Эскорт - Мейер Лана (книги полностью .TXT, .FB2) 📗
– Отлично, – сухо отзываюсь я. – Делайте то, что нужно. Продолжайте свою работу. Вы правильно сделали, что сказали мне лично. Доктор Миллер, я надеюсь, что мой брат узнает об этом в последнюю очередь. Иначе ваша дочь буде «случайно» отчислена из Стенфорда, – ледяным тоном ставлю свои условия, легко продавливая манипулятивный рычаг над головой Миллера.
Не самая приятная часть моей личности, так называемая теневая сторона. В отличии от отца и брата, я плохой убийца, но превосходный манипулятор.
– Хорошо, – тяжелый взгляд Миллера опускается в пол. – Леонель не будет поставлен в известность. Все наши договоренности в силе, Драгон. Я верен вам, вам нет нужды угрожать мне через мою дочь.
– Событие важное, я просто напомнил, – миролюбиво подмигиваю доку я, доставая из бара коллекционный виски. Медленно вручаю его мужчине, чьи глаза загорелись от одного лишь взгляда на бутылку с янтарным содержимым. – Это Macallan in Lalique, шестьдесят четыре года выдержки, – лицо Миллера быстро вытягивается, он едва ли не давится жадной слюной, не в силах поверить в то, что я собираюсь предоставить ему столь щедрый подарок.
Еще бы. Его стоимость на аукционе достигла четыреста шестидесяти тысяч долларов.
– Мистер Прайс, я…, – док осекается, разглядывая драгоценный подарок. – Не могу поверить. И не понимаю, почему такой щедрый подарок…
– А вы подумайте хорошенько, док. Именно сто грамм этого виски выпил мой отец, когда отравился четыре года назад и впал в кому, – констатирую факт я таким тоном, словно речь идет о погоде. – Точнее, был отравлен.
Руки Миллера начинают мелко трястись, он поднимает на меня испуганный взгляд.
– Хотите сказать, этот тоже виски отравлен?
– Я не знаю. Не пил. Бутылка хорошо запечатана, – небрежно пожимаю плечами. – Знаю лишь, что ваша любимая дочь плачет в подушку по ночам, когда вы напиваетесь до потери пульса и избиваете свою жену.
– Я не могу принять этот подарок, – осознав, к чему я клоню, отказывается Миллер.
Ему стоит расслабиться. В виски нет яда. Но так приятно видеть оттенки ужаса в его глазах, наслаждаться полным контролем над его психикой. Сможет ли он устоять перед искушением присосаться к роскошному виски, рискуя умереть? Что для него важнее – семья или его жалкая зависимость?
– Вы примите, – непоколебимым тоном отрезаю я. – Что делать с ним – решайте сами. Продать, выпить, кого-нибудь отравить, – хладнокровно перечисляю варианты. – Кстати, насколько я помню, вам в скором времени, необходимо продлевать лицензию хирурга?
Цвет кожи лица Миллера меняется на глазах, стремительно приближаясь к бледно-зеленому. Глаза дока наливаются кровью, а в черных глазах нефтью разливается страх. Он прекрасно понимает мою манипуляцию, считывая в ней откровенную угрозу. Надеюсь, мы друг друга поняли: если он продолжит в том же духе, врачебной лицензии ему не видать, как и сотрудничества с богатейшими и влиятельными семьями.
Обычно, врачи, работающие с такими людьми, как семья Голденштерн, становятся семейными докторами из поколения в поколение. Прервать подобную нить – значит клеймить свой фамильный род такой позорной меткой, что век потом не отмыться.
– Д-да. Нужно, мистер Прайс, – его руки настолько дрожат, что бутылка, по стоимости равная спортивному кару, едва ли не падает из его рук.
– Надеюсь, с ней проблем не возникнет, – кидаю многозначительный взор на виски, надеясь на его благоразумие и на то, что на крайние меры мне идти не придется.
Зачем что-то делать, когда всего можно достичь словами и манипуляциями? Я держу всех в своем кулаке, не прилагая к этому никаких усилий, а вот мой отец всегда первым делом брался за кровавые методы. Что ж, у всех свои таланты. Леонель, мой брат, придерживается другой тактики: он умудряется сидеть на двух стульях, один из которых называется «доброта и святость», другой – «жестокость и агрессия». Он такой же неоднозначный экземпляр, как и все представители нашей семьи, и в этом наша особенность. Мы ничего не делаем на половину – ни добра, ни зла. В семье Голденшерн не бывает полутонов, лишь тьма и свет. В последние годы только тьма.
