Подсказчик - Карризи Донато (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
– Так что же мы должны делать? – спросила Роза.
– Начнем сначала. Ответ находится среди всего, что вы пересмотрели. Надо опять просеять весь материал через сито, снять с него блестящий налет. Не дайте себя обмануть образцовой жизнью: этот блеск нужен только для того, чтобы отвлечь нас и запутать. И еще вам надо…
Горан опять потерял нить. Сосредоточил внимание на чем-то другом. На сей раз это заметили все. Какая-то мысль крепла у него в голове.
Мила проследила за его взглядом, блуждавшим по комнате. Он не просто пребывает в пустоте, нет, он явно что-то рассматривает.
И тут Гавила громко спросил:
– Кто-нибудь прослушал автоответчик?
Все застыли, уставившись на аппарат, который красным глазком подмигивал присутствующим, и мгновенно почувствовали себя виноватыми: как же они могли такое забыть? Горан, не придавая значения их растерянности, шагнул вперед и просто нажал кнопку воспроизведения.
Из аппарата донеслись слова покойника.
Александр Берман в последний раз вошел в свой дом.
– Э-э… Это я… Э-э… У меня мало времени… Но я все равно хочу тебе сказать, что сожалею… Обо всем сожалею… Надо было раньше сказать, но я не решался… Прости, если можешь. Это я во всем виноват…
Сообщение прервалось, в комнате воцарилась мертвая тишина. Все взгляды, как и следовало ожидать, устремились на Веронику Берман, бесстрастную, словно статуя.
Только Горан Гавила не замер в неподвижности. Он подошел к госпоже Берман, приобнял ее за плечи и передал на руки женщине-полицейскому, которая отвела ее в другую комнату.
Потом Стерн, опомнившись, высказался за всех:
– Ну что, господа, судя по всему, у нас есть признание.
8
Она бы назвала ее Присциллой.
Пользуясь методом Горана Гавилы, который наделял именами разыскиваемых преступников, чтобы очеловечить их, сделать реальными людьми, а не бесплотными тенями. Именно так Мила назвала бы жертву номер шесть, присвоив ей имя более счастливой девочки, которая сейчас где-то (кто знает где) продолжает жить, как все другие девочки, не ведая о том, чего избежала.
Мила приняла это решение по пути обратно в мотель. На сей раз ее отвозил другой агент: Борис не вызвался, и Мила не осуждала его, после того как столь резко оттолкнула утром.
Решение назвать шестую девочку Присциллой объяснялось не только потребностью очеловечить ее. У Милы был и другой мотив: она не могла больше называть ее по номеру. Судя по всему, только ее, Милу, теперь интересует установление личности; остальные после прослушивания автоответчика уже не считают это приоритетным.
У них есть труп в багажнике и запись на автоответчике, которая фактически является признанием вины. Усердствовать больше не имеет смысла. Теперь надо только связать торгового агента с другими жертвами и сформулировать мотив. Возможно, это уже сделано.
Жертвы – не девочки, а их семьи.
Горан подбросил ей эту мысль, когда они наблюдали за родителями девочек через стекло в морге. «Эти супруги по разным причинам завели только одного ребенка. Матерям хорошо за сорок, и они едва ли питают надежду вновь забеременеть…. Это они подлинные жертвы. Он их изучил, выбрал. Одна-единственная дочь. Он хотел лишить их всякой надежды на то, чтобы снять траур и попробовать забыть о потере. Им до конца дней придется помнить о ране, которую он нанес. Он умножил их боль, отняв у них будущее. Лишил их возможности оставить память о себе и преодолеть собственную смерть. Он этим питается. Это награда за его садизм, источник его наслаждения».
У Александра Бермана детей не было. Он пытался завести их и подверг жену искусственному оплодотворению. Но ничего не вышло. Возможно, поэтому он обрушил свою ярость на те несчастные семьи. Возможно, он мстил им за свое бесплодие.
«Нет, это не месть, – думала Мила. – Тут что-то другое». Она, в отличие от прочих, не желала останавливаться, хотя толком и не понимала почему.
Машина подъехала к мотелю, и Мила вышла, поблагодарив полицейского, который ее подвез. Он кивнул в ответ и стал разворачиваться, оставив ее одну посреди гравийной площадки, опоясанной лесом, на который выходили окна бунгало. Дул холодный ветер, и единственным светом была неоновая вывеска, предлагавшая свободные номера с платным телевидением. Мила направилась в свое жилище. Все окна были темные.
