Второе рождение - Градова Ирина (читать книги полные .TXT) 📗
– А это не так?
– Вы знакомы с моим мужем, простите…
– Артем Иванович.
– Да. Так вот, вы его видели?
Карпухин отрицательно покачал головой. Ему и не требовалось: парня видела Агния и в красках его описала.
– Я это к тому, – продолжала Роза, – что Ашоту ничего нельзя навязать – он сам принимает решения. Думаете, Илона была первой, кто претендовал на моего мужа?
Судя по словам Агнии, нет.
– Что она вам сказала? – спросил подполковник.
– Что они, понимаете ли, друг друга любят и мечтают быть вместе.
– А вы что сделали?
– Я? Пригласила ее войти и напоила кофе – точно так же, как вас сейчас.
– И все?
– Нет, не все. Я показала ей нашу с Ашотом квартиру и фотографии детей.
– А она?
– Она была в шоке. Илона не представляла, как крепки наши семейные связи. Наверное, ей казалось, что ее беременность все изменит, но поняла, как ошиблась, и растерялась. Я даже пожалела ее, представляете?
– С трудом, – пробормотал Артем.
– И напрасно, – обиделась Роза. – Она тут рыдала – как раз на том месте, где вы сейчас сидите, а я ее утешала.
– Как именно? – поинтересовался подполковник.
– Ну, говорила что-то вроде: «Какие твои годы, еще найдешь себе…»
– А Илона?
– Поначалу она судом грозила.
– Судом?!
– Что, мол, родит и подаст на алименты. А я сказала, что даже в том случае, если ей удастся доказать отцовство Ашота, много она не получит, потому что…
Тут Роза вдруг осеклась и испуганно поглядела на Карпухина.
– Я – не налоговая полиция, – поспешил успокоить ее Артем. – Вы о том, что официальный доход вашего мужа составляет тысяч пять-десять? И суд, скорее всего, назначил бы в качестве алиментов очень маленькую сумму?
Она нехотя кивнула и добавила:
– Илоне хотелось мужа, семьи и всего, что с этим связано, а я дала ей понять, что с Ашотом такого ожидать не приходится. Мы с мужем приехали из Сочи тринадцать лет назад, ни кола ни двора… Но я всегда знала, что с Ашотом не пропаду, поэтому и детей не боялась рожать, поддерживала его во всем. И он никогда нас не оставит!
Увидев, как живет семья, и поняв, какие отношения связывают супругов Егиазарян, Карпухин в этом и не сомневался – у Илоны не было ни единого шанса увести Ашота у Розы. Да, он ходок, но из тех, кто, нагулявшись, всегда возвращается домой. И кто еще, скажите, станет терпеть такое положение вещей, кроме любящей жены, для которой спокойствие в семье важнее, чем верность партнера? Ревнует ли она? Несомненно, ведь восточный темперамент предполагает способность к сильным переживаниям, только Розе удается успешно прятать их под маской безмятежности. Могла ли она что-то сделать с Илоной? Пока что Артем не был готов ответить на этот вопрос.
– Вы хотите сказать, – начал он, когда Роза замолчала, – что Илона поплакала-поплакала, а потом вы ее выпроводили и больше не видели?
– Но так оно и было, – пожала плечами Роза.
– И вы понятия не имеете, куда она отправилась после?
– Да откуда? Я же ей не мать, в самом деле: та вот воспитать не сумела, так почему это должно быть моей проблемой? Но я не понимаю, почему вы задаете все эти вопросы!
– Дело в том, что Илона попала в аварию.
– В самом деле? – нахмурилась Роза. Не то чтобы она выглядела сильно расстроенной, но удивленной – точно, и Карпухин задумался, действительно ли эта женщина такая хорошая актриса?
– А… ребенок? – задала она вопрос, которого он ожидал.
– К сожалению, во время операции ребенок погиб.
– Понятно.
Роза не сочла нужным демонстрировать излишние эмоции, но Артем видел, что его собеседница вздохнула с облегчением: теперь облачко, набежавшее на ее семейную жизнь, само собой рассосалось. Или все-таки не само собой?
– Илона поправится? – спросила Роза.
– Надеюсь, да. А вам точно ничего не известно?
– По поводу?
– Понимаете, вскоре после разговора с вами Илона ушла из дому.
– И правильно сделала, – кивнула Роза. – Может, решила, наконец, взять судьбу в собственные руки? Или нашла мужчину.
