Брянский капкан - Михайловский Александр (книги без регистрации полные версии TXT, FB2) 📗
При этом я подумал, что этим количеством еды до полусмерти можно было бы укормить троих изголодавшихся фронтовиков. Насколько столовая была неказиста внешне, настолько же роскошен в полуголодной воюющей стране был тот самый рацион номер пять. И лишь потом, вдоволь хлебнув тренировок от «сенсэя Сережи», я понял, что без столь обильного питания бойцы и командиры просто протягивали бы ноги, а не превращались в идеальные живые машины по убийству себе подобных.
Старший сержант взял свою порцию, которая была даже побольше моей, потом проводил меня за стол, отведенный для управления батальона. Там я наскоро познакомился со своими новыми сослуживцами: начальником штаба, капитаном ОСНАЗ Петром Борисовым и замполитом батальона политруком Семиным. Чуть позже к нам присоединился и майор Бесоев. Как я понял из разговоров, с капитаном Борисовым майор воюет вместе с Евпаторийского десанта, а политрук Семин, хоть и бывалый волк, как и я, присоединился к батальону недавно.
После обеда чудеса продолжились. Старший сержант Черданцев отвел меня к старшине, и тот выдал мне целую кучу необходимого в осназовском деле инвентаря, начиная от специального «осназовского» пистолета-пулемета ППШ-42 с пистолетной рукоятью и специальной ручкой для удержания под цевьем. Как сказал мне старший сержант, «пистолет в нашем деле – это только чтобы застрелиться, а для серьезных дел нужен автомат или такая вот швейная машинка, перешитая на парабеллумовский калибр 9-мм».
Дальше были десяток плоских двойных магазинов под эти самые патроны, и специальный жилет-разгрузка для их ношения. Причем жилет был хитрый: с одной стороны серо-белый, под зимний камуфляж, а с другой стороны цвета хаки с желтым. Карманы и застежки тоже были выполнены так, что его можно было носить на обе стороны. Таким же продуманным было и прочее обмундирование. Большую его часть пришлось сложить в высокий рейдовый рюкзак, в котором основной вес в силу специальной конструкции с рамой приходился на бедра, а не на плечи.
Переложив свои вещи из сидора в специальный карман рюкзака, я вышел от старшины нагруженный как ишак и направился к месту своего расположения. Но не успел я пихнуть рюкзак под койку и облегченно вздохнуть, как вдруг из штаба прибежал посыльный и сказал, что «старшего лейтенанта Вершигору вызывает гвардии майор Бесоев». Пришлось идти.
С сомнением (как мне показалось) оглядев мою заново обмундированную личность, товарищ майор довольно жестко проэкзаменовал меня по поводу того, что я сегодня увидел в батальоне и что понял.
Когда я рассказал ему все вышеизложенное, он сказал загадочные слова:
– Думаю, товарищ старший лейтенант, что вы действительно подходите для той должности, на которую я вас определил, товарищи не ошиблись. Хотя, вполне возможно, от судьбы не уйдешь, и ваше место – совсем с другими людьми… Но будем посмотреть. В любом случае тому, чему вы научитесь здесь, вас не научат больше нигде, и это может сильно пригодиться вам во время дальнейшей службы.
15 апреля 1942 года, Вечер. Брянский фронт. деревня Дьяково. Штаб батальона.
Гвардии майор ОСНАЗ Бесоев Николай Арсеньевич
Формирование батальона можно считать законченным. Времени на завершение обучения и боевое слаживание остается совсем немного. Выручает лишь то, что все наши бойцы – люди бывалые, и хорошо представляют себе, что надо делать по обе стороны от мушки.
Из роты в батальон разворачиваемся не только мы. Вся наша бригада переформировывается в механизированный корпус ОСНАЗ нового типа. Ставкой Верховного Главнокомандования перед нами поставлена задача обеспечить успех действий нашего корпуса, а по сути, и всего Брянского фронта. Задача не простая, не имеющая в принципе тривиальных решений.
