Флирт в Севильи - Абдуллаев Чингиз Акифович (читаем книги txt) 📗
Дронго отошел от двери и, подойдя к камере, протянул к ней руку. Он не достал. Значит, ни одна из женщин не могла перерезать провода. Хотя женщина могла принести стул. В конце коридора есть стулья. Если встать на один из них, можно попытаться достать до камеры. Вернее, до проводов. Но откуда Рута Юльевна, Рита или Лена могли знать, какие именно провода следует отключить. Теперь предположим, что каким-то образом знали. Нужно будет уточнить, где в момент преступления были Рута Юльевна и Лена. Где была Ингрид, он знает — она вышла в холл, куда ее позвали. Но предположим, что Ингрид решила его обмануть и поднялась наверх по лестнице на третий этаж. Взбежать наверх можно за десять-пятнадцать секунд. Но принести стул с другого конца коридора не так легко.
Дронго пошел в конец коридора. Здесь не было стульев и стояли небольшие столики. Он дотронулся до одного из них. Столики были тяжелые, поднять их было невозможно. Значит, стулья нужно было нести из холла, который находился рядом с его дверью на площадке третьего этажа перед лифтами. Он пошел обратно, засекая время.
Номер Лилии Омельченко находился в самом конце коридора. На то, чтобы пройти туда и обратно, даже пробежав это расстояние, нужно было не меньше полминуты. Да еще нужно было перерезать провода и снова вернуться со стулом обратно, чтобы поставить его на место, пройти в третий раз этот путь и наконец постучать в номер Омельченко.
Нет. Он взглянул на часы. Кто угодно, но только не Ингрид. У нее бы не хватило времени на такой пробег со стулом. Она бы просто физически не успела. Значит, хотя бы в отношении одного человека он может не сомневаться. А вот оператор Меднис вызывает у него очень большое желание пообщаться. Ведь Меднис выше него ростом и мог достать до проводов, не вставая на стул. К тому же он знал, какие именно провода нужно отключить.
«Похоже, у Медниса скоро начнутся проблемы, — подумал Дронго. — Следователя наверняка заинтересует не работающая камера наблюдения».
— На этаже появились Круминьш и Ингрид, очевидно, решившие, что ожидание в баре слишком затянулось. Рядом с дверью погибшей стоял растерявшийся Балодис. Он посмотрел на Дронго.
— Как это могло случиться? — спросил он дрожащим голосом. — Кто ее мог убить?
— Не знаю, — мрачно ответил Дронго, — но ясно, что мы с вами недосмотрели.
— Кто это мог сделать? — снова переспросил Ионас. — Кто ее убил? Может быть, посторонний? Может быть, ее хотели ограбить?
— Не говорите глупостей, — посоветовал Дронго, — чтобы не выглядеть смешным. Никто чужой сюда зайти не мог. По всему отелю стоят камеры наблюдения. Кто-то специально вывел из строя одну камеру, наблюдавшую за этой частью коридора, и ударил несчастную Лилию. Никаких других вариантов быть не может.
Очевидно, он говорил слишком резко, так как Ионас смутился и не стал спорить. Лена стояла рядом с убитой, закрыв лицо руками, словно опасаясь разрыдаться. Круминьш взглянул внутрь и поморщился. Он, зажимая рот, быстро отошел от группы людей. Очевидно, его тошнило. Ингрид, стоявшая рядом с ним, отвернулась. Ее лицо было белым, губы дрожали. Дронго посмотрел по сторонам. Все шестеро возможных подозреваемых были здесь. Витас Круминьш, который, очевидно, последним видел гримера. Ингрид, находившаяся в баре. Балодис, который ушел из бара за несколько минут до убийства. Эуген Меднис. Он курил у окна, с мрачным выражением лица. Рута Юльевна поправляла сбившуюся прическу. И Лена Доколина, продолжавшая стоять в халате, закрыв лицо руками. Здесь были также другие постояльцы отеля и сотрудники службы безопасности «Аль-фонсо».
Прибыли сотрудники полиции и всех оттеснили от дверей номера. Рута Юльевна вышла вперед и обратилась к своей группе.
— Нужно сохранять спокойствие, — сказала она по-латышски, — мы не должны нервничать.
Затем посмотрела на Дронго и добавила уже по-русски:
— Наши эксперты, отвечавшие за безопасность группы, провалили свою работу.
— Нет, — возразил Дронго, — не провалили.
