Моя борьба. Книга пятая. Надежды - Кнаусгор Карл Уве (первая книга txt, fb2) 📗
Возле моря мне полегчало. Я вдыхал слабый запах соли и влаги, которым тянуло от воды. Мое море, я почти дома.
Отыскав ямку в песке, я развернул спальник, влез в него и, застегнув молнию, прикрыл глаза. Было неуютно – здесь на меня мог наткнуться кто угодно, по крайней мере, мне так казалось, но я за последние дни так вымотался, что тотчас отключился, как гаснет задутая свечка.
Разбудил меня дождь. Закоченевший, с затекшим телом, я вылез из спальника, натянул брюки, собрался и двинулся обратно. Было шесть утра. Небо посерело, дождь накрапывал тихо и почти незаметно, я замерз и, стараясь согреться, пошел побыстрее. Меня все мучили отголоски увиденного мною сна. Мне приснился папин брат Гуннар, точнее, как он сердится, потому что я напился и натворил всяких дел, – это я понял сейчас, резво шагая по тому же самому низенькому лесу, через который шел накануне вечером. Деревья стояли неподвижно, сероватые из-за обложных туч, скорее мертвые, чем живые. Между деревьями тянулись волны песка, непрерывно меняющиеся, непредсказуемые и тем не менее всегда повторяющейся формы, кое-где похожие на реку из мельчайших песчинок поверх крупнозернистого асфальта.
Я вышел на дорогу побольше, прошел по ней несколько километров до перекрестка и, поставив на землю рюкзак, стал голосовать. До Хиртсхальса всего пара десятков километров. Вот только что будет, когда я туда доберусь, денег-то у меня нет, поэтому на паром до Кристиансанна я тоже так просто не сяду. Может, они пришлют счет на дом? Если мне попадется добрая душа, которая войдет в мое положение?
О нет. Теперь еще и капли дождя стали крупнее.
На мое счастье, хотя бы не было холодно.
Я закурил и провел рукой по волосам. От дождя гель для волос сделался липким, я вытер руку о брючину, наклонился вперед, вытащил из рюкзака плеер, просмотрел скудный запас кассет, поставил Skylarking группы XTC и выпрямился.
Кажется, мне еще приснилась отрезанная нога? Точно. Отпиленная ниже колена.
Я улыбнулся и, когда в крошечных колонках заиграла музыка, почувствовал то же настроение, как во времена, когда этот альбом только вышел. Наверное, это был второй класс гимназии. Но в основном меня переполняли воспоминания о доме в Твейте: о том, как я, сидя в плетеном кресле, влюбленный в Ханну, пью чай, курю и слушаю Skylarking; об Ингве с Кристин; о наших бесконечных разговорах с мамой.
На дороге показалась машина.
Это был пикап с красным логотипом какой-то компании на крыле – похоже, ее сотрудник спешил на работу, он промчался мимо, даже не взглянув на меня, когда из первой песни словно выросла вторая, этот переход я обожал, во мне тоже что-то росло, и я несколько раз взмахнул рукой, медленными шагами нарезая круги.
Показалась еще одна машина. Я поднял руку. Но и на этот раз за рулем сидел невыспавшийся бедняга, который не удостоил меня и взгляда. По всей видимости, по этой дороге ездят в основном местные и недалеко. Но почему бы им все равно не подбросить меня до дороги побольше?
Лишь через пару часов надо мной наконец сжалились. Немец лет двадцати пяти в круглых очках и с серьезной миной остановил свой маленький «опель», и я бросился к машине, закинул рюкзак на заднее сиденье, уже и так заваленное вещами, а сам сел рядом с водителем. Он сказал, что едет из Норвегии в южном направлении и может высадить меня на шоссе, это не особо далеко, но хоть что-то. Я ответил: «Yes, yes, very good». Окна запотели, и он наклонился и, не останавливая машину, протер тряпкой лобовое стекло.
– Maybe that’s my fault, – сказал я.
– What? – спросил он.
– The mist on the window, – ответил я.
– Of course it’s you [4], – процедил он.
Ну ладно, подумал я, ну и пожалуйста, и откинулся на спинку кресла.
