Первый человек в Риме - Маккалоу Колин (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Младший консул, фламин Марса Луций Валерий Флакк, остался с проблемой лицом к лицу. Зернохранилища, расположенные у подножия Авентинского холма, рядом с римским портом, были почти пусты. И личные зернохранилища вдоль Тусканской улицы тоже не ломились от запасов. И это малое количество, как сообщили Флакку и его эдилам торговцы зерном, будет продано по пятьдесят сестерций за один модий — около шести килограммов. Вряд ли кто-то из простых людей сможет позволить себе выложить за хлеб хотя бы четверть этой суммы. Имелись, конечно, другие, более дешевые продукты, но нехватка пшеницы привела к общему повышению цен на все продукты — из-за возросшего спроса. Желудки, привыкшие к хорошему хлебу, трудно переносили жидкую овсяную кашу и турнепс, которые превращались в основные блюда на кухне простонародья в голодные времена. Сильные и здоровые выживали, а старые, слабые и больные зачастую умирали. Погибали и дети.
К октябрю среди простого люда началось брожение. Начал распространяться страх. Бедняков Рима подстерегала голодная смерть. Многие граждане третьего и четвертого классов начали обзаводиться оружием, чтобы защитить свои кладовые от налетов.
Луций Валерий Флакк посоветовался с курульными эдилами, ответственными за закупку зерна от имени государства. Вместе они обратились к государству за дополнительной суммой, чтобы где-нибудь — где только можно — купить зерно. Какое угодно — ячмень, просо, пшеницу любого сорта. Но Сенат остался равнодушным. Бедняки умирали слишком далеко — где-то внизу. Сенаторам не было дела до голодных бунтов простонародья.
И, что еще хуже, два молодых человека, занимавших должности квесторов казначейства, оказались исключительно безжалостны. Судьба простых граждан Рима мало беспокоила их даже в лучшие времена. Когда их попросили дать заем на нужды Рима, оба ответили, что намерены прекратить необоснованное расхищение казны, то есть не станут давать деньги ни на армию простолюдинов, ни на зерно для них. Старшим из двух казначеев был не кто иной, как Цепион Младший, сын того консула, который украл золото Толозы и проиграл сражение при Аравсионе. Другой — Метелл Поросенок. У обоих были счеты с Гаем Марием.
В практике сенаторов не было еще случая, когда рекомендации казначейства не выполнялись. На запрос Палаты о состоянии финансов Цепион и Метелл Поросенок ответили, что денег на зерно нет. Из-за огромных расходов, вызванных многолетней необходимостью вооружать и кормить армии из простолюдинов, казна опустела. Трофеи и дани — результат войн с Югуртой и с германцами — не смогли выправить отрицательный финансовый баланс казны. Так доложили два квестора казначейства. Они показали бухгалтерские книги, чтобы доказать свою правоту. Рим разорен. Те его граждане, кто не в состоянии заплатить за зерно, будут голодать. Извините, но такова реальная ситуация.
К началу ноября весь Рим уже знал, что государственного зерна по разумным ценам не будет. Но ни слова не говорилось о неурожае или о скупых квесторах. Просто говорили: мол, дешевого хлеба не будет.
И сразу же Форум стал заполняться людьми, которые обычно туда не ходили, а завсегдатаи исчезли или прятались в задних рядах пришельцев. Эти толпы состояли из простых людей и граждан пятого класса. Настроены они были решительно. Сенаторы и другие облаченные в тогу люди шли по территории — которая, как они думали, принадлежала им — под градом насмешек и свиста. Сначала казалось, что запугать сенаторов трудно, но потом свист сменился дождем фекалий, навоза, вонючего ила из Тибра, отбросов. Чтобы избежать этого, Сенат отменил свои собрания, оставив без сенаторской поддержки горемык банкиров, торговцев, адвокатов, трибунов казначейства, страдающих от нападок разъяренной толпы.
Недостаточно сильный, чтобы взять на себя инициативу, младший консул Флакк решил не вмешиваться. Цепион Младший и Метелл Поросенок поздравили себя с хорошо выполненной работой. Если за зиму умрут несколько тысяч простолюдинов, меньше народа придется кормить.