В том-то и проблема, подумал Артем, – одни только предположения! Тем не менее, похоже, ниточка с Розой никуда не ведет: во всяком случае, на данный момент, хоть и не исключая ее из короткого списка подозреваемых, он не мог придумать ничего путного, чтобы всерьез обвинить женщину. Да и в чем, собственно? Илона стала жертвой дорожной аварии, причем водитель привез ее в больницу, не пытаясь скрыться. Ясно, что виновницей происшествия являлась сама Илона, выскочившая на дорогу перед машиной. Но не Роза ли приложила руку к исчезновению девушки? И что же она могла сделать с Илоной – взять ее в плен и держать в какой-нибудь лесной хижине в ожидании рождения ребенка? Глупость какая-то, честное слово… Карпухин не раз сталкивался с тем, что ревность доводит женщин до крайности, даже до убийства соперницы, но ведь очевидно, что Роза не имеет отношения к аварии! Так где же находилась Илона все то время, что отсутствовала дома, и как, черт подери, она оказалась на том шоссе?!
Сидя на скамейке в парке, я подставила лицо лучам по-осеннему неяркого солнца. Темная гладь озера бликовала в утреннем свете, и по ней, словно игрушечные, плавали утки. Много – штук, наверное, пятьдесят. У кромки воды стояли несколько человек. Родители давали детям кусочки булки, а те с радостным визгом кидали их в воду. Зажравшиеся утки не торопились хватать угощение. Они неспешно, словно парусники, подгребали к берегу, а потом, как будто понимая, что доставляют зрителям удовольствие, лениво подбирали еду. На это зрелище можно было смотреть часами. Как было бы здорово все свое время посвятить такому созерцанию… если бы на коленях у меня сейчас не лежал большой конверт из адвокатской конторы. Олег решил все сделать по правилам и нанял юриста по бракоразводным процессам. На мой взгляд, в этом не было такой уж необходимости, ведь делить нам нечего, а оплата услуг адвоката влетает в копеечку, но, думаю, Шилову просто недосуг самому бегать по таким «незначительным» делам, как развод, поэтому он решил переложить работу на плечи специалиста. Что ж, флаг ему в руки, ведь я вряд ли рискнула бы взять на себя эту неприятную обязанность. Так почему же я чувствую себя так погано? Моя подруга Лариска, которая до сих пор не верит в то, что я ушла от мужа, считает, что я все еще люблю Шилова. Может ли это быть правдой? Думаю, нет, если раньше я еще могла всерьез задуматься над ее словами, то теперь, после того, что сказал мне Олег в отношении ребенка, былая любовь окончательно улетучилась. Но какое-то иное, тяжелое чувство поселилось у меня внутри.
– Это вы – Агния?
Женский голос за спиной едва не заставил меня подпрыгнуть на скамейке. Ольга Прокопенко подошла неслышно, будто оставляя за собой право посмотреть на меня и, в случае чего, ретироваться, не обнаруживая своего присутствия. Терпеть не могу, когда люди так поступают, – это заставляет меня чувствовать себя незащищенной, словно к тебе неожиданно подкрадывается убийца, готовый нанести удар! Однако я попыталась скрыть раздражение, сдержанно улыбнулась и подтвердила свою личность, продемонстрировав удостоверение ОМР.
Ольга оказалась удивительно похожа на Илону – ну просто одно лицо, если не считать того, что девушка, лежащая у нас в реанимации, шатенка, а эта была блондинкой. Мы созвонились накануне. Я попросила о личной встрече, но Ольга по непонятной причине не выразила по этому поводу энтузиазма. Да, она хотела выяснить, что произошло с ее сестрой, но как будто чего-то опасалась. Тем не менее, узнав, что ее, в случае отказа, посетит следователь, девушка сдалась и согласилась на рандеву в парке. Присев рядом со мной, Ольга спросила:
– Как Илона?
– Вы были в больнице?
– Да, но в реанимацию не пускают.
– Бабушку видели?
Ольга поджала губы, и лицо ее приобрело упрямое выражение. Такое отношение, конечно, понять можно, ведь Илона стала единственным ребенком, которого бабушка сочла возможным оставить у себя, а остальные дети загремели в приют. Судя по всему, Ольга считает ее виновной в том, что ей пришлось долгие годы провести в детском доме, без родительской любви и ласки. Она не думала о том, что, находясь в детском государственном учреждении, возможно, получала гораздо лучшее питание, игрушки и вообще не знала проблем до восемнадцати лет, тогда как семья Прокопенко, состоящая из бабушки и Илоны, жила очень бедно и еле-еле перебивалась.
