И шарик вернется… - Метлицкая Мария (читать книги регистрация .TXT) 📗
– Всю жизнь мечтала полежать на снегу, и все никак не удавалось. А это, оказывается, так клево!
Рядом с разбегу плюхнулась Верка. Лялька, секунду посомневалась и тоже рухнула на спину.
– Смотрите, какое небо! — сказала Верка.
Девчонки посмотрели наверх. Небо было чернильно-черное, и звезды сияли ярко и четко.
– Большая Медведица, — мечтательно проговорила Таня. — А это Полярная звезда. Самая яркая.
– А это — астроном, — хмыкнула Лялька, кивнув на Таню. — Тебе бы в планетарии лекции читать!
– Дура! — отозвалась Верка. — Как всегда, все опошлишь!
– Вот бы звезда упала, — задумчиво продолжала Таня. — Желание бы загадали!
– Не знаю про звезду, а придатки мы точно застудим. А нам еще, между прочим, детей рожать! — откликнулась Лялька.
– «Девочка плачет, шарик улетел. Ее утешают, а шарик летит», — звонко и чисто запела Таня.
Верка подхватила:
– «Девушка плачет, жениха все нет. Ее утешают, а шарик летит».
– «Женщина плачет, муж ушел к другой, — тихо вступила Лялька. — Ее утешают, а шарик летит».
– «Плачет старуха, мало пожила. Ее утешают, а шарик летит», — чуть тише спела Таня.
– «А шарик вернулся, а он голубой», — быстро допела Лялька.
– Вставайте, дуры! — Верка поднялась и принялась отряхиваться от снега. — Лялька права — жопа уже вся ледяная. Точно — застудим. Все, что можно и нельзя.
Таня и Лялька нехотя поднялись.
– Чаю! Горячего! И с лимоном! И к камину! — крикнула Лялька. — И еще — портки переодеть! Лично я вся мокрая.
Побежали к дому, уютно сверкающему огнями, а там продолжалось веселье. Их отсутствия никто не заметил — все занимались своими делами. Таня села на маленькую лавочку перед камином, глотнула горячего глинтвейна и почему-то подумала, что этот Новый год она не забудет никогда. Странно — такие мысли!
Светик и Жанка готовились к Новому году ответственно. Еще бы! Гия и Леван пригласили их в ресторан, да еще в какой! В Архангельском. Жанка сказала, что это самое модное и клевое место. Ресторан стоит в густом сосновом бору, еда — оленина в горшочках, медвежатина. Старая русская кухня. А какой там ансамбль! Такой мальчик поет! И глаз не оторвать, и поет сказочно. В общем, вечер обещал быть веселым. Поехали в туалет на Кузнецкий Мост. Там, в подвале, была самая модная толкучка, купить можно было все, что хочешь: косметику, шмотки, обувь, бижутерию, американские сигареты. Только плати. Правда, иногда случались ментовские облавы, но это было заботой продавцов. Долго толкались, народу — тьма. Померить заходили в туалетные кабинки — ни черта не понятно, свет слабый, толчея. Вспотели, устали. Но — урвали! Вышли на улицу, перевели дух. Поехали мерить к Жанке. Светик купила платье из вишневого шифона — красота сказочная, сапоги на платформе — черный лак, сбоку цепочка. Жанка отхватила костюм — юбка гофре, пиджачок с кантом, тонкое джерси, цвет небесно-голубой. Черноглазой Жанке очень к лицу. У зеркала крутились пару часов и остались довольны. Пошли пить кофе и курить. Уф, ну и процедурка!
Гия и Леван заехали за ними на такси. Дорога шла вдоль заснеженного леса. Красота! Ресторан светился огнями, у входа стояла огромная наряженная елка, по всей округе раздавалась музыка. Зашли, разделись, сели за стол. Внутри — полный аншлаг. Люди солидные — мужчины представительные, дамы разодетые, сверкают бриллиантами. Светик и Жанка оробели, а ведь не из пугливых. Но началось веселье, выпили шампанского — и понеслось! Танцы до упаду, опять шампанское. Вышли прогуляться на улицу, подышали — и опять в зал. К шести утра язык заплетался, подкашивались ноги. В такси на обратном пути Светик прислонилась к Гии и тут же заснула. Жанка пела песни и все никак не могла угомониться. Светик проснулась — машина у Гииного подъезда. Поднялись на лифте. Снять сапоги не было сил. Гия смеялся и раздевал Светика. Перед сном в мыслях пронеслось: «Какой клевый Новый год! Вот это — настоящий праздник. Не то что дома с родителями». Потом вспомнила, что забыла им позвонить. Да ладно, успеется. Через десять минут она крепко спала.
