Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач - Фроянов Игорь Яковлевич
Наблюдения Л. Г. Моргана над бытом индейцев показывают сложную структуру власти в родоплеменном обществе на позднем этапе его развития, когда народом управляет совет вождей, народное собрание и высший военачальник.: #c1_236 Совет вождей выполнял гражданские функции.: #c1_237
На идентичное разделение властей у древних германцев обратил внимание Ф. Энгельс: «Высшей ступени варварства соответствует и организация управления. Повсеместно существовал, согласно Тациту, совет старейшин (principes), который решал более мелкие дела, а более важные подготовлял для решения в народном собрании… Старейшины (principes) еще резко отличаются от военных вождей (duces), совсем как у ирокезов».: #c1_238
Созыв старейшин Гостомыслом для обсуждения вопроса о замещении княжеского стола в Новгороде — указание на совет старейшин в действии. Нелепо было бы отрицать народное собрание (вече) у ильменских словен, собиравшееся в главном городе племенного союза.
Итак, народное собрание, совет старейшин и князь — вот основные конструкции власти словенского союза племен, выявленные в ходе нашего исследования. В целом они типичны для родоплеменного общества, находящегося на высшей стадии развития. Структура власти союза племен формально совпадала с организацией власти единичного племени. Но это был уже иной уровень, характеризуемый появлением новых тенденций в системе управления обществом, особенно в княжеском звене.: #c1_239 Князю союза приходилось заниматься более сложной работой, чем племенному вождю: налаживанием межплеменных отношений, военным строительством, обеспечением безопасности от врагов, руководством внешней политикой. По мере консолидации союза племен и связанного с этим упрочения княжеской власти умножались и заботы князя. Он начинает осуществлять религиозные и судебные функции. Важной новостью в деятельности князя союза племен, чреватой перерождением в будущем княжеской власти, стало применение (сперва эпизодическое) насилия внутри племенного объединения. Насилием в некоторых случаях сопровождалась борьба племен за первенство в союзе, насилие использовалось при подавлении сепаратизма того или иного племени. Оно, вероятно, срабатывало и тогда, когда частные интересы отдельных племен надо было принести в жертву общим интересам племенного союза. Возникали предпосылки появления публичной власти. Но все это вовсе не означает, что союзы племен (в нашем примере — ильменские словене) являлись протогосударствами, а тем более — государствами, пусть даже примитивными, или зародышами государства. Они еще укладывались в рамки родоплеменного строя. Вместе с тем такого рода союзы знаменуют высший этап в истории родоплеменного общества, стоящего на грани между родовой и общинной социальными системами. Создание союза племен означает начало разрушения родовой организации.
Строительство государственности у восточных славян значительно продвинулось с образованием союза союзов племен, или суперсоюза. На юге его олицетворяла Русская земля,: #c1_240 а на северо-западе — объединение племен во главе с ильменскими словенами. Складываются вторичные племенные союзы. Будучи крупными соединениями племен с противоречивыми и сепаратистскими тенденциями, они без элементов публичной власти, способной подняться над узкоплеменными интересами, существовать не могли. Власть, управляемая ими, окрашивается в политические тона, приобретая государственный отчасти характер, впрочем, примитивный, а порою и эфемерный. К сплочению племен в форме вторичных союзов побуждала, как правило, внешняя опасность. Но по прохождении ее союзнические узы слабели, племенное содружество распадалось, а государственность, едва зародившись, погибала.
