Пороки и их поклонники - Устинова Татьяна Витальевна (хорошие книги бесплатные полностью .TXT, .FB2) 📗
– Это потому, что под площадью работает отбойный молоток, – объяснил Архипов глубокомысленно, – там строят подземный гараж. Я вчера ехал с работы в двенадцатом часу и такие колебания материи чувствовал! Думал, выйду из машины, дам по морде этим… колебателям. И не вышел. Наверное, стоило, да?
– Вы все слишком упрощаете, Владимир Петрович. А это, по-вашему, что такое?
И она театральным жестом выхватила из складок своего немыслимого одеяния нож. Нож выглядел внушительно, зловеще блестел и был очень похож на хлебный.
– Это? – переспросил Архипов. – Это нож, по-моему.
– Это не просто нож! – Лизавета повернула его лезвием к себе. Лезвие было длинным. – Это средоточение сил зла, идеальное орудие убийства! Посмотрите на эти каббалистические символы!
Действительно, на черной ручке были то ли вырезаны, то ли намалеваны какие-то нелепые знаки.
– А… что это за символы? – От греха подальше он взял у нее нож и стал рассматривать. Рукоятка была пластмассовой, лезвие широким, сталь не слишком тонкой. Архипов поискал надпись «Мейд ин Чина», но с первого взгляда не нашел.
– Это символы смерти, крови и убийства, – отчеканила Лизавета.
Архипов провел пальцем по лезвию: не так, чтобы очень острое, – а потом по рукоятке. Символы оказались даже не нацарапаны, а вырезаны.
– Это вы вырезали?
– Да что вы, Владимир Петрович! Что за кошмар вы говорите! Конечно, нет. Этот нож – предвестник убийства.
– Что значит – предвестник?
– Он предвещает смерть, – сказала Лизавета со сладким ужасом. – Он приходит, и следом приводит смерть.
– А как он к вам… пришел?
– Это тайна, не подвластная людям, – заявила Лизавета гордо. – Никто и никогда не видел, как он появляется. Никто и никогда не слышал звуков, свидетельствующих о его появлении. Порой мистические знаки предшествуют ему, как дождь кровавый или затмение небес.
– Он у вас давно?
– Два дня. Я проснулась утром и нашла его под своей кроватью. Я сразу поняла, что следом идет смерть.
– А мистических знаков что-то не было, – проговорил Архипов задумчиво. – Ни дождя кровавого, ни затмения небес третьего дня не наблюдалось. А? Не наблюдалось, Лизавета Григорьевна?
– Знаки могли быть невидимы.
– Ну конечно! – спохватился Архипов. – Невидимы!
Он еще поизучал нож, а потом осторожно положил его на стол. Рукоятка звякнула, и нож закачался из стороны в сторону. В широкой полоске лезвия отражался свет.
– Меня пытались столкнуть с лестницы, – сообщила Лизавета, пристально следя за его лицом. – Вчера. Я возвращалась из магазина уже довольно поздно, почти стемнело. Я поднялась на лифте, на нашем этаже свет почему-то не горел. – Теперь она говорила очень быстро. – Я спустилась до пятого этажа и стала искать ключ, там было светло. Я долго не могла его найти и наклонилась, чтобы поставить сумку, и в этот миг!.. – Она закрыла глаза. Нож все качался из стороны в сторону. – В этот миг меня схватили за ноги и стали тащить к перилам. Вы знаете нашу лестницу, Владимир Петрович!
Владимир Петрович лестницу знал.
Если чего и боялся Архипов – до судорог в позвоночнике, до холодного пота, до скрученного в спираль дыхания, – так это высоты.
Он не мог смотреть вниз со второго этажа. На третьем у него начиналась тошнота, а с десятого он хотел немедленно броситься вниз, сознавая одно – бездна ждет его.
Притягательная, холодная и волнующая. Предназначенная для него.
Он схватился за пиво, но стакан был пуст. Тогда он быстро закурил, забыв, что Лизавета «не выносит табачный дух».
– И что произошло дальше?
– Дальше… – Она медленно опустила веки с нарисованными синими стрелами, как бы не в силах сопротивляться ужасающему видению, представшему перед ее мысленным взором. – Меня тащили, а я… боролась изо всех сил. Мне стало страшно, но я была уверена, что мой час еще не пробил. Не знаю, почему я была в этом уверена, но знала совершенно точно и…
– Что? – спросил Архипов.