Гия вышел на кухню. Попил воды. Закурил. Подумал: «Хорошая девка. Красивая. А что толку?» Докурил сигарету и тоже пошел спать.
Зоя помогала маме накрывать на стол. Салат оливье, селедка под шубой, пирог с капустой, жареная курица, советское шампанское — вкусное, полусладкое. К чаю торт «Прага», папа выстоял в кулинарии на Арбате два часа. Сели за стол, проводили старый год. Подняли тост за бабушку — она, как Ильич, строго и мудро смотрела с портрета. Посмотрели «Голубой огонек» и в три часа пошли спать, перед этим, конечно, убрав со стола и перемыв всю посуду. Просыпаться приятно в чистой и проветренной квартире.
Тетка Рая напекла пирогов — больших и кривоватых, с толсто защипанными краями. Шура нарезала винегрет, почистила селедку. Валерик, как всегда, с кривой и дурацкой ухмылочкой, довольно крякнув, поставил на стол литровую бутылку водки. Шура накормила мать бульоном, принесла чай и пирог. Мать помотала головой, заплакала, сжала Шурину руку и отвернулась к стене. Шура поцеловала ее.
– С Новым годом, мамочка.
Мать головы не повернула. Шура плотно укрыла ее одеялом и, чуть приоткрыв форточку, пошла к себе. Не включая света, легла на кровать и заплакала. Вспомнила, как совсем недавно — всего-то три года назад, так же, под Новый год, — мать крутилась на кухне, варила холодец, пекла малюсенькие, тающие во рту пирожки и свой знаменитый многослойный «Рыжик» с медом — язык проглотишь. Отец накрывал на стол — кружевная скатерть, хрустальные бокалы, отсвечивающие синими искрами под ярким светом сверкающей люстры. Расставлял стулья. Шура носилась из кухни в комнату — с салатницами и блюдами с закуской. Поглядывала на часы — скоро, совсем скоро придут гости. Мама переодевалась в спальне и выходила нарядной и надушенной красавицей. Отец обнимал ее и говорил, как вкусно она пахнет, а она вырывалась и ворчала, что он испортит ее прическу. Раздавался звонок в дверь, и Шура бежала открывать. На пороге стояли красивые и нарядные люди с подарками в руках — друзья родителей. Шуре что-нибудь приносили обязательно. Она проскальзывала в комнату и разворачивала шуршащую бумагу. Все рассаживались за столом, и отец открывал шампанское. Пробка выстреливала в потолок, и женщины пугались и кокетливо вскрикивали. Мама качала головой и, смеясь, говорила, что отец так и не научился открывать шампанское. Потом включали телевизор и хором считали удары курантов, громко кричали «ура», шумно чокались, целовались и поздравляли друг друга. Нахваливали мамины блюда, танцевали, разбрасывали конфетти и пели песни. Расходились под утро, когда открывалось метро. Все это было совсем недавно и — миллион лет назад. В другой жизни.
Дверь в Шурину комнату распахнулась. Тетка включила свет.
– Что улеглась? Или мы тебе не компания?
Шура вздохнула и встала с кровати.
Теперь все по-другому. Надо привыкать. А куда деваться? Разве у нее есть выбор?
Таня
Пора было как-то объясниться с мамой, но духу не хватало. Таня уходила утром — как будто в институт, иногда, если Верка или Лялька были свободны, ехала к ним. Бывали дни, когда она просто шаталась по улицам, ходила в кино, совсем изредка ездила к Саше — она понимала, что продолжения их романа нет и не будет, но надо было куда-то деваться. Дома тоже дела были, мягко говоря, неважные. Да что там — неважные! Дела были просто отвратительные. Отчим пил уже всерьез, скандалы каждый день. Мать приходила с работы еле живая, а он начинал «кордабалетить», как говорила бабушка. Ночью пытался уехать на своей машине, разумеется пьяный. Мать прятала ключи, бабушка держала оборону у входной двери, Женечка начинала плакать. Таня брала ее к себе в кровать и крепко обнимала. Так и сидели — Женечка на руках у Тани. Потом она засыпала, и Таня осторожно ложилась с краю. А утром маме надо было вставать и к девяти ехать на работу. На другой конец Москвы, между прочим. А он отсыпался — до часу дня.
