Песня сирены - Карр Филиппа (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Я закрыла лицо руками, чтобы Хессенфилд не видел моей растерянности. Разговор о Бо вызвал во мне воспоминания о спальне в Эндерби-холл. Эта комната была похожа на ту, да и Джон Филд все больше напоминал мне Бо. Мне стало не по себе. Я чувствовала, что меня влечет к нему, и, если он дотронется до меня, я не смогу отказать ему.
— Выкинь ты из головы своего Бомонта, — сказал он. — Он бы погубил тебя. Твои предки были правы, помешав браку. Верность какой-то одной женщине Бомонт хранил не дольше недели. Он был ужасно циничным по отношению к женщинам. Он рассказывал о них мне и, без сомнения, другим. И о тебе, Карлотта, он тоже рассказывал.
— Рассказывал обо мне?.. — поразилась я.
— Он собирался жениться на тебе, Карлотта, исключительно ради твоего наследства. Он не постеснялся признаться мне в этом: неплохое наследство и любящая жена. Он описал мне во всех подробностях, как вы проводили время в Эндерби-холле. Говорил, какая ты страстная и с каким азартом ты это делаешь…
— Замолчи! — крикнула я. — Как ты смеешь? Я ненавижу тебя, ненавижу. Если бы я могла…
— Я знаю. Если бы у тебя была шпага, ты бы проткнула меня насквозь. Точно так же хотел разделаться с тобой Даррелл сегодня утром. Ты обязана мне жизнью, Карлотта!
Мне было трудно разобраться в своих чувствах. Было стыдно и за себя, и за Бо, который посмел рассказывать такое обо мне своему воспитаннику.
Он потянул за ворот моего платья.
— Карлотта, дорогая, забудь его! С ним покончено. Быть может, он давно лежит в могиле или в постели с очередной потаскушкой. Забудь его, я успел полюбить тебя, Карлотта, ты не чужая мне!
Он сдернул с меня платье, но я вывернулась из его рук. Он зажал ладонями мое лицо и сказал:
— Все, Карлотта, ты попалась, попалась, как птичка в сеть. Милая Карлотта, жизнь так быстротечна. Кто знает, быть может, этой ночью сюда придут люди и схватят меня, а через неделю мне отсекут голову? Жизнь коротка. Я всегда придерживался правила: радуйся жизни, пока жив Кто скажет, что будет с нами завтра? Но у нас впереди ночь.
Хессенфилд взял меня на руки и отнес в постель. Я закрыла глаза. Сопротивляться было бесполезно, я полностью была в его власти. Я поняла, что он такой же, как Бо. Я лежала и слушала, как он прошел через комнату, задул свечу и вернулся ко мне.
Мне хотелось кричать, звать на помощь, но он мне уже объяснил, что кричать бесполезно. Я услышала, как он засмеялся. Он знал меня лучше, чем я сама.
Как трудно понять себя… Ведь я должна была чувствовать себя ужасно униженной. Однако… Не знаю, что произошло, мне остается только признать, что я, как и все женщины, не могла не испытывать влечения к мужчине. Я поняла, что томилась не тоской от утраты Бо, а желанием встретиться с мужчиной, с которым я могла бы испытать телесную гармонию. С Хессенфилдом у меня это получилось: мы были с ним как бы одной плотью. Я забыла, почему оказалась там, где оказалась, и хотя заботилась о соблюдении собственного достоинства, не могла скрыть своего удовольствия от общения с ним.
Хессенфилд чувствовал это; он был от меня в восторге и вел себя отнюдь не как насильник, хотя этого можно ожидать в подобных обстоятельствах. Казалось, он думал только о том, чтобы доставить мне удовольствие.
Он сказал, что я просто чудо, ему ни с кем не было так хорошо. Он шептал в темноте, что влюбился в меня. Я молчала, потому что, хоть мне было стыдно, я испытала полное удовлетворение.
Я и Хессенфилд оказались в таком же согласии, какое было у меня с Бо. Нас переполняла чувственность, и мы делились ею. Он вел себя со мной, как нежный любовник, и я простила ему его грубость.
Едва забрезжил свет, как он подошел к окну. Он высматривал в море корабль.
— Их нет, — вздохнул он почти с облегчением в голосе.
Прошел еще день, который казался очень долгим. Все ждали прибытия корабля. Я перевязала раны генералу. Джентльмены, очевидно, сочли, что я умею делать это лучше, чем кто-либо из них, и с молчаливого согласия возложили на меня эту заботу.