– И мне удалось вырваться и дотянуться до звонка в соседнюю квартиру! У них всегда кто-то есть…
– Знаю.
Эту коммуналку, последнюю в доме, Архипов ненавидел всей душой и все про нее знал. Про нее все соседи все знали.
Трудно было не знать, когда периодически дядя Гриша, коммунальный слесарь, бывший метростроевец, и его жена Сергевна, бывшая ударница пункта утильсырья, занимались воспитанием внуков Кольки и Лехи, в очередной раз водворенных в семью из детского приемника, а потом начинали праздновать что-нибудь, забывая долупить Кольку с Лехой, и принимались петь.
– Мой… убийца убежал, а я осталась на площадке, и, когда дверь открылась, я сказала, что на меня только что было совершено покушение. Вместе мы осмотрели их лестничную клетку, потом лаз на чердак, и…
– И что?
– Я нашла вот это, – шепотом провозгласила Лизавета.
Архипов посмотрел.
– А что это такое? – спросил он с любопытством. – Круг.
– Я вижу, что круг, – сказал Архипов, – похож на деревянное колесо.
– Это подсвечник, – шепотом продолжала Лизавета и оглянулась по сторонам. – Очевидно, им пользовались во время каких-то тайных церемоний. Если церемонии были посвящены силам зла, значит… Значит, зло вскоре будет здесь.
– Зачем злу подсвечник?
– Никто не знает наперед, в чем сила и в чем слабость состоит.
– Ни сила, ни слабость не могут заключаться в подсвечнике, Лизавета Григорьевна, – сказал Архипов.
Мысль о бездне его отпустила, он вновь стал гладким и трезвым, как дверца холодильника.
Деревянное колесо было пыльным, совсем старым. Кое-где на нем висели длинные капли засохшего мутного воска. Архипов попытался определить цвет, и ему показалось, что белый. Сколько лет оно валялось на чердаке?
Дом был построен при отце народов Иосифе Виссарионовиче, известном любителе большого строительства.
Вполне возможно, что какой-нибудь бедолага или, наоборот, счастливец, получив здесь квартиру, перевез из арбатского домика, предназначенного на слом, весь свой скарб. В том числе и деревянный подсвечник из сельской церковки, где его дед служил протодьяконом. Дед-протодьякон нес в семью все, что могло пригодиться в хозяйстве, и деревянный круг принес. Вот этот самый.
– Почему вы решили, что он оказался на чердаке недавно?
– Потому что это обрядовая вещь, и она тоже несет в себе силу смерти!
– Господи! – взмолился Архипов. – Ну что вы говорите! Вы же взрослая, умная женщина, Лизавета Григорьевна! Ну, какая еще сила смерти?! Деревянное колесо!
Лизавета помолчала и пожевала губами.
– Значит, вы мне не верите? – сделала она неожиданный вывод.
– Ни единому слову, – признался Архипов, – вы уж простите. Нож ваша внучка могла найти в песочнице и по глупости притащить домой. Подсвечник лежал у нас на чердаке с тридцать восьмого года. На лестнице. – Тут вдоль позвоночника его опять продрал мороз. – На лестнице у вас просто закружилась голова, и вы чуть не упали. Я сто раз говорил, что нужны сетки. На следующей неделе куплю и поставлю!
– Значит, не верите? – уточнила она.
– Простите, Лизавета Григорьевна!
– Девочку не оставьте, – попросила она горько, – пропадет ведь. Совсем одна на свете.
– Вы еще лет тридцать протянете, – пообещал Архипов, – вырастите девочкиных детей.
– Моя смерть наступит очень скоро, – возразила Лизавета, и ему показалась странным, что она как будто ни в чем его не убеждает, а просто констатирует факт. – Я должна позаботиться о девочке. Пообещайте мне, что поможете ей, Владимир Петрович!
– Чем?!
– Окажете поддержку, – неумолимо гнула свое Лизавета, – не дадите пропасть. У нас нет ни одного кровного родственника.
– Так и я не кровный родственник!
Внезапно она стала его раздражать так сильно, что он даже встал из-за стола и подошел к окну. За окном был вечер, золотистые сумерки, Москва.
Угораздило его на ночь глядя влипнуть в историю с полоумной соседкой!..
– Вы хороший человек, – возвестила Лизавета, – у вас душа кедра. Я ясно это вижу.
