Неучтенный. Дилогия (СИ) - Муравьев Константин Николаевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Но основ работы для дальнейшего развития в этом направлении он подсказать не смог. Единственное, что он рекомендовал, это больше внимания уделить работе с ментоинформационным полем, так как наибольший объём данных по перехвату информации поступает именно оттуда. Про передачу информации Наргон также ничего не посоветовал. Эта технология основывалась на неизвестных ему принципах, и зацепиться для их выяснения ему было не за что.
Оценив доставшийся мне подарок, и тот потенциал, который он мне может предоставить, я решил разобраться с ним при первой возможности, ведь независимое подключение к любым информационным каналам и из любой точки вселенной давало неимоверную автономность в работе и огромнейшую мобильность. По сути, если я освою эту технику, то меня будет невозможно засечь.
Но оставив на будущее не слишком приоритетные задачи, я решил заняться делами насущными.
Сейчас главным же является добраться до места встречи с родственниками девочек и передать их с рук на руки.
А кроме того чтобы сходить и встретить родителей девушек, у меня была еще одна не менее архиважная задача.
"Я хотел есть", — именно поэтому я завернул на камбуз, где стал свидетелем, вернее слушателем, любопытного разговора между моим женами (смешно звучит, но как оказалось, так и есть, до сих пор улыбаюсь и привыкнуть не могу).
****
— Леита, ты рада? — спросила за тонкой стенкой Рахута у своей тети.
Хотя какая она для нее тетя. Разница между ними только официальная, а если судить по их внешности и поведению, то эти две прелестные девушки были сверстницами.
— Верно, даже как то не вериться. Родители, братья, Инола и Тара. Все вместе. Рядом. Столько лет прошло. А никто из них нисколечко не изменился. Только у мамы глаза стали гораздо печальнее.
— Ты не видела ее до этого. Были моменты, когда она думала, что ее никто не замечает, и я знаю, что это было не раз, об этом говорили мама с папой. Я случайно застала один из них, она сидела в кресле и смотрела как раз на твою голограмму. Никогда не забуду этих ее глаз. Мертвые озера, полные печали и тоски. Сейчас они другие. В них просто застыла капелька грусти. Но и ее мы растопим, когда будем дома, — возразила ей Рахута своим маленьким повествованием.
— Да, ты права. Я, вернее уже мы, сестричка, — через стену послышался звонкий и ласковый смех двух моих девочек, — мы все для этого сделаем.
— А что ты скажешь об остальных? Ведь никого из них ты раньше не знала?
— Да верно. Новые родственники. Сын Лаэрта, я видела его совсем малюткой, так сильно похож на своего отца, что я даже в начале перепутала. А мальчишки Лекарта были милы и непоседливы, когда так и норовили заглянуть в визор, и им это даже пару раз удалось. А главное ты. Хотя, наоборот, в то, что ты моя близкая родственница я поверила сразу. Как только увидела, какими глазами на тебя посмотрела мама, сразу и поняла, что здесь что-то не так. Ну, а когда она назвала тебя моей племянницей, то все встало на свои места. И наша зеркальная схожесть, и то, как мы чувствуем друг друга, и даже то, что я сейчас знаю, о чем ты думаешь, и могу догадаться о тех мыслях, которые тебя больше всего интересует, хоть начала ты издалека. Ведь эти же мысли крутятся и у меня в голове. Ты моя самая главная и близкая сейчас родственница. Ведь мы теперь с тобой жены одного мужчины. А таких называют сёстрами. Насколько я помню, в истории кланов было несколько таких случаев. Ты знаешь, я ведь очень рада тому, что ты у меня появилась. Всегда мечтала, чтобы у меня была сестра, младшая или старшая не важно, просто сестра. Правда я никогда и предположить не могла, что появиться она у меня таким необычным способом, а не непосредственным старанием моих родителей.