Генерал не совсем понимал, где находится, и потому не задавался вопросами о причине моего присутствия. Я была рада этому. Закончив перевязку, я пошла на кухню, чтобы приготовить еду для всей компании. Мне потребовалось только выставить ее на стол, ибо те, кому принадлежал этот дом, в избытке запаслись провиантом.
Все утро я испытывала неловкость, встречаясь взглядом с Хессенфилдом. Похоже, он прекрасно понимал, что я чувствую, и мне стоило большого труда изображать возмущенную насилием пленницу. Он догадывался, что мною владеет страсть, и был достаточно опытен, чтобы оценить мою натуру. В какой-то момент он подошел ко мне сзади, обнял, прижал к себе, и я почувствовала, как он целует меня в ухо. Он вел себя, как настоящий любовник, и это меня смущало.
Мне было неудобно смотреть в лицо другим, ведь все знали, что произошло. Хессенфилд, без сомнения, пользовался у них репутацией ловеласа: воспитанник Бо.
Он научил меня кое-чему: я поняла, что нуждалась не в Бо, а просто в мужчине, который мог бы удовлетворить меня, проделав со мной все то же, что и Бо.
Наступила ночь, и мы снова остались наедине. Он прижал меня к себе и сказал:
— Как хорошо, что корабль сегодня не пришел…
— Глупый ты человек, — ответила я. — С каждым днем нам грозит все большая опасность.
— Я готов рисковать ради еще одной ночи с тобой. Мы лежали на большой постели под балдахином…
На такой же точно постели я не раз лежала в объятиях Бо.
— Скажи, а ты меня хоть чуточку любишь?
Я не ответила, и он продолжил:
— По крайней мере, ты не испытываешь неприязни ко мне. О, Карлотта, кто бы мог подумать, что так все обернется? Я не переставал мечтать об этом, начиная с того момента, как только мы встретились в гостинице, и мне не хотелось бы, чтобы что-нибудь изменилось.
Он поцеловал меня, и я постаралась скрыть желание, которое он так легко возбуждал во мне.
— Не надо притворяться, милая. Нет ничего зазорного в том, что ты трепетная женщина. О, Боже, как бы я хотел, чтобы все обстояло иначе: не было и нет никаких заговорщиков, и мы с тобой встретились бы не в сельской гостинице, а скажем, при дворе. Я увидел бы тебя и полюбил. Я просил бы твоей руки. Представь себе, что все было именно так, и скажи, как бы ты поступила?
— Я была бы вынуждена ответить тебе согласием.
— Ну, конечно же, Карлотта. Если бы ты отказалась от меня, я увез бы тебя в какое-нибудь отдаленное место, вроде этого, и доказал бы тебе, что ты не можешь жить без меня. Согласилась бы ты тогда, чтобы я стал твоим мужем?
— Подозреваю, что твое доказательство просто обернулось бы моим совращением. В таком случае мне пришлось бы сказать тебе «да».
— Милая Карлотта, мне остается только молиться, чтобы корабль не появился и завтра.
Я ничего не ответила ему из боязни, что слова выдадут мои чувства.
Я поймала себя на мысли, что влюблена в него. Следует помнить, что все мы находились в возбужденном состоянии. Над нами нависла угроза смерти. Мне казалось маловероятным, что меня оставят в живых. Даррелл был прав: я слишком много знала. Хотя заговорщики караулили меня и днем и ночью, все же были моменты, когда они теряли бдительность. Я могла воспользоваться этим и сбежать от них.
Я стала думать о побеге. Можно было дождаться, когда Хессенфилд крепко заснет, встать с постели, найти ключ от двери, выйти из дома, вывести из конюшни лошадь и уехать. Хессенфилд взял на себя большой риск, сохранив мне жизнь. Заговорщикам, как и мне, грозила смертельная опасность, и эта близость смерти сказывалась на всех нас. Я никогда не испытывала такой жажды жизни. Я как бы отделилась от прошлого. Я изменилась: не то, чтобы я чувствовала себя счастливой, но я как будто ожила.
Я жила каждым часом и не хотела заглядывать в будущее, но оно не давало мне покоя. Рано или поздно сюда прибудет корабль, чтобы забрать заговорщиков. Что будет со мной? Быть может, Хессенфилд проткнет меня шпагой? Нет, он этого не сделает. Не сделает? Но ведь он навязал себя мне, он мог просто изнасиловать меня.
