Ельцин - Минаев Борис Дорианович (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
И вот это время кончилось.
Новая страна теперь хотела жить по тем законам, которые он для нее создал.
И она появилась перед ним в облике этих «новых людей», которые говорили с ним, совершенно неожиданно для него требовательно и даже отчаянно: как хор в античной драме призывает героя прислушаться к «воле богов», так и они призывали его прислушаться к логике истории.
Конечно, эта реальная страна была не такой, какой он ее задумывал и представлял. Выламывалась за рамки проекта, который родился в 1990-м. В ней слишком много бедных, в ней было коррумпированное чиновничество, в ней не утихали политические конфликты, в ней возник чудовищный терроризм. В ней шла война против чеченских боевиков — страна новая, и ее легко было разрушить.
И тем не менее страна эта существовала и требовала выбора. Выбора от него.
Но, выбирая образ своих дальнейших действий, он выбирал и другое — людей, которые составляли его ближайшее окружение.
…Чтобы понять суть взаимоотношений Ельцина и Коржакова, недостаточно простых схем, которые сразу приходят на ум: «хозяин — слуга», «царь и серый кардинал». И хотя подобных примеров в истории действительно навалом, в истории новой России эта схема взаимоотношений действовала очень своеобразно.
Коржаков создает в Кремле новую структуру (по типу американской), преобразуя бывшую «девятку», то есть 9-е управление КГБ, службу охраны высших должностных лиц, в самостоятельную и гораздо более мощную Службу безопасности президента (СБП). Как у каждой спецслужбы, у нее есть аналитический отдел. Коржаковские мыслители по заказу своего шефа лепят образ идеального, по их мнению, президента-царя. Вот лишь одно из таких творений аналитиков СБП:
«…Пункт 8. В качестве ключевого момента проблемы формирования Кредо и Кодекса российского президентства предлагается все более ясное проявление современной ситуации, для которой, во-первых, характерна несформированность самого института и, во-вторых, имидж самоналожения ограничений в форме Кредо и Кодекса, больше соответствует российской политической культуре, чем легитимизация политической воли через право и суд.
Не в чистом праве, а в особом типе ожидания населения от президентства и Президента, где все еще веры содержится больше, чем доверия — основания этого мотива.
Пункт 9. Кредо Президента — символ веры, система убеждения, которые принимает сам на себя субъект политической деятельности. Кодекс — система норм с сильным оттенком конвенциональности, появляющимся вокруг консенсуса трех сторон: Президента — Политики — Гласа Народного (общественное мнение).
…Пункт 11. Итак, вывод. Имидж Кодекса: традиция Согласия в России выше традиции законности и Кодекс российского президентства выше Закона о Президенте».
Подтекст записки, как ни парадоксально это звучит: демократический президент в России — чуть ли не самодержец, иного не дано.
Вот что получает Ельцин из рук Коржакова.
Справедливости ради надо сказать, что в это же время Ельцин читает десятки других аналитических записок, подготовленных профессиональными аналитиками. Но если подходить к поставленной проблеме всерьез, то возникает вопрос и о кодексе, моральных ограничениях для тех, кто находится рядом с властью, а иногда слишком близко от нее.
Коржаков, находившийся при Ельцине неотлучно, не раз доказывавший свою личную преданность, настолько хорошо за эти годы изучил его характер, привычки, биоритмы, реакции, поведенческие особенности, мельчайшие нюансы общения, что накопил колоссальный ресурс влияния на всю окружавшую президента политическую среду.
Но распорядиться этим ресурсом можно было по-разному. Другим, противоположным, примером подобного рода был первый помощник Ельцина Виктор Илюшин. Он, обладавший огромным аппаратным чутьем, никогда не переходил рамки «контракта» с государством, хотя тоже имел такую возможность. Однако Илюшин пошел другим путем — в рамках своей службы создал серьезный интеллектуальный аппарат, привлек сильных аналитиков, которые работали на российскую власть.
