Вечер и утро - Фоллетт Кен (онлайн книги бесплатно полные .txt, .fb2) 📗
– Таким мало кто хвастается, – возразила Рагна. – Здешняя знать отнюдь не святая.
– Не сомневаюсь в этом, но тут, по крайней мере, люди осознают, что грешно, а что нет. Еще я нигде в Нормандии не видел рабов.
– В Руане есть невольничий рынок, но все покупатели там – чужестранцы. У нас рабства почти не осталось. Наше духовенство осуждает рабовладение, в основном потому, что многих рабов принуждают к блудодейству и мужеложству.
Отец Луи негромко хмыкнул. Наверное, он не привык к тому, что молодые женщины рассуждают о блуде и мужеложстве. Рагна укорила себя – она допустила очередную ошибку.
Олдред же ничуть не удивился и продолжил свой рассказ.
– С другой стороны, ваши крестьяне – это сервы, им нужно разрешение господина на вступление в брак, на перемену занятия или на то, чтобы переселиться в соседнюю деревню. А в Англии все крестьяне свободны.
Рагна задумалась над его словами. До сих пор она как-то упускала из виду, что норманнские порядки приняты не повсеместно.
Доехали до поселения Лешен. Рагне бросилось в глаза, что трава на лугах стоит высоко. Значит, крестьяне через неделю или две ее скосят и станут собирать сено на прокорм скоту по зиме.
Мужчины и женщины, трудившиеся в полях, бросали свои дела и махали руками дочери графа.
– Дебора! – кричали они. – Дебора!
Рагна помахала в ответ.
– Я верно расслышал, госпожа? – уточнил Луи. – Они зовут тебя Деборой?
– Да, такое у меня прозвище.
– Откуда оно взялось?
Рагна усмехнулась.
– Потерпи немного, ты все узнаешь.
Копыта семи лошадей стучали довольно громко, и люди выглядывали из домов. Рагна увидела знакомую женщину и натянула поводья.
– Эллен, правильно? Жена пекаря?
– Она самая, госпожа. Да благословят тебя небеса крепким здоровьем и счастьем.
– Как твой маленький сын, который упал с дерева?
– Он умер, госпожа.
– Соболезную.
– Люди говорят, что мне ни к чему горевать, ведь у меня еще трое сыновей.
– Глупцы, кто бы они ни были! – воскликнула Рагна. – Потерять ребенка – нет для матери горя страшнее, и не имеет значения, сколько еще у нее детей.
Слезы катились по покрасневшим от ветра щекам Эллен. Женщина протянула руку. Рагна нежно сжала ее пальцы, а Эллен поцеловала руку девушки.
– Ты понимаешь меня, госпожа.
– Разве что немного, – отозвалась Рагна. – До свидания, Эллен.
Поехали дальше.
– Бедняжка, – проговорил со вздохом Олдред.
– Отдаю тебе должное, госпожа, – сказал отец Луи. – Эта женщина будет благословлять тебя до конца своих дней.
Рагна мысленно скривилась. Очевидно, Луи подумал, что она проявляет показную доброту лишь для того, чтобы заручиться расположением крестьян. Ей захотелось спросить священника, знакомо ли ему подлинное сострадание, но на сей раз она совладала с собой и укоротила свой язычок.
– Но я до сих пор не понимаю, почему они зовут тебя Деборой, – продолжал Луи.
Рагна загадочно улыбнулась, но объяснять не стала. Пусть сам разбирается.
– Я заметил, что у многих здесь такие же чудесные рыжие волосы, как у тебя, госпожа Рагна, – произнес Олдред.
Девушка гордилась своими золотистыми с рыжеватым отливом кудрями.
– Это кровь викингов, – ответила она. – Если поискать, здесь найдутся те, кто до сих пор говорит на северном наречии.
– Норманны отличаются от всех, кто обитает во франкских землях, – вставил Луи.
Его слова можно было бы принять за похвалу, но Рагна догадывалась, что священник подразумевал иное.
Через час они прибыли в Сен-Мартен. Рагна остановила лошадь на окраине деревни. Горстка мужчин и женщин трудилась на огороде, и среди них девушка углядела Герберта, местного старосту, иначе рива. Она спешилась и прямо по траве двинулась в его сторону, а спутники последовали за нею.
