Если б не было тебя… - Волгина Надежда (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
Дверь с шумом распахнулась, и в класс вбежала изящная брюнетка. Она захлопнула дверь, прижалась к ней точеной фигуркой и звонко рассмеялась.
– Знала, что ты еще тут. Генка Галкин опять прилип – давай встречаться… Я уже не знаю, как отмазаться от него. Еще и шуток не понимает. А мне смешно, когда он обижается. Надувается как сыч. Уржаться с него! Ой! А ты чего такая хмурая? Опять наш Паганини доставал? – вмиг посерьезнела подруга Дианы.
– Да нет… Все правильно он говорит, – вздохнула уже в который раз за сегодняшний день Диана. Жалко себя становилось до слез.
Все, что произошло на сегодняшнем занятии, Лиле рассказала вкратце, общими фразами. Да и как можно объяснить одаренному человеку, что не все такие?
Лиля была лучшей подругой Дианы. Они сдружились еще на абитуре. И подруга была именно такой – суперталантливой музыкантшей, подающей большие надежды. Если верить матери Лили, то музыкальные способности у дочери проявились чуть ли не с пеленок. Еще сидя в коляске, она бурно реагировала на музыку – капризничала, если слышала плохую, и притихала, когда рядом звучала хорошая музыка.
В консерватории Лиля была известной личностью, все преподаватели ей пророчили великое будущее. Только, вот беда – сама Лиля ни к какой славе не стремилась, Диана это знала точно. Удивительная девушка! Классическую музыку, так обожаемую Дианой, подруга не переваривала. Она бредила джазом, обожала исполнять его и петь. Лиля даже освоила саксофон и играла на нем чаще, чем на родной скрипке, игре на которой обучалась с пяти лет. В консерваторию подруга поступила только в угоду матери, чтобы не огорчать ту. И понять всего этого Диана не могла, как ни старалась.
Лиля и ее друзья – такие же почитатели джаза, организовали группу и даже ездили на гастроли с концертами. В родном городе так и вовсе были довольно популярны. И популярность не мешала им играть в подземных переходах. Как объясняла Диане Лиля, так они репетировали дополнительно, чтобы не терять сноровки. Ну и это позволяло им подзаработать.
Диана восхищалась той энергией, какую Лиля буквально источала. С какой легкостью та знакомилась с людьми, заводила новых друзей. Сама Диана так не умела, о чем оставалось только сожалеть.
– Слушай, – без предисловия перешла Лиля в наступление, как поняла по ее виду Диана, – к нам приехала группа… – далее последовало название группы, которое Диана ни о чем не сказало, поименное перечисление состава с краткой характеристикой каждого и буря эмоций, вылившаяся в безостановочный поток речи.
Все это Диана внимательно выслушала, хоть и едва уже сдерживала улыбку. Узнала для себя много нового, конечно же. И только потом задала главный вопрос:
– Тебе что-то нужно от меня? Я правильно поняла?
Лиля кивнула и умоляюще посмотрела на Диану ярко подведенными и практически черными глазами, блестевшими как смола на солнце.
– Вовка достал билеты на концерт, и мне придется пропустить репетицию. А мальчики без меня играть не могут. Весь репертуар завязан на скрипке. Вот я и подумала, что ты могла бы меня подменить.
Диана не раз ходила на концерты с участием группы Лили. И на репетициях бывала, когда позволяло время. Но еще ни разу она не подменяла подругу и не планировала этого делать. А потому сейчас невольно растерялась и даже испугалась.
– Я не могу… Ты что?! Я же в джазе полный профан. Как я буду играть?
Да и сама мысль об игре в подземном переходе несколько шокировала. Она так точно не сможет! Это же нужен артистический талант, которого у нее и в помине не было, чтобы играть на потеху случайной публике.
– Да брось ты! – легкомысленно отмахнулась подруга и рассмеялась.
Только сейчас Диана обратила внимание, что она уже готова идти на концерт. Видно, Лиля успела уже сбегать домой и принарядиться. Правда, это она заметила. Кто-то другой вряд ли разглядел в короткой кожаной юбке, длинных черных сапогах и верхе, обтянутом черным латексом с оторочкой из искусственного меха, концертный наряд. Лиля была готичкой и любила украшать себя всякими там пряжками, цепочками и кольцами. И то, что сегодня решила обойтись без излишеств, говорило Диане о многом.
– Чего там уметь… – продолжала рассуждать Лиля, не замечая испуга в глазах Дианы. – Подыграешь им и все. Ноты же ты знаешь, – снова рассмеялась.
