Ельцин - Минаев Борис Дорианович (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Двусторонние контакты Ельцина с лидерами стран СНГ — отдельная страница новейшей российской истории. Для Б.Н. личное общение всегда значило очень много. Дружба с Кучмой, Назарбаевым, Алиевым, Каримовым, Акаевым была тем невидимым «клеем», который скреплял СНГ и во время второго срока Ельцина, порой вопреки всем объективным экономическим и политическим трудностям.
Тем не менее Ельцин никогда не дружил с теми президентами СНГ, которых не считал демократическими лидерами. Как пишут помощники Ельцина в своей книге, Туркмения во главе со знаменитым Туркмен-баши всегда была «равноудаленной» от всех без исключения структур Содружества.
Весьма противоречивые отношения связывали Ельцина с Александром Лукашенко, лидером Белоруссии. И Россия, и Белоруссия всегда были заинтересованы в создании союзного государства — каждая по своим причинам, Россия, скорее, по военно-политическим, Белоруссия — по экономическим.
В начале 1997 года готовилась очередная попытка формализовать эти отношения и заключить союзный договор. Вот как описывает Ельцин эти события в своих мемуарах:
«То, что придумали разработчики (нового союзного договора. — Б. М.), по сути, означало одно — Россия теряет свой суверенитет. В результате появляется новое государство, с новым парламентом, новой высшей исполнительной властью, так называемым Высшим Советом Союза. И решения этого органа обязательны для российского президента, правительства, всех исполнительных органов власти России.
Вот как это выглядело в подготовленном уставе: “Решения Высшего Совета Союза обязательны для органов Союза и для органов исполнительной власти государств-участников”.
В уставе говорилось, что главой Высшего Совета новой федерации по очереди должны были быть белорусский президент и российский. Два года один, два года другой. Так что два года Российской Федерацией должен был управлять белорусский президент Александр Лукашенко… Положение о равном представительстве в федеративном парламенте тоже вызывало смущение — по тридцать пять человек с той и с другой стороны. В России проживает 150 миллионов человек, в Белоруссии — 10.
…Я написал письмо Александру Григорьевичу, в котором просил отложить подписание договора с целью всенародного обсуждения его положений».
В этой дипломатической формулировке, которую приводит здесь Б. Н, содержится приговор: тому союзу, на который рассчитывал Лукашенко, российский президент вынес недвусмысленный вердикт. Это было ударом для Лукашенко. Дальше Ельцин описывает сложную дипломатическую миссию, которую он возложил на свою команду с целью не допустить скандала.
Еще раз подчеркну: уже тогда к союзным отношениям стремились обе стороны. Интенсивность личных контактов Ельцина и Лукашенко — лучшее тому подтверждение. При этом Б. Н. не мог допустить ущемления российских интересов и тем более — появления на поле внутренней российской политики такой фигуры, как Лукашенко.
То, что делала Россия в 1991–1999 годах по отношению к бывшим республикам СССР — отдельная и трудная тема. Безвизовое пространство, существовавшее при Ельцине, конечно, провоцировало незаконную миграцию. Миллионы людей в эти годы переехали в Россию из закавказских и среднеазиатских республик, усугубив и без того сложную социальную обстановку. Сама находясь на грани перманентного экономического кризиса, Россия постоянно продавала им энергоносители по внутренним ценам, а то и отдавала бесплатно (по сути, дотируя экономики стран СНГ), покупала их продукцию, позволяла вывозить сезонным рабочим миллиарды российских рублей, не облагаемые налогами. Последнее и сегодня в порядке вещей.
Это была политика, которую нынче принято считать проявлением слабости. Однако отмечу, что в те годы, несмотря на всю националистическую риторику, Россия была окружена поясом стран, которые были зависимы от нее и входили в зону ее непосредственного влияния. Ельцин пытался сохранить единое экономическое пространство со странами СНГ по типу Европейского союза — с общей системой безопасности, с общим таможенным пространством, со свободным рынком рабочей силы.