Герберт поклонился Рагне. Выглядел он не слишком привлекательно – кривой нос, зубы настолько изогнутые, что он был не в состоянии полностью закрыть рот. Граф Хьюберт назначил Герберта старостой за его несомненный ум, но Рагна сомневалась в том, что этому человеку стоит безоговорочно доверять.
Люди в огороде оставили свои дела и собрались вокруг Рагны и Герберта.
– Чем вы заняты сегодня, Герберт?
– Мелкие яблоки обрываем, госпожа, чтобы другие наливались соком.
– Значит, будет хороший сидр?
– Наш сен-мартеновский сидр крепче многих, по милости Всевышнего и нашими стараниями.
Половина деревень Нормандии поспорила бы с Гербертом, но Рагна не стала говорить это вслух.
– А что вы делаете с незрелыми яблоками?
– Скормим их козам, чтобы козий сыр стал слаще.
– Кто у вас в деревне лучший сыровар?
– Рене. – Герберт ничуть не замедлил с ответом. – Она берет овечье молоко.
Другие крестьяне замотали головами, и Рагна это заметила.
– А вы что скажете?
Сразу двое или трое проговорили хором:
– Торкиль.
– Ладно, идемте все в деревню, я попробую оба сыра.
Крестьяне, весело гомоня, зашагали за госпожой. Любые перемены в повседневной суете были для них в радость, и редко случалось так, чтобы они отказывались прекращать работу.
Луи с легким раздражением сказал:
– Мы проделали весь этот путь не для того, чтобы отведать сыра. Разве ты прибыла не для того, чтобы уладить спор?
– Потерпи, священник. Я знаю, что делаю.
Луи досадливо хмыкнул.
Рагна не стала возвращаться в седло, пошла пешком по пыльной дороге между золотистыми полями зерновых. Так ей было проще разговаривать с простолюдинами. Особенно охотно она общалась с женщинами, ибо те делились с госпожой сплетнями, которыми мужчины пренебрегали. За время прогулки Рагна узнала, что Рене – жена Герберта, что брат Рене Бернар владеет отарой овец и что Бернар затеял склоку с Гастоном, тем самым, кто отказывается платить подать.
Рагна всегда старалась запоминать имена. Такое отношение показывало людям, что о них заботятся. Всякий раз, услышав чье-либо имя в разговоре, она делала пометку в уме.
По дороге к ним присоединялось все больше крестьян, а в деревне их поджидала целая толпа. Рагна давно усвоила, что между полями в сельской местности имеется какая-то загадочная связь: неким таинственным образом мужчины и женщины, что трудились в поле за милю или больше от места событий, как будто мгновенно узнавали о прибытии гостей.
Посреди деревни стояла небольшая красивая каменная церковь со сводчатыми окнами, которые тянулись вдоль стен ровными рядами. Рагна знала, что священник Одо служит сразу в четырех окрестных деревнях, по одной в каждое воскресенье месяца; правда, сегодня он был тут, в Сен-Мартене. Наверняка его оповестили все тем же колдовским способом.
Олдред немедленно устремился к отцу Одо, а вот Луи этого не сделал: быть может, он посчитал, что общение с деревенским священником ниже его благородного достоинства.
Рагна попробовала сыр Рене и Торкиля и признала, что оба хороши – мол, победителя попросту не выбрать, поэтому она купит по головке того и другого, угодив обоим сыроварам.
Она обошла деревню, заглядывая в каждый дом и каждый сарай, старалась обменяться хотя бы несколькими словами с каждым взрослым и со многими детьми; затем, когда сочла, что достаточно убедила крестьян в своей доброй воле, объявила, что готова вершить суд.
По большей части Рагна научилась такому поведению у своего отца. Графу нравилось разговаривать с простолюдинами, он с ними ладил и хорошо умел заводить среди них друзей. Возможно, позже некоторые превратятся во врагов – в конце концов, ни один правитель не в силах угодить всем подряд, – но даже тогда они крепко подумают, стоит ли идти против него. Отец многому научил Рагну, а остальное она узнала, наблюдая за ним.
Герберт принес табурет и поставил перед западной стеной церкви, Рагна уселась, остальные встали вокруг. Затем староста позвал Гастона, высокого и крепкого крестьянина лет тридцати с копной черных волос. Лицо этого верзилы выражало негодование, но Рагна чувствовала, что обычно он куда дружелюбнее.