Мыслями она уже была далеко отсюда.
– А когда концерт?
– Да собственно, я уже убегаю, – виновато посмотрела на нее подруга. – Вовка ждет во дворе…
– А репетиция когда? – нахмурилась Диана.
– Через полчаса.
– С ума сошла?! – разозлилась окончательно Диана. – Как я туда пойду в таком виде?! – оглядела она свой наряд из строгой зауженной юбки и белоснежной блузки. На вешалке еще дожидалось пальто нежно-бежевого оттенка. – Я же не успею даже переодеться.
– И не надо, – уверенно отозвалась подруга. – Выглядишь ты замечательно! Мальчишки просто сойдут с ума от тебя. Да и остальные тоже. Глядишь, подзаработаешь сегодня.
Артур
Море штормило не по-детски. Давно оно так не бушевало. Спасательная служба даже оцепила береговую линию и вывесила предупреждение об опасности, хоть и пляжный сезон уже закончился. Но кто знает, может кому-нибудь особенно отчаянному взбредет в голову искупаться в шторм и в ледяном море.
Ночью, видно, волны были еще больше, раз всю набережную закидало камнями. Жалко… Испортили такую красоту – мраморную береговую линию. Сейчас, с выбоинами повсюду, она смотрелась жалкой, а не богатой, как еще недавно. И когда теперь все это залатают.
Артур не боялся моря – ни штормящего, никакого. Как и любоваться им издалека не привык. Он любил море. А в шторме видел особую прелесть и откровенность – словно море выплескивало на берег свое недовольство и делало это очень эмоционально, до агрессии.
Ветер дул резкими порывами, под которыми было тяжело устоять. Снопы брызг попадали в лицо, обдавали шею, грудь, но Артур этого не замечал, как и того, что одежда его уже намокла.
Он был так увлечен созерцанием стихии, что не сразу расслышал звонок мобильного. А когда полез за телефоном в карман, понял, что изрядно промок. Опять он подошел слишком близко, нарушил невидимую границу безопасности, забыл об осторожности.
– Дай-ка угадаю… Торчишь на берегу? Угадал?
– Ты только для этого звонишь? – усмехнулся Артур и попятился подальше от бушующего моря.
Серега хоть и позвонил некстати, но очень даже вовремя. Иначе, не известно, сколько бы он еще вот так вот стоял. Море – его пропасть, от края которой он сейчас удалялся. Да и пора было возвращаться.
– Вообще-то, я к тебе с просьбой, – отозвался Сергей. – Подруга жены хочет, чтобы ты написал портрет ее драгоценного супруга. Хочет преподнести ему тот на день рождения.
– И ее устроит рисунок в карандаше?
Артур запахнул куртку как следует в попытке согреться. Ледяные порывы ветра проникали под мокрую водолазку, морозя кожу, а вместе с ней и душу.
– Ну… – замялся Сергей на том проводе. – Она, конечно, хотела акварельный. Но я объяснил ей, что акварелью никто не напишет так хорошо, как ты можешь сделать это в карандаше. Кстати, дамочка очень даже платежеспособная. Знаю твою щепетильность в этих вопросах, знаю, – поспешил добавить Сергей. – А потому я сам назначил цену, – и назвал сумму, вдвое превышающую стандартную плату за портрет.
– Нехило… – Артур миновал набережную и свернул в узкий переулок. – И когда она придет? Ты же и о времени договорился, как понимаю, – усмехнулся.
– А то! – самодовольно отозвался друг. – Я, знаешь ли, привык доводить дела до конца. Завтра в десять она придет, с фоткой мужа. Покажешь ей пару-тройку своих работ, и… дело в шляпе, а ты при бабках.
Писать с фотографии – это как есть что-то вкусное, но слегка пригоревшее. Артуру это не нравилось. С карточки на него смотрело застывшее изображение, восковой слепок. В нем он не видел жизни. Не наблюдал мимику, как отражение эмоций и мыслей человека. А за лицами он любил наблюдать разве что чуть меньше, чем за морем. Даже когда ему позировали, стараясь стоять неподвижно, лицо жило собственной жизнью. Оно постоянно менялось – на нем читались мысли, мелькающие в голове. И особенно непостоянно выражение глаз – зеркала души. За глазами Артуру особенно нравилось наблюдать и ловить тот особенный момент, когда наступала гармония с внутренним «я». Именно такие моменты он и торопился записать, увековечить. А с фотографией приходилось импровизировать, включать собственную фантазию.
