Летняя королева - Чедвик Элизабет (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Алиенора посерьезнела и снова стала скромницей.
– Мы должны пойти и рассказать Сугерию вместе и спросить у него, что нам взять в качестве подношения.
Ведь тогда Сугерий не сможет высказать неодобрение. Если аббат окажется на их стороне, Аделаида останется одна.
Алиенора и Людовик произнесли молитвы перед статуей Пресвятой Девы и Младенца в соборе Ле-Пюи и преподнесли дары – ладан и мирру в усыпанной драгоценными камнями позолоченной шкатулке. Алиенора помолилась над поясом Девы Марии и обернула его три раза вокруг талии во имя Троицы, чтобы ее чрево оказалось плодовитым.
Ле-Пюи заполнили пилигримы, совершающие паломничество в Компостелу, поскольку здесь располагалась важная святыня на их маршруте. Алиенора и Людовик раздавали подаяния в толпе и даже прошли с паломниками немного. Глаза Алиеноры наполнились слезами: ей вспомнился день, когда отец отправился из Пуатье пешком, а она с сестрой шла рядом. Приняв ее чувства за религиозное рвение, Людовик еще больше воспылал к жене любовью и чуть не лопался от гордости и обожания.
Гостиницы для пилигримов были переполнены, поэтому молодые супруги провели ночь в королевском шатре под звездами. Получив благословение Пресвятой Девы, они занимались любовью весенним вечером, полным нежности и теплоты.
Алиенора сидела в кровати, а вдовствующая королева стояла рядом, когда в спальню ворвался Людовик. Прошло почти три месяца с тех пор, как они возвратились в Париж, и жизнь вернулась в обычную колею, если не считать, что последние четыре дня Алиенору тошнило по утрам, и сегодня Аделаида вызвала королевского доктора осмотреть невестку.
– Сир, – сказал лекарь, дипломатично обернув куском ткани бутылку с мочой, которую изучал, – я счастлив сообщить вам, что молодая королева носит ребенка.
Людовик уставился на него, широко открыв глаза.
– Правда? – Он повернулся к Алиеноре.
Ее хоть и тошнило, но она улыбнулась мужу, переполненная радостью и торжеством.
– Значит, Пресвятая Дева ответила на наши молитвы в Ле-Пюи! – Людовик раскраснелся от удивления и восторга. – У Франции будет наследник, моя умная красавица-жена!
– Срок слишком мал. – Матушка короля предостерегающе подняла палец. – Алиеноре показан полный покой. Она не должна делать то, что повредит ребенку или ей.
Алиенора сдержалась, чтобы не скорчить гримасу. Она прекрасно знала, к чему клонит Аделаида, и не собиралась до конца беременности сохранять затворничество, поэтому бросила на Людовика смущенный взгляд:
– Я бы хотела отправиться в храм и поблагодарить Пресвятую Деву за Ее великий дар.
Людовик выглядел довольным, но неуверенным.
– Но можно ли тебе сейчас покидать постель?
– Пойти и помолиться – что в этом плохого? – Алиенора повернулась к врачу, который не сразу, но все-таки согласно кивнул:
– Мадам, молитва всегда приносит пользу.
Помощницы Алиеноры одели ее под запахнутым балдахином в голубое шерстяное платье, а на косы набросили вуаль из тонкого белого полотна, отделанного по краю крошечными жемчужинами. Когда она появилась, намеренно приняв облик Мадонны, Аделаиды и след простыл.
Людовик смотрел на жену с восхищением:
– Я очень тобой горжусь. – Он поцеловал ей руки, а потом прикоснулся губами ко лбу.
Бок о бок они вместе помолились у алтаря древней базилики Нотр-Дам. Алиенору все еще подташнивало, но терпимо. Она носила под сердцем наследника Франции и Аквитании, и сознание этого придавало ей сил. Она становилась настоящей королевой, начинала сиять собственным светом.
Выйдя из темной старой церкви Меровингов, Людовик и Алиенора обнаружили, что их ждет гонец. Он был весь в пыли, и от него несло лошадью и немытым телом.
– Сир… Мадам… – Гонец рухнул на колени и склонил голову. – Из Пуатье плохие новости.
– Что такое? – опередив Людовика, выпалила Алиенора. – Поднимайся! Рассказывай!
