Сила мечты - Уотсон Джессика (чтение книг txt) 📗
Когда яхта выровнялась, а рев моторов начал стихать, я вернулась на палубу. Там была настоящая свалка. Везде вперемежку валялись такелаж и ржавые ошметки от корпуса корабля. За бортом «Розовой леди» виднелись темные очертания огромного судна, скользящего вдаль, которому не было нанесено ни малейшего ущерба; мы же неподвижно стояли в оставленном им белом пенном следе.
Я была ошеломлена, не верила в то, что произошло, у меня кружилась голова. Я отчаянно пыталась осознать, что случилось, одновременно проверяя, нет ли воды в трюме и не поврежден ли корпус. В голове была лишь одна мысль: «Бедная моя лодочка!» И пока я щелкала переключателями, чтобы установить, какое оборудование уцелело, эта мысль приобрела форму напева – «бедная моя лодочка, бедная моя лодочка».
Снова и снова делая глубокие вдохи, чтобы остановить дрожь в руках, я взяла радиоприемник – послать сигнал кораблю, а затем схватила телефон и позвонила папе рассказать о произошедшем. «Со мной все в порядке. Все абсолютно нормально, но мы налетели на другой корабль, лишились мачты», – на одном дыхании проговорила я.
Вернувшись на палубу, я медленно очистила ее и закрепила на прежние места порванные снасти – совсем одна, в милях и милях от земли. На все это мне потребовалось больше двух часов. Приходилось часто прерываться, чтобы перегнуться через борт: меня рвало, прежняя легкая тошнота перешла в настоящую морскую болезнь. В конце концов, я завела двигатель, чтобы пройти на моторе шесть часов, оставшиеся до Золотого берега.
* * *
Что я могу сказать? У меня возникло много вопросов, касающихся событий той ночи. Понятия не имею, почему я не заметила тот корабль. Когда я сошла на землю, в крови все еще бурлил адреналин, и мне понадобилось время, чтобы полностью осознать, насколько страшное столкновение я пережила и какой подвергалась опасности.
Позвонив папе и сообщив всем, что со мной все в порядке и я в состоянии самостоятельно добраться до порта, я несколько часов медленно шла на моторе. Все это время я обдумывала произошедшее. Я очень старалась найти в случившемся и положительные стороны, и немного поплакала, чтобы не держать переживания в себе. Разочарование было огромным, но одновременно я испытывала гордость за то, как справилась с ситуацией моя наземная команда. Австралийский координационно-спасательный центр (расположенный в Канберре) проявил себя замечательно: с самого первого моего звонка на базу все было под контролем. Мы несколько лет подряд планировали действия на случай чрезвычайной ситуации, и потому никто не паниковал. Каждый знал, что ему делать и куда звонить.
Многим, возможно, это покажется странным, но в ту самую секунду, как я начала обрезать такелаж и привязывать мачту, я вдруг поняла, что справлюсь с любыми неожиданностями, которые может принести кругосветное путешествие. Я ни разу не запаниковала, инстинктивно зная, что нужно делать в такой ситуации, и делала это. Не поймите меня неправильно, я не преуменьшаю ужас случившегося. Это было по-настоящему страшно. Но, когда все закончилось, у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что я действительно хочу отправиться в это путешествие.
Я понимала, что этот единственный жуткий инцидент даст множеству людей повод еще более зло критиковать меня и моих родителей. Если расценивать произошедшее с их точки зрения, я только что продемонстрировала, почему меня ни в коем случае нельзя было отпускать одну. И в то же самое время это событие доказало мне самой, что я действительно способна воплотить свою мечту. Вплоть до этого момента в редкие моменты затишья меня все-таки терзало сомнение в том, выдержу ли я все это психологически. Я знала, что у меня есть силы, есть яхта и есть поддержка других людей, достаточная для того, чтобы совершить это путешествие. Единственное, что мне до тех пор не удавалось проверить, так это психологическую устойчивость. Но после столкновения с кораблем я уже знала, что мне хватит моральных сил справиться с любыми ситуациями.