Я отдернул занавеску, прикрывающую висящую на стене карту с обозначением линии фронта и известным нам расположением сил противоборствующих сторон. Локальная Орловско-Брянская наступательная операция, по имеющемуся у нашего командования общему замыслу, должна выбить противника из ритма подготовки к стратегическому летнему наступлению на южном направлении и заставить его распылить свои резервы.
Также при планировании этой операции Верховным были поставлены два непременных условия. Первое – операция должна быть успешной. Орел и Брянск необходимо освободить, а общее стратегическое положение советских войск на южном фасе Центрального направления радикально улучшить. В результате этой операции следует создать предпосылки для дальнейшего продвижения в направлении Гомеля для рассечения немецких групп армий «Юг» и «Центр» на две не связанные между собой отдельные группировки. Второе – проведение этой операции не должно повлечь за собой неоправданных потерь, как только что безуспешно завершившаяся Болховская наступательная операция, которая проводилась силами 61-й армии Западного фронта вместе с 3-й армией Брянского фронта. Как и в нашей истории, после двух месяцев безуспешных атак пехотой и легкими танками на заранее подготовленную оборону противника обе армии оказались обескровлены, потеряв почти все танки и двадцать одну тысячу человек убитыми и сорок семь тысяч ранеными.
Задача, поставленная перед корпусом, повторю, не имела простых решений. Находившаяся перед нами немецкая оборона была развитой и устоявшейся, и взломать ее в лоб без массированного применения крупнокалиберной артиллерии было невозможно. Массированного – в смысле того самого «жуковского»: «200 орудий на километр фронта». Причем не каких-нибудь трехдюймовок, а 122-мм М-30 и 152-мм МЛ-20, вкупе с гвардейскими реактивными минометами РС-13.
По самым скромным прикидкам, для двух прорывов (каждый в полосе не менее десяти километров) требовалось около четырех тысяч орудий и тысяча полторы гвардейских минометов. На данный момент, после потерь лета 1941 года, такая концентрация крупнокалиберной артиллерии в одном месте была нереальной. В случае же, если такое количество артиллерийских и реактивных полков РВГК все же удастся сосредоточить на указанных направлениях, немецкая авиаразведка, скорее всего, установит нашу артгруппировку, после чего Гальдеру и его помощникам в ОКХ сразу станет ясен замысел нашей операции. А это нежелательно.
Кроме того, наученные опытом наших зимних операций против группы армий «Север» немцы стали особо старательно укреплять свои позиции в полосе, прилежащей к железнодорожным магистралям. Крупнокалиберные железнодорожные транспортеры и поезда, составленные из платформ с установленными на них направляющими для запуска РС-13, произвели на немцев неизгладимое впечатление. Теперь повторить наши псковские подвиги вряд ли удастся. В таких условиях прорыв в полосе железной дороги возможен лишь в том случае, когда там будут перекопаны артиллерией все вражеские укрепления на два метра вглубь, или залиты сплошь напалмом, как было при авианалете на Невель.
Все эти соображения я высказал вчера, когда, оставив батальон на Петю Борисова, на одну ночь слетал в Москву, чтобы доложить результаты рекогносцировки на Брянском фронте самому Верховному. Кроме него, на Ближней даче присутствовали Берия и Василевский.
Наш командир в это время буквально разрывался между Челябинском, где шло налаживание производства танков Т-42 и тяжелых 152-мм САУ на их шасси, Сталинградом, где делали БМП-37, 122-мм САУ, а также 23 мм ЗСУ и Горьким (в наше время Нижним Новгородом), где для корпуса должны были срочно изготовить партию полноприводных ЗиС-5МА, с изменениями в конструкции, навеянными автотехникой из будущего. Бережного замещал начальник штаба корпуса, полковник Ильин, который вошел к Сталину полковником, а вышел генерал-майором. Кстати, всем нам Указом Президиума Верховного Совета были присвоены очередные воинские звания. Так, я стал майором, Ильин – генерал-майором, а Бережной – генерал-лейтенантом.
