Наш друг Димка - Тумп Саша (библиотека книг .txt) 📗

Карл смотрел на картину, на которой были изображены глаза,

смотрящие сквозь кресты и свечи на тебя, а сам ты был в мире

весны и одуванчиков, но сверху уже падала осень, зима.

– Нормальный парень! – выдохнул Карл.

– Кто?.. – я не мог понять, про кого он говорит.

– Любой! Хоть тот, хоть этот, – Карл чуть не прожег монитор

сигаретой.

– А «тот» – это кто?

- 71 -

– Ну, тут сложно сказать. Понимаешь, там ведь еще и девица

есть. Длинноногая такая. Так что «тот» – это не только тот, кто

это рисовал, но и «эта», которая с волосами длинными.

– С какими волосами, – я смотрел на Карла, явно намекая ему

всем своим взглядом, что он перебрал, поскольку на картине

кроме чьих-то глаз никого не было.

– Ну, кто-то же рисовал? – Карл смотрел на меня.

– Автор.

– Вот … автор! А автор – это не только голова и руки, а еще и

окружающий его мир. То, что рядом, что волнует… А рядом с ним

девчонка красивая. Длинноногая, длинноволосая. И он живет как

бы в двух мирах. Они пересеклись, и вот… «этот»… – Карл опять

ткнул сигаретой в монитор.

…Мы сидели, оба глядя в монитор.

Я подумал: «А почему бы и не быть девчонке рядом с

художником?»

– Поженятся? – я посмотрел на Карла.

– Потом!

– Когда «потом»?

– Долго все рассказывать… – Карл посмотрел на меня и

добавил. – Дилетантам!

– Так картина «Страх» называется, – я обиделся.

– Да хоть как… Ты спросил: «Что скажешь?» Я сказал.

– Так – «Страх» же?

– Страх…

Ты сам-то его помнишь ведь! Как можно страх нарисовать?

Крест, что ли? Могилки что ли? Да сейчас у каждого второго

крест на груди. Страшно? Страх не рассказать… или сам не

захочешь.

Или не знаешь? Исподнее чё, не стирал никогда? А спросишь

тебя… – «Не знаю, как-то само так получилось…»

– Может, по рюмке? – я вспомнил первый бой под Кандагаром.

– Ты, брат, серьезный разговор затеял. А рюмку?.. Составлю

тебе компанию.

Ты видишь, как веки-то? «Этот» себе рот закрывает, чтоб не

кричать. Вот кожу и стянул. А раз закрывает, значит, соображает,

что кричать хочет. Значит, башка-то, работает! Башка-то

работает… Раз башка работает, то сообразит, что к чему…

Эта длинноногая поможет. Да вон слева светает уже…

Я посмотрел на картину. В дальнем углу справа действительно

ночь была посветлее.

- 72 -

Мы выпили. Сидели, смотрели на монитор.

…– Ты спросил – я сказал. В чужом глазу соринку-то… Вот

автор и гляделся, как в зеркало… Разглядывал… – Карл

выразительно посмотрел на пустые рюмки.

– Много будет.

– Да где тут много будет! Завел меня! Сам спрашивает, потом

сам спорит… Потом за всех решает, много им или мало… Да лей

ты по-человечески… Для чего края-то у рюмок?

Выпили. Я смотрел на «этого» и думал: «Правда не так уж у

него и плохи дела. Страшно, но головы-то не теряет. Оправится.

– А это… – я не знал, что сказать.

– Вот и молчи… дилетант.

Разлили остатки, я убрал бутылку под стол. Посидели.

…– У меня дед как-то клад копал. Ночью, – начал Карл. – А

клады-то всегда надо ночью копать, дня-то нет у людей. Днем-то

на работе. Мальчишкой дед-то был еще. В Сивой Балке копал.

Почти у воды. Утром хватились его – нет нигде. Стали искать.

Нашли. Стоит с лопатой, на воду смотрит. Глаза открыты.

Принесли домой, обмыли. Два дня с открытыми глазами лежал.

Пока прабабка, значит, моя на прапрадеда как не заорет: «Делай

что-нибудь, черт сивый, помрет пацан-то…». Дед от крика и

пришел в себя, – Карл замолк. – А может, от того, что прабабка

черта помянула?..

…Пойду я домой. Снег-то все идет. Или как?

– Да посиди. Навел тут страху …

– А чё так-то сидеть? Я вон тебе про Египет, а ты…

– Да ладно! – я достал еще бутылку. – А дед-то потом

нормально… Все нормально было-то?