– Мне нужно идти, – принимаю бумаги из рук Миллера, в которых, очевидно, расписаны все отчеты о состоянии отца. – Держите меня в курсе. И сообщайте новости лично.
– Конечно, сэр, – немного придя в себя, после моего теневого наезда, лебезит док. – Не хочу вас обнадеживать, Драгон. То, что ваш отец на несколько минут открыл глаза – огромный прогресс, но это еще ничего не значит. Он много лет пролежал в коме. Неизвестно, что осталось от его сознания. Неизвестно, сохранилась ли подвижность тела, воспоминания. Возможно, он до конца жизни останется в стадии «овоща» и все, что мы можем – лишь поддерживать его тело системами жизнеобеспечения.
– Я понимаю это, – коротко киваю я. До тех пор, пока есть хотя бы один шанс, что отец когда-либо заговорит, я готов платить из своего личного кармана. Попрощавшись с все еще зеленым и напуганным доктором, я возвращаюсь в свой кабинет.
И вновь пространство во всем нашем поле меняется. Она меняет его, даже не догадываясь о том, что делает. Девушка просто стоит ко мне боком, слегка облокотившись на высокий шахматный стол. Эльза читает книгу, а за ней простираются высотки Дубая, которые кажутся мне в эту секунду куда привлекательнее, чем обычно.
Позволяю себе в который раз за последний час изучить ее фигуру и невольно любуюсь ей, словно дорогой статуэткой из редкой, я бы даже сказал, редчайшей, коллекции. Тонкая талия, округлые бедра с выпуклой упругой задницей, длинные ноги – девушка явно продала душу дьяволу за такое тело, но оно не стоило бы и цента, если бы не то, что скрывает она внутри.
В воздухе витает шлейф ее духов – для меня это ягоды, соленая карамель со сливочным послевкусием. Так пахнет чертов чизкейк, и она – это единственный десерт, который бы я стал есть. Ненавижу сладкое.
Мда, есть от чего потерять голову. У меня нет сомнений в том, что ее миссия будет выполнена.
– Ты все еще здесь? Это радует, – замечаю я, сокращая расстояние между нами. Девушка кидает на меня долгий и задумчивый взгляд из-под густых полуопущенных ресниц. У меня мурашки по телу, черт. Когда она смотрит на тебя взглядом загадочной и невинной лани, даже во мне просыпаются автоматические инстинкты, которые хочется немедля выразить в агрессивном сексе на рабочем столе. Я бы вы*бал ее в тесную щелку, оставив мощные синяки на нежной атласной коже, засаживая член по самые яйца, но секс только все усложнит в предстоящей работе. Блядь, да. Что происходит. Эта чертова сирена поднимет даже разрушенную вавилонскую башню, не то что соблазнит моего брата.
– Да, здесь. У меня было время подумать, Драгон, – Эльза выглядит другой, не такой, какой я ее оставлял. Более спокойной, умиротворенной, и в то же время – решительной.
– Что ж. Я так понимаю, твой ответ «нет». Я не стану тебя держать. Можешь быть свободна.
– Договор уже подписан, – быстро отрезает девушка с легким вызовом. – лежит у тебя на столе, – она вдруг подходит ко мне, по-кошачьи виляя бедрами. Прищурив взор, словно пантера на охоте, она обнимает меня взглядом, не касаясь.
– Что заставило тебя передумать? – хочу понять ее, прочитать ее, но на этот раз ее глаза полны тайны, даже для меня.
– Деньги, – слегка одержимо чеканит девушка, и в ее глазах действительно загораются не звезды, а грязные доллары. – Так банально. Мне нужны деньги, – ее палец вдруг касается моей груди, и не прекращая зрительного контакта, она вырисовывает восьмерки на моих мышцах. – Деньги это все, что меня интересует. И я знаю, что они у тебя есть. Я много о тебе знаю, Драгон, – интригуя, заявляет Эльза.
– Правда? Посвяти, – сухо отзываюсь я. В горле першит от сухости, словно там застрял пыльный песок.
– Тебя раздражают эти девушки, которые всегда хотят от тебя только денег. Но еще больше, тебя раздражает, когда они притворяются, что ничего от тебя не хотят. Знаешь, что отличает меня от них, Драгон? – вставая на цыпочки, Эльза приближается ко мне, буквально обдавая сладким дыханием мои губы. Нейронные связи в моей голове дают сбой, я на мгновение теряюсь в своих мыслях, растворяясь во тьме и боли. Ощущения: словно душу обливают кислотой ядовитой, и я тут же блокирую все эти ядерные эмоции, что она во мне будит.
