Квадратный корень из лета - Хэпгуд Гарриет (бесплатные версии книг txt, fb2) 📗
Мы пошли по обнажившемуся из-за отлива дну, покачиваясь, если случалось наступить босыми ногами на острую гальку или мокрые водоросли. Это продолжалось несколько минут – отмель при низком приливе тянется чуть ли не милю – в продолжение которых мы не сказали друг другу ни слова. У кромки воды стало еще холоднее – с моря дул резкий ветер. Море, кстати, было совершенно пустым, не считая тоннеля во времени. Соф попрыгала на месте, испустив преувеличенное «бр-р-р-р!».
– Если тебе уже холодно, погоди, вот сейчас в воду зайдем… – сказала я.
Соф попробовала воду мыском и отскочила.
– Черт! Да я туда ни за что не полезу!
– Кто бы сомневался. – Я тоже попробовала воду пальцами, потом отважилась опустить ступню и задержать ее. Не так уж и холодно. Я шагнула вперед. Так, уже двумя ногами в море… Потом я сделала еще шаг. И еще.
– Готти, – прошипела Соф, когда я зашла выше щиколоток. – Возвращайся, я замерзла!
– Через секунду, – пообещала я, не оборачиваясь. Море, небо и временнóй тоннель были серыми. Грей. Я хочу плавать. Доплыть до самой Арктики, уплыть от своей жизни. Повернувшись, я направилась к Соф, поднимая тучи брызг.
– Ф-фу, слава богу! Если бы ты зашла в воду, а я нет, твой брат мог подумать, что я трусиха… Подожди, ты что делаешь?
Стянув свитер, я сунула его Соф вместе с шортами и снова пошла в воду в футболке и трусах. От соленой воды защипало ссадины, но благословенная боль заставила меня проснуться. Я пошлепала к тоннелю, пока не зашла в воду по колени.
– Готти! – взвизгнула Соф, когда я набрела на яму и провалилась по пояс. От холода перехватило дыхание, и единственным способом справиться с этим было полностью окунуться. Я присела, выставив голову над водой – легкие жгло огнем – и проплыла последние несколько футов до временнóго тоннеля. Колени саднило от песка, когда я отталкивалась ногами, к подошвам льнули скользкие водоросли, но вот я наконец добралась.
Воды я не видела – на этом месте была белесость, как на экране ненастроенного телевизора, но, по ощущениям, тут оказалось глубоко, по шею. Соф что-то кричала сзади, но я была слишком далеко, чтобы разобрать слова. Меня что-то потянуло за щиколотку, подводное течение затягивало вниз…
И я проплыла через Вселенную.
– Меня что, удочерили?
Я помогала Грею, в сотый раз перекрасившему «Книжный амбар» вместо уборки. В прошлом месяце он замазал грязь ярко-желтой, как нарциссы, краской. Я участия не принимала – рука еще была в повязке после Томаса. Желтый цвет продержался две недели, после чего дед ворвался в кухню с криком:
– Бардак, гори оно все синим пламенем! Это какое-то чертово кафе, только пирожных-корзиночек не хватает!
Поэтому вчера мы перекрасили все внутри в желтовато-белесый оттенок, который сразу выглядит грязным. Я помогала. А сейчас мы все расставляем по местам.
– Нет, пигалица, ты вся наша, – отозвался Грей со стремянки. – Подай мне вон ту коробку.
С трудом подняв коробку, я отдала ее деду и снова присела, разглядывая попавшийся под руку альбом семейных фотографий. Такова природа «Книжного амбара»: тонны книжек в мягкой обложке, половина собственность магазина, половина наши. Иногда Грей, уже выписывая чек, вдруг забирал книгу назад, заявляя, что она не продается.
– Но здесь же ни одной моей фотографии! – Сотни снимков Неда, крошечного и сморщенного; мама с папой смотрят на него с удивлением; затем пустые страницы, и наконец появляюсь я. Снимки просто вложены, даже не вклеены в альбом, и мне уже год. Взялась неизвестно откуда. Ну ясно, удочерили.
Затем снова начинаются фотографии, уже не так много, и папино лицо на них на тысячу лет старше. Он выглядит поблекшим. И больше нет фотографий мамы.