Нет, я ничуть не преуменьшала воздействие изоляции, переутомления, страха. Я просто знала, что смогу все это вынести. Но чего я не знала, так это того, как буду разбираться с последствиями столкновения и на какие средства делать ремонт. Не было ни малейшей уверенности в том, что мама и папа, особенно папа, будут по-прежнему так же поддерживать меня в осуществлении моей мечты. Я знала, что мой звонок в два часа ночи полностью выбил их из колеи.
Перед моим отправлением из Мулулаба негативных комментариев по поводу и моей поездки, и моего возраста становилось все больше и больше, но я даже представить не могла, какая будет шумиха. В Саутпорте меня встречала флотилия яхт и сразу несколько вертолетов, кружащих над портом. Вдоль волнореза выстроилась толпа из сотен людей. Я могла только надеяться, что большинство из них пришли поддержать меня, а не лично засвидетельствовать то, что многие сочли концом очень короткого путешествия.
Я чувствовала себя отвратительно. Происходящее и так казалось весьма неправдоподобным, и маниакальное внимание прессы с нависающими надо мной вертолетами не улучшало ситуацию. Около 7.30 меня встретили служащие Квинслендской водной полиции, которые и проводили нас с «Розовой леди» на базу Водной полиции Золотого берега, напротив океанариума «Морской мир». Там меня уже встречали мама и папа.
Из Сиднея прилетел Эндрю Фрейзер, и я так этому обрадовалась! Журналисты и камеры, казалось, поджидали нас на каждом шагу, и я совершенно растерялась. Нас засыпали просьбами дать интервью, а мне хотелось только одного – спрятаться в каком-нибудь тихом месте, где можно было бы все обсудить с родителями и Брюсом и разработать дальнейший план. После нескольких бесед с полицейскими Эндрю организовал короткую пресс-конференцию в половине второго, надеясь, что, получив ко мне доступ, журналисты затем оставят меня в покое. Но мы ошибались. Я не могла особенно откровенничать, поскольку и Квинслендское управление безопасности на воде, и Австралийское федеральное бюро транспортной безопасности (ATSB) собирались провести серьезное расследование происшествия, но я старалась отвечать на те вопросы, на какие могла. Когда с этим было покончено, мы отогнали яхту на моторе к месту рядом с домом моей лучшей подруги Памелы в Ранвей-Бэй. Какое это было счастье добраться туда, принять ванну, поспать! Никто из нас не был готов к тому, что началось потом.
Новостные выпуски, съемочные группы, журналисты за каждым углом… Задний двор Фредриксов выходил на канал с пристанью, так что мы могли держать «Розовую леди» прямо под боком и разгруженной. Всякий раз, как кто-нибудь выходил из задней двери, на другом берегу канала в нескольких ярдах от дома в одну секунду моментально собиралась дюжина человек. Позже я узнала, что журналисты даже стучались к соседям и предлагали деньги за доступ в любой двор или на любую пристань, откуда открывался вид на дом, где жили мы с моими родными. Том и Ангус (младший брат Памелы) вовсю развлекались, как можно чаще выходя наружу и предоставляя корреспондентам возможность размяться, но через некоторое время им это наскучило и стало попросту раздражать. Я чувствовала себя ужасно еще и оттого, что снова стала причиной такой шумихи, которая к тому же причиняла неудобства моим близким. Я не могла понять, что нужно всем этим журналистам. Уверена, никому не захотелось бы смотреть на мои фото в пижаме, с кислым лицом и растрепанными волосами.
На следующий день лучше не стало. Наоборот, градус безумия только повысился. Все больше людей требовало от меня отказаться от поездки, а нападки на маму и папу стали совершенно невыносимы. Премьер-министр Квинсленда Анна Блай сначала сказала, что мне следует продолжать путешествие, но потом изменила мнение и заявила, что мне нужно еще раз все обдумать. Появилось даже сообщение, будто бы правительство Квинсленда намерено найти способ остановить меня. Позже я очень обрадовалась, когда прочла, что это неправда. Уверена, у правительства и служб опеки есть куда более серьезные проблемы, их внимания требуют многочисленные случаи насилия и невыполнения родительских обязанностей.
