Копи царя, или Старый цементный завод - Корчажкин Лев (книги хорошего качества .TXT, .FB2) 📗

– Не вымершая, а заархивированная, – поправил его кот Василий, запрыгивая на свободный стул рядом с гостьей и устраиваясь на нем. – понадобиться, достанут и пыль смахнут. У оператора какое умение главное? Не знаете? Вот-вот! Оператор прицеливаться умеет.

– А я вас видел на телеэкране! – сказал Джон в макушку гостье, – у вас прекрасный канал, просто лучший – погоду передаете.

– У нас в Столице – все каналы лучшие. У нас ведь демосстадикратия, – несколько свысока, но ласково, как ребенку, ответила просто Оля и пригласила:

– Садитесь сюда, вместо кота. А то неудобно, когда голос сверху.

– Но-но, – сердито сказал Василий, – я только по роду – кот. А по призванию – ученый летописец. Я сам, кого хочешь, пододвину, в интеллектуальном, конечно, смысле, если без насилия.

– Я лучше с другой стороны сяду, – Джон сел на свободный стул.

– Правильно! Кот нам еще понадобиться. Вдруг вы мышей случайно в котомках принесли, или перевести чего. Я, например, это ваше – демо… стадо… не до конца расслышал, – заявил старичок Прохор.

– Что-что? – переспросила гостья.

– Прохор плохо слышит, – лениво пояснил Василий. – А так он в курсе, мы все в курсе последних решений и постановлений. Все просто, как куриное крылышко: демос – народ, стадия – временной период, кратия – власть. Мы, естественно, поддерживаем. По праздникам цепочкой позваниваем – той, что на дубе, к чужим необдуманным репликам не прислушиваемся 5.

– Расскажите, как там? – Джон с искренним интересом обратился к Ольге. Я должен признаться, вот уже какой год здесь ракеты запускаю, а на Старый Цементный Завод так и не выбрался! Говорят, там интересно.

– Что ж, – гостья посмотрела на коллегу-комментатора, – расскажем, порепетируем.

Коллега кивнул и оценивающе окинул взглядом горницу.

– Вы сюда, к печке становитесь, – посоветовал Василий. – А дама пусть за столом остается. Все по этикету: дама – сидит, кавалер – стоит. Обмен репликами в историческом интерьере. Печь, как видите, в изразцах, стол дубовый.

– Танцуем от печки! – воскликнул старичок Прохор, ерзая, устраиваясь на лавке.

Комментатор достал очки, снова покрутил головой.

– Если вы интересуетесь, куда очки с камерой пристроить, то я на себя могу надеть. С подоконника хороший ракурс, – Василий запрыгнул на окно. – А проецировать можно на печку. Или, если хотите, Марью Моревну можно попросить скатерть принести, мы ее на гвоздики приколем.

– Лучше мне доверьте, – попросил Петька, – я при исполнении.

Комментатор колебался.

– Плохо! – сказал Батя.

Все головы повернулись к нему. Не дождавшись продолжения, ведущая оборотилась к комментатору и пожала плечами.

– Почему плохо? Все в духе исторической правды. Печь, дуб.

– Трофим Трофимыч имеет в виду, что не вовремя вы репетицию затеяли, – пояснил Иван, вытирая руки тряпочкой и кладя божью коровку в кроватку Алешеньки. – Марья Моревна не одобрит. Сейчас на стол накрывать начнут.

И повернулся к Джону:

– Давай и лодочку сюда. Пусть пацан порадуется.

– Игрушечки! – заинтересовалась гостья и подошла к кроватке. – И как в них играть? У них же ни одной кнопочки?

– А не надо кнопочек, – пояснил старичок Прохор. – Младенцы они и без кнопочек во всем разберутся, поскольку разум незамутненный. У меня, вон, на аппаратах тоже ни одной кнопки, только краники. А что получается? Прозрачный, как слеза!

– Ты бы, дедушка, не отвлекал гостей, – посоветовала спустившаяся Василиса. – Дайте мне Алешеньку положить, пусть поиграет, пока мы ужинаем.

– Вот-вот, пусть играет и слушает, – согласился старичок Прохор, перебираясь за стол.