Грей со вздохом посмотрел на меня, оторвавшись от своего бульварного чтива. Я не сказала ему, что он поставил книги вверх тормашками.
– Понимаешь, пигалица, иногда жизнь слишком насыщенна, чтобы фотографировать. Нет времени остановиться и запечатлеть момент, потому что ты его проживаешь.
– А Нед? – На тринадцатилетие Неду подарили «Полароид», и он то и дело останавливал мгновения. Я открыла самое начало альбома, на свадебных снимках папы и мамы. Желтое платье туго обтягивает круглый, как пляжный мяч, живот, вместо фаты через лоб повязана лента, волосы короткие и подстрижены под маллет, как у меня в детстве. Совсем как Нед, мама совершенно не следила за модой, но при этом отчего-то выглядела стильно. Папа на каждой фотографии уместился лишь наполовину. Грей стоял с цветами, вплетенными в волосы.
– На, – сказал Грей, спустившись по скрипучей стремянке, и протянул мне мятый снимок из бумажника. Этой фотографии я еще не видела. На ней мама, и я сразу по привычке начала искать в ее лице свои черты. Мы с ней носатые, смуглые, темноглазые и темноволосые, только я непонятно почему перестала подстригаться… и тут я заметила, что на руках у нее младенец. Маленький, розовый, и это не Нед.
– Я?
– Ты, – подтвердил Грей.
До этого момента я считала, что все случилось одновременно: я родилась – она умерла. Никто мне не говорил, что между этими событиями существовала минута, когда у меня была мама.
Моргнув, я оказалась на кухне, прижимая к уху трубку домашнего телефона. В трубке шли длинные гудки, только я не помню, чтобы набирала чей-то номер. Последнее, что я помню перед тоннелем во времени, – как я была на пляже и пошла плавать в холоднющем море.
В другой руке у меня фотография, которую Грей отдал мне в «Книжном амбаре» пять лет назад. Мамина. Я потеряла ее почти сразу и так и не призналась деду. А сейчас вот держу ее в руке.
Где я, в каком времени?
Я опустила голову между коленями, пытаясь отдышаться. Я могу справиться со схлопыванием тоннеля во времени. А вот с тем, что снова повидала деда, не могу. Меня скрутило от нестерпимой боли. Я не знаю, как мне это пережить. Не понимаю, как пережили остальные. Я досчитала до десяти, все еще держа телефонную трубку, когда на другом конце ответил какой-то парень:
– Алло?
Я в панике огляделась. За кухонным окном цвели розы персикового оттенка и виднелась заросшая, нестриженая лужайка. Через спинку стула переброшена меховая курточка Неда, на столе трайфл [16]. Рядом с ним свалена всякая ерунда для вечеринок – пиньяты, упаковка воздушных шаров. На грифельной доске новое сообщение для Томаса позвонить маме, когда вернется из «Книжного амбара». Стало быть, время правильное.
– Джейсон? – хрипло спросила я, уже догадавшись, кому звоню.
– Да… – ответил он. – А это кто?
– Кха-кха, – откашлялась я. – Кхарго. Марго. Ну, то есть… я. Привет, – закончила я гладко, как огурец (папино выражение).
– Готти? – уточнил он, будто знает больше одной Марго и ему требуется прояснить ситуацию с помощью прозвища, которое он раньше никогда не использовал. – Что случилось?
Я же хотела спросить, что было, когда я исчезла в тоннеле времени! Все мои теории по поводу зонированного экрана лопнут, если окажется, что я исчезала в облаке дыма. Но у меня не получалось сформулировать вопрос. Мозг еще не совсем нагнал тело, и сложность того, что требовалось выразить, оказалась непосильной.
– А можно встретиться? Это важно, – сказала я вместо вопроса. – Извини, мобильный сломался, не могла прислать эсэмэску…
– Может, и мо-о-ожно, – протянул он. – Ты как-то странно говоришь. Что-нибудь случилось?
Я прижалась лбом к стене, утонув в его вопросе. Все бы отдала, лишь бы его интерес был искренним: тогда я смогу найти путь домой.
– Насчет вечеринки, – солгала я. – Хочу устроить Неду сюрприз.
Я возненавидела себя за то, что выбрала поводом ненавистную вечеринку. Но может, удастся убедить Джейсона убедить Неда все отменить.