Она здесь единственная гостья.
Проходя мимо комнатки сторожа, заметила в полутьме голубоватое свечение включенного телевизора. Он работал без звука, и самого сторожа на месте не было. В туалет, наверно, пошел, подумала Мила и двинулась дальше. Хорошо, что ключи она не сдавала, а то пришлось бы ждать, когда вернется сторож.
В руках у нее был бумажный пакет с сегодняшним ужином: кола и два тоста с сыром. А еще в сумке баночка мази, которой она потом намажет обожженные пальцы. Изо рта в ледяном воздухе шел пар, и Мила заторопилась, стуча зубами от холода. Ее шаги по гравию были единственным звуком, нарушавшим ночную тишь. Ее бунгало было последним в ряду.
«Присцилла», – повторяла она мысленно. Ей вдруг пришли на ум слова Чана, судмедэксперта: «Я думаю, он убивал их сразу, без колебаний, так как не считал нужным сохранять им жизнь дольше положенного. Способ убийства одинаковый у всех жертв. Кроме одной…» Доктор Гавила попросил его пояснить, и Чан, вперив в него взгляд, ответил, что шестой пришлось еще тяжелее.
Эта фраза стала для Милы наваждением.
И не только потому, что шестая девочка заплатила более высокую цену, чем остальные. «Он искусственно замедлил кровопотерю, чтобы смерть была долгой. Не иначе хотел насладиться зрелищем». Нет, тут что-то иное. Отчего убийца изменил свой modus operandi? Как и тогда, на совещании с Чаном, Мила почувствовала щекотку в основании шеи.
До бунгало оставалось всего несколько метров, и она сосредоточилась на этом ощущении, уверенная, что на сей раз уж точно сумеет его ухватить. Погруженная в свои мысли, она споткнулась о какую-то неровность на земле.
И тут она услышала шорох.
Быстрый шорох за спиной мгновенно рассеял ее размышления. Шаги по гравию. Кто-то копирует ее поступь. Идет шаг в шаг, чтобы подкрасться незаметно. Стоило ей споткнуться, преследователь сбился с ритма и обнаружил себя.
Мила не растерялась и не замедлила шаг. Звук шагов преследователя снова совпадал с ее шагами. Предположительно он где-то метрах в десяти от нее. Мила начала перебирать варианты. Пистолет доставать из кобуры бесполезно: если он вооружен, то успеет выстрелить первым. Сторож, подумалось ей. Комнатка была пуста, а телевизор работал. «Может, от него уже избавились. И теперь моя очередь?» До порога бунгало два шага. Надо решаться. И она решилась. Выбора все равно нет.
Порылась в кармане в поисках ключа и быстро проскочила три ступеньки. Дверь открылась со второй попытки; сердце ухнуло куда-то вниз – и вот она уже в комнате. Она вытащила пистолет, протянула руку к выключателю. Загорелась лампа у кровати. Мила не двинулась с места, вытянувшись как струна, придавив дверь плечами и до предела напрягая слух. «Не напал, однако», – подумала она. Ей почудились шаги по дощатой площадке под навесом.
Борис говорил ей, что здесь для всех дверей один и тот же ключ, – хозяину надоело менять замки, поскольку неплательщики уезжают, забрав с собой ключ. «Тот, кто шел за мной, тоже знает это? Возможно, у него есть ключ, как и у меня». Она решила: если он попытается войти, она сможет захватить его врасплох.
Согнув колени, она соскользнула на заляпанный палас и ползком добралась до окна. Оперлась на стену и вытянула руку, чтоб открыть его. Петли застыли от холода. С трудом она все-таки сумела распахнуть одну створку и поднялась на ноги. Одним прыжком она очутилась на улице, снова в темноте.
Перед ней был лес. Верхушки высоких деревьев раскачивались синхронно, ритмично. Сзади мотель окружала бетонная дорожка, соединявшая между собой все бунгало. Мила вышла на нее, пригнувшись и стараясь уловить любое движение вокруг себя. Быстро миновала соседнее бунгало и еще одно. А затем остановилась в узком пространстве, отделявшем один домик от другого.