– Я тоже, когда маленькая была, любила разговоры взрослых слушать, – вздохнула гостья. – Сяду с БАРБИ 6 в уголке, и слушаю. Потом училась-училась. Университет закончила, курсы. Думала, все воспоминания сотрутся. А не стерлись, кое-что осталось. Дипломы свои все забыла, а разговоры – порой всплывают. Так грустно становится.

– Образование – это то, что остается, когда все выученное забыто 7, – провозгласил кот Василий, снова устраиваясь на стуле за столом. – Я все-таки тут, рядом с вами сяду, чтобы ничего не упустить.

Расселись. Марья Моревна вошла в горницу, и за ней с легким шорохом кевраловых юбок вплыли подавальщицы с угощением.

– Сорвалась репетиция, – с деланным сожалением подытожил старичок Прохор, потом залихватски почесал затылок, – зато ужин какой! Давно такого не бывало!

– Мне чуть-чуть, – гостья указала пальчиком на середину стола, – вот тот огурчик и тот пестренький салатик.

– Ого! Это же заливная рыба! И кролик в сметане! – безапелляционно, как с телеэкрана объявил комментатор. Он достал платок, вытер засверкавшую бисеринками голову и, убирая платок в карман, незаметно ослабил ремень на брюках на пару дырочек.

– Вы так каждый вечер ужинаете? – спросила гостья, – или ради нас? Если ради нас, то не стоило. Право, не стоило. Мы же на работе, командировочные.

– Слышала я про ваши командировочные, – усмехнулась Марья Моревна. – На эти талоны, наверное, в гостинице только яблочную шипучку и получишь. А потом на весь поселок из окон «Шампанское! Шампанское!»

– Шампанское, – язвительно произнес старичок Прохор, – из винограда делают. А в гостинице буфетчик на мою славу покушается, эликсиры придумывает! Да только куда ему! Он газ из технической магистрали берет, а яблоки ему сторожа из стратегического запаса таскают. Как столетний срок хранения заканчивается, они и тащат мимо утилизатора к нему.

– Правда? – встревожилась гостья и зачем-то поднесла руку к горлу, как будто поперхнулась. – Управляющий говорил, что из Столицы заказывает по СБЕР-у 8.

– Как на духу! – старичок Прохор упорно отстаивал свою правоту. – У него других яблок и быть не может, откуда они у него! Если только от кентавров – они в Сказочной стране живут, сразу за космодромом. Налево Поля Непаханые, за которыми Лес Тысячи Тропинок, болото Золотое и озеро Темное. А кентавры – направо. Так из них некоторые – серые в яблоках. Они, когда ракеты взлетают, газами надышатся, яблоки и осыпаются. Только они их никому не дают – в Стиксе вымачивают и на пирах употребляют. У меня одно есть, только куда приспособить не знаю. Сморщенное оно какое-то, жесткое, и конским духом отдает. А заказывать он не станет, жадный больно! За ним еще с лета должок…

– Сказочная страна! – прерывая старичка Прохора, воскликнула гостья, – я думала, она как раз, где Завод, где Копи. Разве не так?

– Не так, – ответил кот Василий. – Копи – это Кащеево. А Кащей – он наш, взаправдашний. Даже не реконструированный, как некоторые. Живее всех живых, хотя без ученых-косметологов, естественно, не обошлось.

– И по поводу яблок – увы, чистейшая правда, – Василий кивнул на Джона. – У него спросите, он – механик.

Джон пожал плечами:

– А что я могу? Ничего не могу. Этих сторожей лет двести как сконструировали, так ни разу толком не обновляли. А у нас дожди, грозы. Их коротит. Они искрят и в гостиницу сушиться бегают – она там недалеко. Им же по двести лет, они – как дети! Любая служба – игра! А в гостинице добрый человек – сухую тряпочку на стратегический запас меняет.

– Да нам не жалко, – вставил Иван, – пусть СБЕР жалеет. От него бонусы уплывают.

– Ну, – комментатор вооружился вилкой и протянул руку. – Это и не наши бонусы, так что пусть они и плывут себе пока, – он прервался, – я хотел сказать: пока мы … тут…

Рука замерла между рыбой и кроликом.

Гостья отняла руку от горла и с интересом посмотрела на хрустальную стопочку, неторопливо пробирающуюся к ней между тарелками:

– Что это? Я слышала, хуторяне еще кое-где ВОДК 9-у пьют в чистом виде.