Покорившие судьбу - Кинг Валери (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Ей вдруг стало трудно дышать. А что, если эти губы, нежно скользящие сейчас по ее запястью, коснутся ее губ? По всему ее телу пробежала горячая волна, и она замерла. Пусть он поцелует ее!..
Сердце забилось быстрее, все мысли улетучились куда-то, осталось только ожидание. Эдвард еще раз поцеловал ее запястье с тыльной стороны, потом медленно перевернул ее руку и легко коснулся губами трепетной голубой жилки. Ее охватила сладостная дрожь.
– Эдвард, – просяще пробормотала она, не сводя с него глаз.
Пусть!.. Пусть он поцелует ее. Она хочет ощутить его губы на своих губах. Ей нужна его сила и его мужество!.. Она прижалась к нему плечом и откинула голову.
– Эдвард, как жаль, что мы с тобою не можем всегда быть вместе!
– Джулия, милая, – прошептал он, поворачиваясь к ней.
Его рука выпустила ее руку и легла на спинку сиденья у нее за спиной. Изумрудно-зеленые глаза Джулии манили и, казалось, втягивали его в себя. Медленно, как во сне, он наклонился к ней и коснулся губами ее губ. Джулия положила руку ему на грудь; пальцы ее дрожали. Когда Эдвард привлек ее к себе и кончиком пальца провел по нежной щеке, он услышал ее тихий стон, и этот стон, похожий на воркование голубки, вдруг пробудил в нем сильнейшее желание.
Он притянул ее ближе, и ее теплые нежные губы раскрылись навстречу его поцелую. Чувство, первые признаки которого он ощутил в себе тогда на балу, – неужто с тех пор прошло всего четыре дня? – кажется, уже поглотило его целиком. Он с удивлением прислушивался к нарастающему гулу в крови, от которого его руки словно сами собою начинали обнимать ее крепче. Ему хотелось целовать ее без конца, владеть ею целиком и никогда не выпускать из своих объятий.
Джулия, охваченная горячей волной, не думала уже ни о чем. Она не могла думать, потому что вся была подчинена прикосновениям его губ и рук. Когда его губы касались ее губ, щек, глаз, в нее словно бы вливалась сама жизнь. Сердце отчаянно колотилось, ее рука на щеке у Эдварда дрожала. Желание, идущее из самой глубины ее существа, уже завладело сердцем Джулии. Она хотела, чтобы эта минута длилась вечно, чтобы он не отпускал ее и целовал снова и снова. Что это – любовь? Но возможно ли влюбиться так скоро? Или она всегда любила Эдварда Блэкторна?
Поцелуи сплетались для нее с мельканием каких-то полузабытых картин из детства: то она видела Эдварда, который выбегал из леса с криком «Я Робин Гуд!», то себя – счастливую возлюбленную легендарного разбойника… Даже в те бесконечно далекие времена ей хотелось быть женою Эдварда, но тогда ее мечты казались ей самой ребячеством. Теперь она не была уже в этом так уверена.
Карету вдруг тряхнуло, им обоим пришлось держаться, чтобы не упасть, и очарование момента исчезло. Эдвард медленно откинулся на мягкую спинку сиденья и припал щекой к щеке Джулии. Он не убрал руки с ее плеча, и они сидели, тесно прижавшись друг к другу, хотя карета уже въехала во владения Хатерлейского парка.
В глазах Джулии блестели слезы. Какое счастье – он вернулся домой, он с нею! Все ее тревоги, казалось, растаяли от теплоты его объятий. Впервые за последние несколько лет она чувствовала себя по-настоящему уверенно и спокойно.
Наконец, отпустив ее, Эдвард с улыбкой заглянул ей в глаза.
– Ну вот, – шепнул он. – Вот я и сделал то, что хотел сделать еще на балу… Но тогда было нельзя.
– А я бы и тогда ответила тебе, – тихо сказала она. – Когда ты обнял меня в первый раз, я забыла обо всем на свете и готова была стоять так вечно.
– Ты плачешь? – Он осторожно стер две слезинки, выкатившиеся из ее глаз. – Почему?
– Я только сейчас поняла, как я соскучилась по тебе.
Джулия повернула к нему лицо и вздохнула, растворяясь в нежности его взгляда.
– Ах, Эдвард, если бы все было иначе… – Она хотела что-то добавить, но, видимо, не нашла слов.
Он нахмурился.
– Скажи, Джулия, тебя что-нибудь тревожит?
