Инженер его высочества - Величко Андрей Феликсович (версия книг TXT) 📗

Глава 9

Представьте себе, что вы глава и владелец весьма преуспевающего банка. Естественно, у вас есть пресс-служба, следящая за тем, что говорят и пишут про ваше детище. В ней само собой имеется отдел, который несколько… э-э-э… скользковатыми методами иногда направляет этот процесс в нужную сторону. Тем более самоочевидно, что у вас есть служба безопасности, а уж чем она занимается, вы знаете лучше меня. И еще у вас есть друг, младший партнер по бизнесу, курирующий вопросы технического развития. Вы его искренне уважаете и доверяете ему всецело. Но что будет, если этот друг в один прекрасный момент вам скажет — знаешь, а отдай-ка ты мне в подчинение вон тот пресс-отдельчик, ну и службу безопасности до кучи! В единоличное. Мне так удобней будет.

Думаю, что как минимум ваше доверие сильно пошатнется. Дружба — это, конечно, здорово, но есть же святые вещи! Даже если друг просто начнет лезть с непрошенными советами в эту область, все равно нехорошо. Поэтому, хоть мне и было интересно, я старался без повода в дела Гошиных новообразованных подразделений не соваться. И каково же было мое удивление, когда Гоша как-то раз сказал:

— Про то, что инициатива наказуема, ты наверняка слышал. Понимаю, что у тебя и так дел по маковку, но ведь с планами создания имформбюро и СБ выступал именно ты. У меня тоже со временем напряженно, но, главное, ты по складу характера больше подходишь для руководства этими структурами. Возьми их себе, а? Как тебе это компенсировать, сам реши.

— Уже решил. Значит, ты свою благодарность пишешь красивым почерком на листе хорошей бумаги, потом сворачиваешь этот лист в трубочку и … Может, сначала что-нибудь одно?

— Скажите, а двести рублей не смогут спасти гиганта мысли? — поинтересовался Гоша. — Я считаю, что торг здесь неуместен! Короче, забирай оба, а не то дам парабеллум. Дальше цитировать или хватит?

Гоша помолчал и добавил:

— Не считай меня совсем уж наивным простаком, все я понимаю. Но ты действительно справишься с этим лучше меня. А если вдруг… — он замялся, — ну, значит, и поделом мне. Вот так.

И вот я принимаю свеженазначенного руководителя информбюро. Бывшего студента, бывшего репортера и несостоявшегося агента охранки — Гоша перехватил его в последний момент.

— Проходите, садитесь, Константин Аркадьевич.

— Можно без отчества, вы ведь старше меня и по возрасту, и по положению.

— Хорошо. Значит, такое дело. После демонстрационных полетов… — я вкратце пересказал ему свою мысль о статье про авиаодежду и про дальнейшее.

— Уточните, пожалуйста. Цель — навредить Победоносцеву?

— В идеале — чтоб Маша могла ходить и летать в чем ей удобнее, не вызывая никаких эмоций у общества и властей, кроме разве что восторженных. Если идеал недостижим, то хотя бы приблизиться к нему. Сам по себе Победоносцев меня не интересует.

— Ну, тогда тут можно чуть иначе… — задумался экс-репортер, — вот скажите, в бытность свою новозеландцем вы вели публичный образ жизни?

— И у меня, и у племянницы там почти нет знакомых — мы жили уединенно. Вы хотите спросить, в каких пределах допустима… эээ… некоторая фантазия в освещении того периода нашей жизни?

— Совершенно верно.

— В весьма широких. Единственное — это чтоб не было вреда репутации. И предварительно согласовать со мной.

— Само собой разумеется. Тогда так… ведь, я думаю, репутации госпожи Островской как пилота не повредит обнародование того, что несколько лет назад она попала в серьезнейшую аварию… скажите, а насколько строгие правила хорошего тона в Новой Зеландии?

— Очень строгие, — я понемногу начал понимать его мысль, — прямо пуританские. Гораздо хуже, чем в России или Англии.

— Вот! — обрадовался Константин. — Любящая племянница не могла позволить себе нанести вред дядиной репутации и летала в платье, ежеминутно подвергая свою жизнь огромной опасности.

— И однажды долеталась, — кивнул я, — продолжайте.

