Белые флаги - Думбадзе Нодар Владимирович (библиотека электронных книг .txt) 📗
- Мать? - спросил он.
- Мать! - ответил я.
- Я так и понял: улыбка у вас схожая.
- Да.
- И тебе не стыдно?
Я удивленно взглянул на надзирателя.
- Чего уставился? Не стыдно, говорю, тебе? - повторил он.
Я промолчал и, сложив руки за спиной, как это полагается заключенному, зашагал дальше.
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ГУМАНИЗМ
Вор в тюрьме неприкосновенен, он пользуется абсолютной автономией. Вор не вмешивается в чужие дела, а вмешаться в свои дела не позволит и подавно. Поэтому, как ни парадоксально, но сидеть в тюрьме с ворами приятнее, чем с какими угодно другими людьми любого образования, профессий, судеб, характеров, национальностей. Камера, в которой нет воров, напоминает необитаемый остров, где жертвы кораблекрушения влачат жалкое существование и в ожидании спасательного судна поедом едят друг друга. Равноправие в среде воров иной раз вызывает изумление! Вор от вора отличается лишь уровнем образования, что следует объяснить отсутствием в их воровской конституции параграфа о всеобщем обязательном образовании. Впрочем, образование не дает вору ровным счетом никакого преимущества: все воры одинаково несчастны. Для них не существует понятия о социальном, имущественном или национальном цензе. Вор есть вор, будь он из Месопотамии, Танзании или Чохатаури*. Не существует для воров и черного, белого, красного, желтого цветов - все воры одинаково черны. Вор не работает, у него нет профессии, поэтому ворам чуждо чувство профессионального соперничества или профессиональной гордости. Единственная профессия всех воров - воровство. Вор может уважать вора за какие-то его выдающиеся качества, но это дело сугубо личное. Воры в тюрьме едят вместе, делятся последним куском, во всем поддерживают друг друга. Насколько вор на воле труслив и ненадежен, настолько он смел и верен товарищу в тюрьме. Тюрьма - стихия воров, здесь они чувствуют себя привольно. Вот почему воры не участвуют в уборке камеры, и вот почему в составленном Гоголем графике дежурств значатся все наши фамилии, кроме Девдариани и Гулояна.
_______________
* Ч о х а т а у р и - селение в Грузии.
Сегодня дежурят Шошиа и Мебуришвили. Они уже вынесли парашу, наполнили водой бак, и теперь Шошиа, недовольно бурча, подметает камеру. Я и Тигран играем в шахматы, остальные сидят на нарах, подобрав ноги.
- Что, я вор хуже других? Я украл меньше других? - повысил голос Шошиа.
Я знаю, куда он клонит, но молчу...
- Да, да, чем я хуже других? - повторил громко Шошиа, ткнув метлой в наши ноги.
Тигран так и застыл с ферзем в руке. Он внимательно поглядел на меня, потом на Шошиа.
- Это ты о ком, уважаемый Шошиа?
Не обратив на него внимания, Шошиа продолжал:
- Вор ты, Мао Цзэдун или Александр Македонский, чистота нужна всем! Да! И я вовсе не обязан подбирать мусор за другими! Где справедливость?!
- Заза-джан, ты не знаешь, о ком распространяется этот гражданин? спросил Гулоян меня.
- Играй ради бога, а то выпустят меня и партия останется неоконченной.
- Хаши восемь! - сделал ход Тигран.
- Кебаби* четыре! - ответил я.
_______________
* Х а ш и, к е б а б и - национальные блюда. Гулоян и Накашидзе
имеют в виду под хаши "h" и под кебаби "k".
- Конечно, тебе смешно! - накинулся на меня Шошиа.
- Я-то при чем, Шошиа, ведь я отдежурил вчера? - удивился я.
- Я не о тебе... Есть тут некоторые...
- Я, что ли? - спросил Тигран.
- Вот именно! Ты и Девдариани! - не вытерпел Шошиа.
- Так в чем же дело, дорогой Шошиа, говори!
- Да отстань от них, Шошиа! - крикнул Мебуришвили. - Знаешь ведь тюрьма принадлежит ворам. Не так ли, уважаемый староста?
- Тебя еще не хватало! - огрызнулся Гоголь. - Сказано вам: вор хозяин в тюрьме! А спросишь еще раз, вырву у тебя язык, и конец делу!
- А что я такого сказал? - стал оправдываться Мебуришвили. - Сказал, что тюрьма принадлежит им...
- Кому это - им? Почему - им?! - взвизгнул Шошиа. - Работать, убирать, парашу таскать, воду носить - не им, а жрать им?!
