить систему. Ток предназначен для перезагрузки.
– Вы собираетесь выключить, а затем включить мой мозг?
– Просто объясняю, чтобы ты понимал метод лечения.
– Я не знаю…
– Лекарство ведь не помогает, верно?
– Нет. Ненавижу таблетки. От них я становлюсь заторможенным.
– Думаю, что этот способ лечения больше подойдет для твоего недуга.
– Значит, я болен? Отец мне так и сказал перед тем, как ушел. Больной на голову.
Натянуто улыбнувшись, он продолжает, словно не слышал моих слов.
– Что думаешь Николай? Готов попробовать?
– Думаю, да.
– Очень хорошо. – Доктор снова смотрит на мою мать. – Если вы подпишете согласие от его имени…
– Мама?
Она отворачивается от меня. Возможно, все изменится, если я соглашусь на лечение.
Меня отводят в другую комнату и заставляют лечь. Что-то вкалывают в руку и надевают на лицо маску. Стоит вдохнуть газ, я становлюсь легче воздуха и взлетаю к потолку. Взглянув вниз, моргаю. Я сплю с приклеенными ко лбу липкими подушечками и засунутой в рот палкой.
Доктор с искусственной улыбкой нажимает на кнопку и ничего не происходит. Только моя нога, торчащая из-под простыни, немного дрожит, будто замерзла из-за того, что ничем не накрыта.
Секундой позже мое сознание разлетается на куски. Пронзившая меня молния ослепляет, разрывает и обжигает одновременно. Вспышка повергает мысли в хаос, а затем все резко меняется и перед глазами мелькает серость мертвой плоти.
И в этом сне я кричу: «НЕТ! ХВАТИТ! ПОЖАЛУЙСТА!»
Медсестры и доктора, до этого спокойно сидящие на своих местах теперь мечутся вокруг меня. Мое сердцебиение ускоряется, словно тело пронзила громовая стрела. И это не прекращается до тех пор, пока все – громкий шум и ужасная боль – не сливается воедино.
«ОЧНИСЬ!»
Доктор выключает аппарат. С треском молния исчезает, и я прихожу в себя.
Открываю глаза и втягиваю воздух так, словно не дышал годами. Агония разрывает голову. Вокруг раздаются голоса:
– Он был под полным наркозом…
– Сильная тахикардия…
– Невозможно…
Усевшись, я слышу еще более растерянные вскрики. Отшвыриваю электроды, снимаю липкие подушечки со лба и вырываю трубки из руки.
– Николай, пожалуйста, успокойся…
Сбрасываю тонкую простыню. Убегая, ощущаю холодный пол под ногами. Чьи-то руки пытаются схватить меня, но я ускользаю. Боль стучит в голове подобно барабану, подталкивая меня к двери. Бегу, но слепящий дневной свет останавливает меня словно кирпичная стена. Вскидываю ладонь, прикрывая глаза. Меня грубо хватают и тащат назад.
Я сопротивляюсь, но они сильнее, а свет такой яркий… слишком яркий.
– Ты все еще с нами, Ник?
Резко моргнув, я отвел взгляд от единственной висевшей над столом лампочки. Потребовалась секунда, чтобы отбросить воспоминание и осознать реальность. Мелькающие перед внутренним взором картинки сменяли друг друга, будто сцены из телешоу. Четырнадцатилетний мальчик в больничной рубашке превратился в двадцатичетырехлетнего накаченного и покрытого татуировками парня. И будь я проклят, если еще хоть кто-нибудь попробует отправить меня в пси-хушку.
– Наш новый приятель, Ник, оставил нас. Пока-пока, – буквально пропел Поли.
Атланта. Покер. Выпрямившись на стуле, я фыркнул.
– Я все еще здесь и обчищаю вас, болванов.
Несмотря на грубое замечание, остальные шестеро присутствующих рассмеялись. Беседа протекала вяло и напряженно. Я им не нравился. Перед нами лежали стопки фишек, но моя выглядела самой большой.
Мы находились в подвале ломбарда Поли в центре Атланты, штат Джорджия. На первом этаже отчаявшийся народ продавал семейные ценности или бабушкины украшения, чтобы выручить немного денег на жизнь, оплатить коммунальные услуги, а порой и ради очередной дозы. В подвале ситуация ничем не отличалась.
Поли трижды в неделю собирал людей для игры в «Техасский холдем» [1]. Кое-кто играл на деньги, отложенные на аренду или продукты. Малые блайнды составляли пятнадцать и двадцать пять долларов и вступительный взнос в две с половиной сотни.
Такие ставки я мог бы найти где угодно, в любом подпольном месте, почти в каждом городе. Бесконечно путешествуя по стране, я играл. Но сейчас захотелось в большой город. Мне нужны были люди.
«Я просто не могу находиться к ним так чертовски близко».
Однако Атланта оказалась слишком густонаселенной. Я серьезно сглупил, полагая, что сумею справиться с ощущениями. Сейчас же создавалось впечатление, будто не только ломбард, а весь город давил на мою долбаную голову. Тяжесть человеческих чувств обрушилась на меня, как если бы я поймал непрекращающиеся галлюцинации, находясь под наркотой. Слишком много переполненного эмоциями народа. Буйством красок люди кричали о своей жизни, а в моем рту скапливалась горечь их тягостных воспоминаний.
Несмотря на то, что в помещении у Поли имелся кондиционер, непрерывно работающий в летнем зное Джорджии, пот струился по шее, а голова трещала, словно изнутри стучали молотком. Будто я находился на дне моря и на виски давила сокрушительная тяжесть воды …
Большим пальцем я приподнял уголок двух своих карт. Двойка и четверка червей. На флопе десятка и семерка червей и бубновый валет.
Не став скидывать карты, я сохранил бесстрастное выражение лица. Флеш-дро – неплохая комбинация. Много возможностей для победы, а затем можно будет уехать. Атланта – это уже слишком. Мне нужно валить отсюда к чертовой матери.
– Черви, одни черви, что за дерьмо, – возмутился слева большой парень по имени Оливер.
«Лжец».
Фишкой Оливера было комментировать карты в каждой игре. Такой ход сбивал с толку остальных игроков. «Черт побери, неужели он говорит правду?» – задавались они вопросом. Иногда Оливер блефовал, а порой нет. Я безошибочно угадывал его мысли. Собственно, как и всех присутствующих. Читал игроков как открытую книгу, даже не используя дар провидения. А с провидением я становился непобедим. За двадцать четыре года моей фальшивой жизни в этой способности обнаружился один-единственный чертов плюс.
– Итак, Ник, – проговорил Поли, жуя сигару, – чем зарабатываешь на жизнь?