— Что? — изумилась Рута Юльевна. — Вы хотите мне возразить? Вы смеете что-то говорить после того, как убили Лилю? Я еще не встречала таких самоуверенных людей, как вы, господин Дронго.
— Вы ошибаетесь, — упрямо продолжал Дронго. — Когда я разговаривал с вашим руководителем, господином Зитманисом, он просил меня обеспечить прежде всего безопасность девушек из вашей группы. Я должен был обратить внимание на реальную опасность, угрожавшую только вашим моделям. В мои функции не входило обеспечение безопасности всех членов группы, в том числе и вашей, уважаемая Рута Юльевна.
— Вы невоспитанный человек, — с отвращением заявила она, поправляя прическу, — я не хочу с вами больше разговаривать.
— Что здесь случилось? — За ее спиной появился Пабло Гарсиа в сопровождении офицера полиции. — Кого убили? Мне сказали, что убили вас.
— Нет, — дернулась от неожиданности Рута Юльевна, — значит, буду жить сто лет, если про меня рассказывают такие гадости. Вам неправильно указали номер. Убили Лилию Омельченко из соседнего номера. Нашего гримера.
— Сеньору Лилию? — ужаснулся Гарсиа. Он успел переодеться и был в светло-сером костюме и красной бабочке. Обернувшись к дверям, где уже стояли сотрудники полиции, он схватился за голову.
— Дева Мария, какой ужас! Кто мог убить такого прекрасного человека? Несчастная женщина. Почему ее убили?
— Мы ничего не знаем, — громко ответила Рута Юльевна, — и не знаем, кто видел ее в последний раз.
Дронго посмотрел на режиссера, но тот молчал, не решаясь ничего сказать. Балодис стоял нахмурившись. Гарсиа продолжал причитать. Офицер полиции что-то у него спросил. Гарсиа кивнул и начал торопливо отвечать. Затем обратился к Руте Юльевне:
— Меня попросили быть вашим переводчиком. Они хотят поговорить с каждым из вас. Узнать, где вы были в момент убийства. Они хотят задать каждому из вас несколько вопросов.
— Конечно, — с вызовом согласилась Рута Юльевна, — я была в своем номере, рядом с номером убитой, и ничего не слышала.
— Вы не слышали, как ее убивали? — переспросил удивленный Гарсиа.
— Нет, не слышала, — так же громко и четко ответила коммерческий директор, — у меня работал телевизор, и я была в ванной. И вообще я никогда не прислушиваюсь к тому, что происходит в соседних номерах. У меня нет такой дурной привычки.
Гарсиа перевел ее слова офицеру, и тот кивнул, показывая на следователя, выходившего из номера убитой.
— Вы будете разговаривать со следователем, — сказал офицер, и Гарсиа перевел его слова Руте Юльевне. После чего, взяв ее под руку, он подошел к следователю.
Это был невысокий плотный мужчина лет пятидесяти с щеголеватыми усиками. Он пригласил всех членов группы спуститься вниз, в выделенную им комнату, где собирался поговорить с каждым из группы.
Первой пригласили Руту Юльевну, а остальные остались у дверей комнаты. Девушки и Круминьш сидели. Остальные стояли. Меднис по-прежнему молча курил, а Балодис нервно ходил взад и вперед. Было очевидно, что весь алкоголь из него выветрился и теперь ему было совсем плохо. Дронго стоял, прислонившись к стене, и размышлял о случившемся.
— Кто это мог сделать? — не мог успокоиться Балодис. — Почему ее убили? Кто ее мог убить?
— Ее не просто убили, — сказал Дронго, — перед тем как ее убить, была отключена камера, которая следила за коридором, где находился ее номер.
Женщины восприняли это сообщение достаточно равнодушно, зато Круминьш и Меднис одновременно вздрогнули.
— Что вы такое говорите? — глухо спросил Круминьш. — Кто отключил камеру?
— Не знаю. Но кто-то, достаточно опытный, подошел и перерезал провода, отключив таким образом наблюдение за этой частью коридора. Я думаю, что убийца заранее вывел камеру из строя, чтобы успеть беспрепятственно войти в комнату к Омельченко и убить ее.
— У нас только два человека разбираются в технике, — настаивал Круминьш, — я и наш оператор. Женщины ничего не понимают в аппаратуре, — показал он на сидевших рядом Ингрид и Лену — Тогда остаемся только мы двое.