— Лучшие врачи с трудом спасли ее жизнь… какие-нибудь имена назвать можно?

— А если не врачи, а врач? Или, скажем так, целитель, причем огромной силы? Православный старец, случайно оказавшийся в тамошних лесах. Имя пока лучше не называть, это чуть позже.

— Так тоже можно, — Константин внимательно посмотрел на меня. — Понимаете, госпожа Островская сейчас пользуется огромной популярностью. Но это — популярность… как бы это сказать… холодная. Сейчас Мария для всех слоев общества не живой человек, а символ. Если же мы дадим повод, например, ее пожалеть, то… символ жалеть невозможно, публика вынуждена будет очеловечить этот образ. Под себя, а мы ей в этом поможем. Но разным слоям общества по разному… Правда, одну трудность я уже вижу. В религиозных кругах могут сказать, что полеты женщины вообще против Господней воли.

— Наоборот, — возразил я. — Господь создал женщину более приспособленной к полетам, чем мужчину. И что же теперь, обвинять его в ошибке?

— В чем это выражается?

Я выдвинул ящик стола и достал маузер.

— Представьте себе, что я выстрелил. Вы испугались. У вас может быть два типа реакции на внезапную опасность. Первая — вы как минимум вздрогнете, а может, отшатнетесь или даже вскочите со стула. Вторая — на короткое время вы оцепенеете. Среди мужчин чаще встречается первый тип реакции, среди женщин — второй. И он гораздо предпочтительней для авиации. В небе резкие движения вообще противопоказаны. И большинство аварий происходят не оттого, что пилот не успел что-то сделать, а оттого, что, наоборот — успел, но неправильно. Есть даже правило: "не знаешь, что делать — не делай ничего".

— Это меняет дело, — согласился Константин, — я подумаю, кому и какими словами преподнести ваши сведения. Какие-нибудь уточнения еще есть?

— Конкретно по этому делу вроде всё, возникнут вопросы — обращайтесь в любое время. Есть одно уточнение общего плана. Вы, наверное, задумались — почему перед вами сейчас ставится именно эта задача, далеко не самая важная?

— Вы меня извините, господин Найденов, но о чем тут задумываться? Должны же вы посмотреть, на что способно информбюро, прежде чем привлекать его к действительно серьезным делам.

— Отлично. И еще вам нужно организовать пресс-центр в Георгиевске. Сюда косяком едут всякие интересующиеся, от известных ученых, репортеров, до просто зевак, если не хуже. В работе поддерживайте контакты с шестым отделом СБ, я дам им соответствующие указания (вообще-то в СБ пока было только три отдела. Первый — охрана персон, второй — охрана объектов, и шестой — все не очень афишируемые дела).

Следующим на очереди был планируемый в ближайшие дни спектакль для комиссии Главного штаба — это ведомство решило ознакомиться с новым видом войск, для чего к нам уже выехала группа офицеров. Возведение кораблеобразной мишени из досок было уже закончено, и теперь в стороне от Георгиевска наши жестяные бомбы набивались черным порохом. Маша с казачонком репетировали особый трюк — атаку корабля с двух бортов одновременно, остальные должны были тупо заходить с кормы. Один самолет оборудовали планшетом и карандашами в зажимах, для летчика-наблюдателя, этот экземпляр будет изображать из себя разведчика. Подумав, я добавил туда пару маленьких тубусов с привязанными ленточками, чтобы летчик-наблюдатель, зарисовав во вражеском тылу что нужно, мог сбросить это своим войскам. Еще я предложил Гоше начать красить траву в зеленый цвет, но он не понял юмора.

И вот комиссия прибыла на аэродром. Да-а-а, я-то ожидал толпы генералов и адмиралов, а приехали один полковник, один каперанг и несколько чинов помельче.

— Как, самолетом будет управлять ребенок? — удивился полковник при виде ефрейтора Мишки.

— Этот, как вы изволили выразиться, "ребенок" является лучшим курсантом Георгиевской летной школы, — уточнил Гоша, — и за выдающиеся успехи он уже был награжден. Такая у авиации специфика,чем раньше начать учиться летать, тем лучше будут результаты.

Про Машу гости не спрашивали, уже знали, кто она такая.