Все эти шаги, которые были логичным завершением политики Ельцина по отношению к странам СНГ (и к их руководителям, с которыми он долгие годы поддерживал постоянные личные отношения), — это еще и шаги, направленные на изменение российского менталитета. Отказаться от имперской позиции. Перестать презирать и ненавидеть новые страны вокруг СССР за их желание жить своим умом. Сохранить содружество в полном смысле этого слова. Некоторые политики пытаются поставить в вину Ельцину эту линию, считая ее «слабой». Однако именно доминирование России в экономическом пространстве, ее влияние помогли к 2000 году погасить все острые межнациональные конфликты на территории СНГ.
То, что сделали российские миротворческие силы для предотвращения гражданских войн в Таджикистане, Абхазии, Осетии, Ингушетии, Приднестровье — это тоже политика Ельцина.
И он никогда от нее не отступал, даже ценой экономических и политических жертв. Выигрыш, на мой взгляд, был очевиден. Однако теперь, в новую эпоху, спорить о том, какая политика лучше — новая или старая, — уже бессмысленно. Мы живем в эпоху новой политики.
В свое время (в 1991–1992 годах) Ельцин отказался от идеи открытого гражданского суда над преступлениями коммунистического режима, своеобразного варианта «нюрнбергского процесса», к которому его призывали демократы. И на это были свои важнейшие причины — обстановка в стране была настолько острой, «уличная война» с коммунистическими демонстрациями и борьба в Верховном Совете против гайдаровской реформы достигала такого накала, что процесс над компартией мог бы иметь разрушительные последствия. В отличие, например, от Польши, которая копировала немецкий опыт «денацификации», в России огромная по численности компартия, страна была все еще пронизана коммунистической идеологией.
Однако Россия с исторической точки зрения нуждалась именно в официальном, первом после XX съезда партии, признании страшных преступлений против своего народа в 1930—1950-е годы. Причем эти преступления отнюдь не перечеркивают великих побед той же эпохи. Они лишь подчеркивают их величие. Разделить роль Сталина и роль народа в эпоху зарождения сверхдержавы было крайне необходимо. Наш российский менталитет остро нуждался в этом покаянии. Он стал бы намного сильнее… Взрослее. За примером далеко ходить не надо — реваншистский менталитет при Гитлере привел к войне и крушению страны, покаянный менталитет послевоенного немецкого возрождения — к созданию мощной державы. Пусть это и не прямая аналогия, но поучительная.
Это была бы нравственная точка отсчета, государственная и национальная доктрина, которая позволила бы на многие вещи смотреть по-другому.
Поэтому Ельцин, несмотря на то, что общественный суд над компартией все-таки не состоялся, по-прежнему пытался найти болевую точку, тему, благодаря которой общество само ощутило бы необходимость покаяния за грехи коммунизма.
…Одним из самых важных символических шагов Ельцина в 1997 году было захоронение в Петербурге останков царской семьи, расстрелянной в 1918 году.
Найденные в шахте под Екатеринбургом останки несколько месяцев подвергались тщательной экспертизе. Наконец ученые-криминалисты выдали свой вердикт: да, это они. Государственную комиссию возглавлял вице-премьер Борис Немцов.
Ельцин и Наина Иосифовна приехали в Петербург в годовщину расстрела.
Вот как сам Ельцин описывает это событие:
«17 июля в 11.15 самолет приземлился в аэропорту “Пулково”…
Было довольно жарко, но люди стояли на солнцепеке вдоль всей Кронверкской протоки, опоясывающей крепость, толпились на пятачке у ее восточных ворот со стороны Троицкой площади, заняли места даже на Троицком мосту через Неву, движение по которому было перекрыто.
Я появился в соборе ровно в тот момент, когда колокола Петропавловской крепости отбивали полдень.