— Знаешь, а ведь и я с детства мечтала о чем-то подобном. Я часами сидела в галерее и разговаривала с твоим портретом. Думала, что мы с тобой подруги, рассказывала тебе о тех обидах, что сыпались на меня первое время из-за моей непохожести на всех остальных. Потом хвалилась своими победами и жаловалась на поражения, в жизни и в учебе. Рассказала тебе о своей первой любви, увлечении и скором разочаровании. Твой портрет знал обо мне гораздо больше любого в нашей семье. С мамой у меня просто дружеские отношения. Она моя мамочка и за это я ее люблю. Бабушка, она бабушка и есть. Я для нее всегда оставалась маленьким и милым цветочком, как она говорила. Они не могли понять, что у их маленького цветка, могут быть уже какие-то свои небольшие проблемы. Особо близких подруг у меня не было. Особенно когда я немного подросла, и за мной начали увиваться различные молодые аграфы. Многие сверстницы почему-то стали относиться ко мне с агрессией и пренебрежением. Я замкнулась и начала прятаться от них. И одна ты всегда выслушивала меня, а ночами, во сне даже давала какие-то советы. Поэтому с самого моего детства ты моя лучшая подруга.
— Знаешь, я так рада этому. Я безумно счастлива, — сказала ей Леита.
Послышалось какое-то шуршание, и мне показалось. Что девушки сначала обнялись и сели рядом друг с другом.
Когда через пару секунд Леита заговорила вновь, ее голос уже сместился в другое место.
"Ну, точно пересела", — подумал я.
А девушка меду тем продолжила.
— И знаешь, я очень благодарна Алексею. Ведь без него меня не было бы здесь и сейчас, и я не сидела бы рядом с тобою, никогда не узнала, что у меня есть такая красивая и прелестная сестренка. Я благодарна ему за то, что он познакомил нас, за то, что он позволил нам поговорить с родителями, за то, что он с нами, что любуется нами, когда думает, что мы этого не видим, — задумчивым и певучим голосом сказала-пропела в соседней комнате Леита.
— Я тоже ему очень благодарна. Тому, что он нас спас. Тому, что взял с собой. Тому, что после того, как узнал о том, как мы с ним поступили, не оттолкнул нас, — согласилась с ней Рахута.
— Прости, я думала нельзя ему говорить, — огорченно сказала Леита, как будто дернувшись от последней реплики Рахуты.
— Не огорчайся, ты же старалась сделать как лучше. Хотела помочь нам. Думала таким образом облегчить нашу встречу и не вносить напряжение в отношения как наши с Алексеем, так и его с родителями.
— Да, думала. Но не очень хорошо у меня это получилось. Особенно после того как им я рассказала сразу и практически обо всем. Просто растерялась от встречи с ними, не смогла удержать себя, когда начала говорить. А потом, я так боялась, что он не поймет, не воспримет все это всерьез. Что постарается как-то повлиять на наше решение. И нам бы пришлось рассказать ему все. А ты ведь знаешь этот его взгляд, когда от него не утаишь даже маленькой детальки, если он сам того не захочет. Поэтому я не знала, не предполагала, как он станет относиться к нам после всего этого. И я боялась того, что он уйдет.
— Да верно. Но он не ушел. Знаешь, есть у меня какая-то внутренняя уверенность, что теперь от нас он не уйдет никогда и никуда, — со смешком сказала ей Рахута, — не знаю, бытовала ли эта байка в ваше время, — поддела она свою сестру, — но как говорили у нас, влюбившийся в аграфку человек, пропадет. А здесь нас таких двое. А значит и пропал он уже дважды.
Но Леита услышала совсем другое.
— Ты думаешь, он нас любит.
— Уверена, — ответила та, а затем продолжила — И что ты думаешь делать дальше, как мы будем жить?
Но видимо поняв, что Леите ответить нечего, Рахута начала говорить сама.
— Понимаешь, у меня в отношениях с мужчинами был один единственный опыт, и тот оказался не очень хорошим. Аграфу с которым я познакомилась, нужна была экзотическая игрушка, которой он бы мог хвастаться перед друзьями.
Было хорошо слышно, с какой злостью и негодованием говорит об этом аграфе Рахута.
"Встречу, поговорим мы с ним по душам", — подумал я.
А Рахута продолжала.
— И благо мне удалось все это случайно узнать, до того как мое отношение к нему могло перерасти во что-то серьезное. И поэтому мне здесь советовать особо и нечего. А вот ты ведь более старшая, теоретически, чем я. Возможно, что-то в твоей жизни уже происходило, что может нам помочь как-то разобраться в сложившемся положении.