Гонец с трудом поднялся.
– Мадам, народ взбунтовался и объявил коммуну. Они грозятся скинуть правление герцогов Аквитании и всей Франции. Мятежники заняли дворец и укрепляют оборону. – Он достал из потертой, видавшей виды кожаной сумки смятое письмо.
Алиенора выхватила его и сломала печать; пока она читала строки, ее рука невольно прижалась ко рту. Она как будто оглянулась и увидела, что ее земли рухнули в глубокую пропасть. Над ней нависла угроза лишиться наследства, всего, что имела, и всего, чем была; она станет ничем и уже никак не сможет сохранить свое положение при дворе. Как герцогиня Аквитании, она считалась ровней остальным придворным, включая Аделаиду. Лишенная владений, Алиенора становилась добычей для волков.
Людовик взял письмо и, прочитав, поджал губы.
– Мы должны что-то предпринять, – сказала Алиенора. – Если мятеж распространится… – Даже думать об этом было страшно. – Необходимо подавить его, немедленно! Я прикажу упаковать мои вещи в дорогу.
Людовик смотрел на жену с удивлением и тревогой:
– Ты не можешь так поступить, ты ведь носишь ребенка. Помнишь, что сказал врач? – Он взял ее за руку. – Я сам все улажу. Они ведь и мои подданные, и если бунтуют против тебя, то, значит, и против меня тоже.
– Но ты не знаешь их так, как знаю я. – Она попыталась высвободить руку, но Людовик лишь усилил хватку.
– Я знаю достаточно, чтобы с ними разобраться. – Он выпятил грудь. – Не тревожься. Я сам все сделаю. Твой первый долг – наш ребенок.
Легко ему говорить, подумала Алиенора, чувствуя, как к ней возвращается все то горе, страх и тревога, которые она испытала после смерти отца. Сначала она лишилась семьи, потом ей пришлось покинуть родной дом, и вот теперь мятеж поставил под угрозу саму ее личность.
– Ступай и отдохни в своих покоях, а я все подготовлю. – Людовик развернул ее лицом к большой башне и сам пошел рядом.
Алиеноре удалось вырвать руку.
– Сегодня. Ты не должен медлить.
Он досадливо вздохнул:
– Да, сегодня, если ты настаиваешь.
Ей хотелось вскочить на коня и помчаться галопом в Пуатье. Как жаль, что она не могла этого сделать. Если бы только она не носила ребенка…
– Я напишу письма в Пуату моим вассалам и епископам. – Алиенора потерла затекшую руку. – Они окажут свое влияние. – Хоть это она может сделать. Что до остального, придется довериться Людовику.
Месяц спустя, мучась головокружением и тошнотой, Алиенора присутствовала на мессе в церкви аббатства Сен-Дени по случаю святого дня. Придворные заполнили весь неф, все пришли в своих лучших нарядах и принесли дары на ступени алтаря. Вел службу аббат Сугерий, держа в руке кубок, который она подарила Людовику в день свадьбы. На дне кубка плескалось темное, как кровь, вино. Сугерий заранее попросил позволения использовать кубок на службе в честь покровителя церкви, а также короля, который особенно чтил святого Дионисия. Нынче Людовик направлялся в Аквитанию под защитой священного знамени аббатства – красного полотнища.
Не все французские господа отправились вместе с ним. Тибо Блуа-Шампань объявил сквозь зубы, что не обязан ехать в Пуатье, и не подчинился приказу. Он вообще обращался с Людовиком и Алиенорой как с двумя глупыми щенками, которых нужно ставить на место; так что Людовик отправился в путь в мрачном настроении, забрав с собой две сотни рыцарей, целый полк лучников и обоз с осадным оружием, решив отличиться как король и воин. Алиенора взяла на заметку отказ Тибо. Придется за ним последить, поскольку он, с его связями, способен причинить большой вред, а его семейка и раньше бунтовала.
Алиенора начала сожалеть, что позволила Сугерию воспользоваться кубком как сосудом, – от вида вина ее чуть не выворачивало. А еще она страдала от духоты, будто толпа поглощала весь воздух. И стены давили, и бывшие короли Франции словно смотрели на нее с неодобрением сквозь каменные гробницы, в которых они сейчас разлагались.
Петронилла тронула ее за руку:
– Сестра!