Коржаков просто органически не смог оставаться в тени своего шефа, и со временем произошла некая подмена ролей. Это был очень сложный, во многом спонтанный, но вполне отслеживаемый процесс. Чувствуя, как постепенно, из-за проблем со здоровьем, президент слабеет и выходит из поля публичной политики, Коржаков начиная с 1994 года шаг за шагом создает дублирующую систему, свою властную корпорацию в «тени» президентских структур.
Планы у Александра Васильевича были, прямо скажем, масштабные. Они касались всего — экономики, безопасности, внутренней и внешней политики.
«Летом 1995 года в ближайшем окружении Президента во главе с А. Коржаковым конфиденциально обсуждалось предложение о выделении казначейства из Минфина, соединении его с Гохраном, Госкомимуществом и другими ведомствами. Планировалось стянуть в эту структуру управление основными финансовыми и имущественными потоками и фактически вывести ее из Правительства. Во главе монстра должен был стоять чиновник в ранге первого вице-премьера, подчинявшийся лично Президенту. Таким способом намеревались финансировать победу на выборах. Были даже подготовлены все необходимые указы и постановления. Президент спросил совета, помощники резко возражали. В результате он отверг эту опасную затею и больше к ней не возвращался» («Эпоха Ельцина»).
Другая идея — попытка перехватить у главы правительства контроль над сырьевыми ресурсами.
30 ноября 1994 года Коржаков направил письмо премьер-министру Черномырдину, в котором слишком либеральному вице-премьеру Шохину вменялось в вину ни больше ни меньше как предательство интересов России (Шохин пытался привлечь к экспорту нефти иностранные инвестиции): «…Национальное хозяйство не может укрепиться за счет зарубежной инвестиции в сырьевые отрасли экономики… Создание так называемого “не дискриминационного” доступа к нефтепроводам… означает не что иное, как ограничение свободы экспортной политики российского ТЭК и навязывание собственных, выгодных МБРР (Международному банку реконструкции и развития), но невыгодных России финансовых соглашений».
В заключительном абзаце письма содержалось главное: Коржаков «считает целесообразным» предложить председателю правительства поручить первому вице-премьеру Сосковцу создать комиссию для проведения «экспертной оценки» этих вредительских шагов бывшего министра экономики по привлечению иностранных инвестиций.
«Кто управляет страной — Ельцин, Черномырдин или генерал Коржаков? — вопрошали в те дни «Известия». — Выдвижение Коржаковым Олега Сосковца на роль спасителя нефтяной отрасли — это очередная попытка “вытащить из-под Черномырдина ТЭК”».
Но все это были лишь первые прикидки, подступы. В области безопасности Коржаков продвинулся намного дальше: ФСБ, с тех пор как директором ее стал бывший комендант Кремля Барсуков, стало подконтрольным ему ведомством, практически две спецслужбы срослись в одну.
Министр обороны Грачев после начала чеченской войны был подавлен, надломлен… Единственным «силовиком», который оставался вне его поля влияния, был министр МВД Куликов (что и показали события марта 1996-го).
Большую роль в «корпорации» Коржакова, которую он пытался создать, играл первый вице-премьер Олег Сосковец, бывший министр металлургии еще в советском, горбачевском правительстве. Считается (по крайней мере, такую оценку вы найдете во многих книгах о той эпохе), что Коржаков прочил его в «наследники» Ельцина.
Но вот что интересно — нигде, ни в одних воспоминаниях вы не найдете высказываний самого Сосковца. Каких-либо внятных собственных слов, характеризующих этот персонаж. Нет ни его публичных заявлений, ни развернутых интервью, ни полемики. Нет ничего. Вообще. Пустое место. Как будто ластиком стерли.
Притом что Сосковец был совершенно нормальным, общительным человеком и наверняка в частном разговоре высказывался охотно и на разные темы. Но в публичной политике он участия не принимал. Как будто перед ним зажигалась красная лампочка.