Именно такой ход событий подтверждает Повесть временных лет, где под 859 г. говорится: «Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенах, на мери и на всех кривичех».: #c1_241 Владычество варягов вызвало совместное противодействие племен: «Изгнаша варяги за море и не даша им дани, и почаша сами в собе володети…»: #c1_242 Варяжская агрессия, следовательно, сплотила северо-западные племена для сопротивления. В. Т. Пашуто называет этот союз конфедерацией «земель-княжений» — Словенской, Кривичской, Чудской и Мерьской. Их слияние ускорялось «северной опасностью».: #c1_243 Термин «конфедерация», употребляемый В. Т. Пашуто, вряд ли удачен, поскольку привносит определенную модернизацию в отношения вступивших в союз племен.: #c1_244 Сомнительным для IX в. является и понятие «земли-княжения». Оно не соответствует родоплеменному строю и больше подходит к позднему времени, когда вместо племенных союзов формируются земли-волости, т. е. государственные образования Руси XI — начала XIII в.: #c1_245 Что же касается «северной опасности», то она В. Т. Пашуто обозначена верно.
Покушения варягов на независимость словен засвидетельствовала не только Повесть временных лет, но и летопись Иоакима.: #c1_246 Да и в скандинавских сагах имеются на сей счет определенные намеки. Так, в саге об Олаве Святом некий Торгнюр сетовал по поводу того, что «теперь конунги шведов ведут себя совсем не так, как бывало прежде». Торгнюр говорил, что его дед «помнил уппсальского конунга Эйрика сына Эмунда. Он рассказывал, что когда тот был в расцвете сил, он каждое лето набирал войско и отправлялся походом в разные страны. Он подчинил себе Финнланд, Кирьяланд, Эйстланд, Курланд и многие другие земли на востоке».: #c1_247
Таким образом, в середине IX в. на северо-западе Восточной Европы сложился союз союзов племен (суперсоюз), организованный для обороны от норманнских вторжений. Он был примечателен тем, что включал в себя, кроме славянских племен (словене, кривичи), и финно-угорские племена. Управление им, по нашему убеждению, должно было осуществляться с помощью механизма, отличного от традиционных родоплеменных учреждений, т. е. посредством элементов публичной власти, имевшей, однако, примитивный характер, ибо в атмосфере господства родоплеменных отношений она принимала и не могла не принять форму главенства одного союза племен над другими, составившими с ним вместе союз союзов. В итоге вождь (князь) возвысившегося племенного союза подчинял вождей прочих союзов. Реализуемая им власть как бы отрывалась от рядовых племен, балансируя между ними и смягчая возникающие среди них трения, т. е. оберегала общие интересы суперсоюза, порой несогласные с интересами отдельного союза.
По имеющимся данным трудно сказать, какое племя выступило в роли объединителя и, стало быть, носителя публичной власти. Но если брать конечный результат, обозначившийся к исходу IX в., таковым было племя словен, которое оказалось сильнее своих соседей, вовлеченных в союзную организацию. Не случайно археологические «исследования последних лет свидетельствуют о крайне низкой плотности населения в местах концентрации памятников культуры длинных курганов», принадлежащей кривичам.: #c1_248 Иную картину являют памятники культуры сопок новгородских словен, приуроченные к землям, наиболее удобным для пашенного земледелия. Вот почему «в эпоху сопок наметилась основная структура размещения сельского населения в центре Новгородской земли, которая сохранялась в древнерусское время и в позднем средневековье».: #c1_249 Ильменские словене располагали потенциалом, тягаться с которым ни псковские кривичи, ни финно-угорские племена, конечно же, не могли.
Словене сколотили мощный разноэтничный племенной союз, замеченный не только русскими летописцами, но и арабскими писателями, которые сообщают о трех группах русов второй половины IX в., называя одну из них «ас-Славийа». Арабы упоминают и царя русов, пребывавшего в городе Салау.: #c1_250 Историки обычно локализуют Славию в области ильменских словен. Любопытно, что эта группа считается высшей, главной. А. П. Новосельцев объясняет данный факт следующим образом: «Мне кажется, это место следует сопоставить… с материалами русской летописи. Согласно ей до захвата Киева Олегом и перенесении туда резиденции главным городом русов был Новгород или точнее город, ему предшествовавший. Это и зарегистрировали арабские осведомители того времени, назвавшие русов ас-Славийя высшими и главными для того времени (50–80-е годы IX в.)».: #c1_251