- Шошиа, не говори только, что кто не работает, тот не ест! Оскандалишься! - предупредил я.
В камере захохотали.
- Вот еще! - не унимался Шошиа. - В гюрьме хозяева - они, в... в этом... - Шошиа запнулся.
- Так, так... Где еще? - спросил Тигран.
- А что, мало разве тюрьмы? В таком случае, пожалуйста, пусть отделятся от нас и создают свою "Автономную республику воров Советского Союза"! - нашелся Шошиа.
- А ты забыл, что я и Лимон - воры? - спросил Тигран и смахнул с доски шахматные фигуры.
- Люди! - повернулся Шошиа к нарам. - Спросите его, чем они нас попрекают? - Чем они в конце концов отличились? В чем он и Лимон нас обошли? Один убил человека из-за червонца, другой на крытом рынке украл у крестьянина сыр! Да знаешь ли ты, Гулоян, что украденных мною денег вся твоя родня не пересчитает за десять лет! Миллион девятьсот тысяч! Это то, на чем я попался! А на чем не попался - считай еще десять лет! Теперь скажи мне - кто из нас украл больше: я или ты с Лимоном? А? И чем вы лучше меня? - Шошиа швырнул метлу на пол и, подбоченившись, уставился на Гулояна.
- Шошиа, - сказал побледневший Тигран. - Я знал, что ты - вонючий чирей, но только не знал, когда ты лопнешь! - Он подошел к своему тюфяку, быстро вспорол его и достал парикмахерскую бритву.
В камере нависла зловещая тишина. О существовании бритвы не подозревал никто из нас. Онемевший Шошиа попятился назад, прижался спиной к стене и застыл.
Быстро поднявшись с нар, Девдариани преградил дорогу Тиграну.
- Ведешь себя как сопляк! Отдай бритву!
- Пусти, Лимон, хочу увидеть цвет его гнилой крови! - попросил Гулоян.
- Отдай, говорю, бритву!
Гулоян протянул Лимону бритву и уселся напротив меня. А Шошиа, воспользовавшись моментом, забрался на свою галерку и затих.
Девдариани сложил бритву и бросил ее на нары Исидора:
- Спрячь, дядя Исидор!
Потом он повернулся к Шошиа:
- Гоголадзе!
Перетрусивший Шошиа молчал. Сейчас он напоминал загнанную на дерево кошку, которая с ужасом глядит на рычащего под деревом пса, готового в любой миг растерзать ее в клочья.
- Гоголадзе! - повторил Девдариани. - Я скажу тебе, чем я лучше тебя... Во-первых, тем, что я - Девдариани... Во-вторых, тем, что я человек, а ты обезьяна... В-третьих, вот чем: если бы вор сумел раздобыть миллион рублей, он никогда больше не стал бы воровать! А вы? Что делаете вы? У твоего компаньона Гварамадзе в земле, под деревом, нашли миллион рублей. Разве это человек? Нет, это - плод гнилого семени! И ты, наверно, такой же! И ты, наверно, зарыл деньги в землю, и когда ты умрешь, твои дети не найдут их. И твои дети наплюют на твою могилу. Понял?
- Почему, почему? - захныкал Шошиа.
- Потому, что ты - плод такого же гнилого семени!.. Зарывать деньги в землю!.. Неужели не было у тебя нуждающегося родственника? Или ты никогда не встречал на улице нищего? Сходил бы в церковь, поставил бы свечку в благодарность за то, что тебя еще не поглотила земля!.. Деньги в земле!.. У, паразиты паршивые!.. И вы еще осмеливаетесь сравнивать себя с нами?! Не видать тебе воли, ты недостоин ее! Ты должен сдохнуть здесь, у окна, как застрявший в заборе боров!
- Вот и сдыхаю! - пустил слезу Шошиа.
- Ну и сдыхай! Туда тебе и дорога!.. Разве вы люди? Алчные, ненасытные животные! Всего вам мало! Сегодня - миллион, завтра - два, послезавтра - три!..
- Я ворую у государства, а вы грабите бедных людей! - постарался оправдаться Шошиа.
- Не бедных, а гнилых, вроде тебя, подонков!
- Я тружусь!
- Трудишься? А минуту тому назад говорил - "украл"!
- Допустим, я украл. Но ты-то почему воруешь у меня?
- Не тот вор, кто крадет, а тот, кто концы прячет!
- Говорю тебе: я ворую у государства. Это дело другое!
- А что, государство, по-твоему, не нуждается в деньгах? Или государство дойная корова? Как еще оно держится, когда такие вот, как ты, паразиты день и ночь сосут из него кровь! Сукин сын я буду, если вру: мне жаль государство!