В это самое время народный трибун Луций Апулей Сатурнин собрал Народное собрание и внес законопроект о зерне. Государство должно немедленно закупить зерно — пшеницу, ячмень, просо — в Италии и Италийской Галлии и продать его по очень низкой цене — по одному сестерцию за модий. Конечно, Сатурнин ни слова не сказал ни о невозможности привезти морем что-то из Италийской Галлии, ни о том, что нигде южнее Апеннин невозможно купить зерна. Он лишь хотел собрать толпу, то есть выставить себя в глазах народа единственным его спасителем. Оппозиции почти не было ввиду отсутствия сенаторов. От голода так или иначе страдали все, кроме богачей. Поэтому все были на стороне Сатурнина: и третий, и четвертый классы, и даже многие центурии второго класса. К концу ноября весь Рим стал его сторонником.
— Если народ не может позволить себе купить пшеницу, он остается без хлеба! — кричала гильдия мукомолов и пекарей.
— Если народ голодный, он не может хорошо работать! — кричала гильдия строителей.
— Если люди не могут прокормить своих детей, что станется с их рабами? — кричала гильдия вольноотпущенников.
— Если люди настолько голодны, что начинают грабить магазины и опрокидывать прилавки на рынке, что с нами-то будет? — кричала гильдия торговцев.
— Если люди примутся совершать набеги на наши участки в поисках пищи, нам нечего будет продавать! — кричала гильдия зеленщиков.
Но сенаторы продолжали откладывать заседания. Они боялись собираться даже в храмах, в стороне от легких дорог. Так что решение проблемы предоставлялось Сатурнину. А его решение основывалось на ложной предпосылке о том, что зерно есть и государство может его купить. Он сам вполне искренне считал, что кризис создан искусственно и виновны в этом политики Сената, вступившие в преступный союз с высшими эшелонами торгашей и производителей зерновых.
Все лица на Форуме были обращены к нему, как гелиотропы к солнцу. Распаляя себя магией своего ораторского искусства, он начал верить в каждое сказанное им слово; более того — он поверил каждому лицу в толпе, на котором останавливался его взор. Он уверовал в новый способ управления Римом. Для чего нужны все эти консулы, сенаторы, когда толпы народа заставляют их бежать домой, поджав хвосты? Когда ставки сделаны и настает момент бросать кости, только он, народ, и имеет значение. Только эти обыкновенные лица в огромной толпе. Именно у них была реальная власть, а те, кто воображал, будто власть принадлежит им, владели ею лишь до тех пор, покуда дозволял народ.
Так какое значение имело консульство? Какое значение имел Сенат? Болтовня, жаркие споры — и ничего более! В Риме не было армий — те оставались в центрах военной подготовки под Капуей. Консулы и Сенат держали в руках власть, не обладая военной поддержкой. Но здесь, на Форуме, — здесь была истинная власть. Здесь были массы, способные поддержать эту власть. Так ли уж непременно требуется быть консулом, чтобы стать Первым Человеком в Риме? Это необязательно! Постиг ли эту истину Гай Гракх? Или его заставили покончить с собой, прежде чем он смог понять это?
«Я буду Первым Человеком в Риме, — думал Сатурнин, вглядываясь в лица толпы. — Но не как консул. Как народный трибун. Настоящая власть — у народных трибунов, а не у консулов. И если Гаю Марию удается быть консулом постоянно, то что помешает Луцию Апулею Сатурнину постоянно быть народным трибуном?»
Однако для того чтобы провести свой закон о зерне, Сатурнин выбрал относительно спокойный день. Потому, главным образом, что сохранил еще способность понимать: сенаторская оппозиция должна сохраняться. Пусть кто-нибудь будет против решения дать народу дешевый хлеб. Поэтому на Форуме не нужно в этот день огромной толпы. Не стоит давать Сенату повода обвинить Народное собрание в мятеже и насилии и, как следствие, объявить закон не имеющим силы.
Сатурнин все еще продолжал возмущаться по поводу второго аграрного закона, предательства Гая Мария, ссылки Метелла Нумидийского. В том, что закон все еще оставался записанным на табличках, была его, Сатурнина, заслуга, а вовсе не Гая Мария. Это он, Сатурнин, — истинный автор земельных наделов для ветеранов-простолюдинов.