Джулия откинулась на спинку сиденья. Он убрал руку с ее плеча и снова сжал ее пальцы. Она молчала, избегая его взгляда, и Эдвард, решив не настаивать, отвернулся к окну.
Карета мягко катилась по дороге, холмы по обе стороны утопали в сочной июньской зелени. Наверху между стволами голубели колокольчиковые поляны. Вдоль дороги, почти до самого дома, струилась бегущая к Эйвону речушка. Утреннее солнце отбрасывало косые тени на соседний холм и уже начинало серебриться в листве раскидистых буков.
Что Джулия хочет показать ему в Хатерлее? И откуда в ее зеленых глазах такое озабоченное выражение? В голову Эдварда лезли какие-то несуразности. Она писала, что отец после смерти леди Делабоул сильно переменился, стал пить и играть сверх меры. Но что из того? У Эдварда было не менее десятка знакомых, которые много лет предавались тем же излишествам, однако ни к чему дурному их это не привело. По всей вероятности, и лорд Делабоул все-таки держался в известных рамках. Правда, в пятницу, спустившись в дядину гостиную, Эдвард был неприятно поражен изменившейся наружностью виконта… Что, если лорд Делабоул и впрямь разорился? Нет-нет, немыслимо. Сэр Перран всегда говорил племяннику, что у лорда Делабоула огромное состояние. Разве можно спустить его все за карточным столом – пусть даже из тоски по любимой супруге?
Находясь в вечно стесненных обстоятельствах – офицерского жалованья едва хватало на то, чтобы создать видимость благополучия, – Блэкторн просто не верил, что здравомыслящий человек способен проиграть целое состояние. Нет, видно, дело было в чем-то другом – но в чем? Он не мог придумать ничего подходящего.
Впереди золотым мостом между двумя зелеными холмами замаячила высокая крыша особняка, и мысли о лорде Делабоуле сами собою отошли на задний план. Старинный дом с двадцатью спальнями был окружен парковыми насаждениями, спланированными весьма искусно. Несколько лет назад Джулия писала ему о каком-то грандиозном переустройстве в имении, однако разве он мог предполагать, что усилия Хамфри Рептона дадут такой потрясающий результат? Казалось, сама природа потрудилась над тем, чтобы создать наилучшее обрамление для этого великолепного особняка.
Когда они въехали в ворота, Эдвард невольно залюбовался нежно-розовыми кустами рододендронов, которые с нарочитой беспорядочностью были разбросаны вдоль подъездной аллеи. К концу аллеи кустов становилось все больше, они росли кучнее, так что взгляд волей-неволей притягивался к дому. Строгая монументальность строения, сверкающего на солнце рядами стекол, как всегда, поразила Эдварда. Разве эта красота, подумал он, не есть видимый признак благоденствия лорда Делабоула?
Впрочем, с видимыми признаками немудрено и просчитаться, тотчас одернул он сам себя. Взять хотя бы усадьбу его дяди. Кто-то из ближайшего окружения сэра Перрана под видом преданного слуги вот уже пять лет шпионит для французов.
Эдварду снова вспомнился последний разговор с контрабандистом. По дороге в Бат он еще раз все обдумал и сравнил бумаги, изъятые у мистера Моулза, с теми, которые попали к нему от Веллингтона. Да, кто-то в Монастырской усадьбе изрядно потрудился, слово в слово переписывая секретные документы. Но кто? Может быть, мистер Ладок, дядин секретарь? Вчера вечером по возвращении домой он первым делом заглянул в комнатку мистера Ладока, смежную с кабинетом сэра Перрана. Пробыв в ней не более пяти минут, он убедился, что отобранные у контрабандиста документы переписаны не рукой секретаря и что, стало быть, в утечке сведений повинен кто-то другой.
Кто же? Кто из якобы преданных сэру Перрану слуг на самом деле шпионит для сторонников Бонапарта? Эдвард надеялся, что в субботу, когда он ненадолго вернется в Фалмут, ему удастся схватить негодяя за руку.
Пока что он намеревался выяснить, кто из обитателей Монастырской усадьбы чаще других бывает в отлучках.
Когда карета подкатила к парадному крыльцу, Эдвард повернулся к Джулии и, к своему удивлению, заметил на ее лице знакомую озабоченность, которую видел уже не раз. Эта неожиданная перемена в ней так поразила его, что он снова закинул руку на спинку сиденья и дружески обнял ее.