Спустя двадцать минут он высадил меня на большой заправке, и я стал ходить и расспрашивать, не едет ли кто в Хиртсхальс и не подбросит ли меня. Я вымок и проголодался, а за дни, проведенные в дороге, порядком пообтрепался, поэтому никто долго не соглашался, пока водитель автофургона, груженного, насколько я понял, хлебом и всякой выпечкой, не улыбнулся и не сказал: «Да, залезай, я еду в Хиртсхальс». Всю дорогу меня тянуло попросить у него булку, но я так и не решился, смелости хватило лишь сказать, что я хочу есть, но намека он не понял.
Когда в Хиртсхальсе я с ним попрощался, от причала как раз отходил паром. С рюкзаком за спиной я подбежал к окошку кассы и, запыхавшись, объяснил кассирше, что денег у меня нет, поэтому можно ли мне билет, а потом прислать счет? Паспорт у меня имеется, то есть личность подтвердить я могу, и я точно заплачу. Кассирша вежливо улыбнулась и покачала головой: нет, так нельзя, платить надо наличными.
– Но мне же нужно на паром! – сказал я. – Мне надо домой! А денег у меня нет!
Она снова покачала головой.
– Сожалею, – сказала она и отвернулась.
Я сел в порту на бордюр, поставил между ног рюкзак и принялся наблюдать, как большой паром отходит от причала, скользит по морю и исчезает вдали.
Что же мне делать?
Может, поехать на попутках обратно на юг, оттуда в Швецию, а потом опять на север? Но там на пути вроде море? Я попытался вспомнить карту. Граничит ли Дания со Швецией? Похоже, нет. Значит, придется ехать в Польшу, дальше через Советский Союз в Финляндию и уж оттуда в Норвегию? То есть еще недели две автостопом. А в странах восточного блока, наверное, нужна виза или что-то типа того? Но я, разумеется, могу добраться до Копенгагена, это всего несколько часов, и надеяться, что там раздобуду денег на паром до Швеции. Если совсем припрет, буду попрошайничать.
Был и другой выход: попросить маму перевести денег в какой-нибудь местный банк. Ничего сложного, но с этим лучше погодить еще пару дней. Да и денег на междугородный звонок у меня тоже не было.
Я открыл новую пачку «Кэмела» и посмотрел на машины, все время вливающиеся в очередь на паром. Я скурил три сигареты подряд. Много норвежцев – возвращаются из «Леголенда» или с пляжа в Лёккене, куда ездили всей семьей. Есть и немцы – едут на север. Много автодомов, много мотоциклов, а совсем поодаль – большие фуры.
Во рту пересохло. Я снова вытащил плеер и на этот раз поставил кассету с Roxy Music. Однако уже на третьей песне звук зафальшивил, а индикатор заряда замигал. Убрав плеер, я встал, закинул на спину рюкзак и пошел в город, по немногочисленным и безрадостным улицам Хиртсхальса. Время от времени живот сводило от голода. Я хотел было зайти в пекарню и попросить хлеба, но, разумеется, не зашел. Услышать унизительный отказ – сама мысль об этом была невыносима, и я решил повременить до тех пор, пока не станет совсем горько. Не зря же говорят про горький хлеб, подумал я, повернул обратно к причалу и остановился перед чем-то средним между кафе и павильоном быстрого питания – по крайней мере, воды мне тут точно нальют.
Продавщица кивнула, повернулась и, наполнив стакан водой из-под крана, протянула его мне. Я сел возле окна. Внутри было полно народа. На улице снова пошел дождь. Я пил воду и курил. Спустя некоторое время вошли два парня моего возраста, оба в дождевиках. Они развязали капюшоны и огляделись. Один из них подошел ко мне: «Тут свободно?» – «Of course» [5], – ответил я. Мы разговорились, выяснилось, что они из Нидерландов, направляются в Норвегию и всю дорогу проехали на велосипедах. Когда я сказал, что еду автостопом из Вены, денег у меня нет и я хочу как-то пробраться на паром, они недоверчиво засмеялись. «Ты поэтому воду пьешь», – спросил один из них, и я кивнул. Он предложил мне чашку кофе, я ответил, что that would be nice [6], он встал и взял мне кофе.