– Я же есть на свете... Нормально.

– Так говоришь – поженятся? Давай за них.

Посидели.

…– А куда им деваться-то? Не сиротой же пацану расти?

– Какому пацану?

– Ихнему… – Карл махнул головой на монитор.

Я с удивлением смотрел на Карла.

– Да, за пацанов бояться надо… Дурные они, пока сами отцами

не станут… – добавил он, беря бутылку в руку.

За окном тарахтел трактор.

– Вот как завтра мне ехать?.. – подумал я, глядя то на стол, то

на Карла.

- 73 -

Видел я… инопланетян-то…

– Тут вы все про инопланетян. Про полеты от планеты к

планете. Про чудищ разных. Про ад космоса. Путешественники…

– стал наставлять меня, хитро прищурившись, уму-разуму

Бендриков, сосед по огороду, помнивший если не тысячи, то уж

сотни, точно, баек и анекдотов.

Полкан прилёг, приготовившись не в первый раз, видимо,

слушать эту историю.

– Видел я их. Помню я встречу-то с инопланетянином. В

шестидесятых годах дело было. Тогда много космонавтов летало.

Наши, американцы. О космосе много говорили.

…И вот сначала в сельсовете, а потом и председатель собрали

всех и предупредили, что мало ли что… Если вдруг увидите там

американца или инопланетянина, то не в дреколье, по голове не

бить, а попытайтесь контакт установить и будьте вежливыми.

…Я однажды пошел косить. Утро такое хорошее. Тепло. Туман

только в кустах да в низинках. Дошел. Кошу.

Вдруг вижу, из леса на опушку выходит… Метра три ростом…

Зеленый… Голова, как ведро. Н-е-е-ет! Куда там, – как полтора

ведра… Глаз нету. Рта, носа там, ушей – тоже нету. Увидел меня,

встал и переминается с ноги на ногу.

Я тоже встал. Он увидел, что я увидел его, а я увидел, что он

увидел меня. Стоим, молчим. Я косу-то поближе к себе и острием-

то в его сторону так медленно поворачиваю, а косу вроде как

наизготовку беру. Пальцами. Медленно так.

Молчим оба.

Я косу перехватил, он вроде как дёрнулся. Стоим. Тут ветерком

подуло, смотрю, а у него в руке… нож!

А сам стоит на взгорочке и сверху вниз на меня смотрит. Ну,

думаю: «Я у себя дома, мне и ответ держать».

Поправил косу поближе к себе и говорю ему, руками-то

показываю, а самого трясёт: «Я – косарь. Кошу траву. Вот – я. Вот

– коса… Коси коса, пока роса… Раззудись, плечо добра

молодца…»

Молчит. Я тоже молчу. Стоим.

Я опять: «Я – косарь, кошу траву. Это коса. Это – я. Это –

трава. Там корова. Молоко. Белое. Зима. Ав! Ав! Му! Му! Зима.

Снег. Холодно. Есть нечего».

Молчит.

- 74 -

Втолковываю ему: «Я – косарь, кошу траву. Это – я. Это – коса.

Там корова. Молоко. Всё бело. Зима холодно. Дым трубой. Есть

надо. Му! Му! Ав! Ав!»

Этот топтаться перестал. Пообмяк вроде и говорит: «А я –

грибник. Грибы резал. Ам! Ам! Живот. Плохо. Нужда. Там – лес.

Комаров много. Тут – поле. Комаров мало. Здесь накомарник.

Здесь нет, – показывает на штаны. Хотел… Да, теперь, – ладно

уж…».

Бендриков засмеялся, довольный собой.

Вроде как про лошадь Пржевальского!

– Я буду спать сегодня у тебя! – зашел Карл.

Ни тебе «здравствуй», ни «прощай». Сел около печки.

Полкан виновато прошелся по комнате и лег рядом со мной,

демонстрируя всем своим видом то, что он не поддерживает ни

поступок, ни намерения, ни слова Бендрикова. А также давая мне

понять, что к сегодняшним событиям он не имеет никакого

отношения.

– Где? – я развернулся к Карлу.

– В бане.

– Холодно, замерзнешь.

– Я с Полканом.

– Полкан, ты пойдёшь с ним?

Я посмотрел на Полкана. Полкан положил голову на лапы,

давая понять, что он пойдет с ним куда угодно.

– А что не дома? – не получив поддержки от Полкана, я

повернулся к Бендрикову.

– Надоели все!