Сатир и Муза - Афантов Андрей (книги онлайн полные TXT) 📗
– Ну… ничего нет, – всё так же в недоумении врачиха всё свернула, а затем обратилось уже к Ольге: – А чего вы не захотели выходить?
– Это моё дело, – буркнула Оля и спросила у «мента»: – Я могу ехать?
Возвращать его назад на пост она не собиралась.
– Да, конечно, извините.
Инцидент не смог испортить ей настроение. Ей удалось перед домом кое-как обтереться, хотя внутренняя сторона бёдер уже обсохла, надеть трусики и колготки. «Авось Стас ничего не заметит». Тот ждал её объяснений, почему она опять «задержалась»? И Ольга охотно поделилась с ним своим возмущением, рассказывая правдивую историю, какие гаишники – козлы!Стас уже спал, а Карпова лежала в ванне, полностью погрузившись в пену, и пыталась читать Анаис Нин. «А ведь вся эта буря страстей – похоть», – Оля застеснялась своих впечатлений от близости с Алексеем. Она вдруг представила осуждающий взгляд Стаса. Он иногда смотрел на неё так, сквозь очки, набычив потный лысеющий лоб. Теперь ей стало стыдно. Перед ним и теми планами, которые она строила. «Ничего, – Оля решила себя простить. – Я буду свою страсть контролировать. Я же взрослая женщина!»
2003 год, 27 мая, вторник, утро. Алексею не спалось, он мчался, обгоняя мусоровозы, по пустынной рассветной Москве и не узнавал город. Сквозь обыденные черты столицы теперь проступало что-то мягкое и радостное. «Шарм!» Алёша заметил поливальную машину и разгадал причину. Москва, словно женщина, радовалась своему ощущению умытости и обновления. В душе его что-то шевельнулось: «А ведь ты всё-таки привязался к этому городу». Но вид поливальной машины зацепил какое-то другое воспоминание, и Алексей напрягся. «Точно! Кинохроника. Это был очень популярный видеоряд в предвоенные и послевоенные годы. Поливальные машины моют улицы советской Москвы. А ведь, если так подумать, то, что восхищало операторов тогда, никуда не исчезло. И всё так же трогает за душу и тех, кто жил тогда, и нас, сегодняшних».
Приветик мой лучистый лучик, моя неземная любовь!
Сказать, что ждала именно тебя по жизни, не сказать ничего. Вчера читала твои сообщения как свои, веришь? Чувство как будто сама писала. Кружечку с медвежатами дарю, будешь на работе кофе пить, и, может, чем-нибудь напомнит тебе меня… Пока нет меня, можешь вспоминать меня хорошую, красивую, а главное скромную. А я тебя твой запах, тепло, нежность буду носить в сердце. У меня иногда чувство возникает, что ты сердечко облизываешь аккуратно, чтобы не задеть. Потыкаешься язычком, поиграешь, а потом оближешь… И чувство тебя разливается от сердечка по телу и спускается потом к… всем тем местам, которые тебя полюбили и хотят, иногда подвывая от желания…
Алексея искренне тронуло это письмо, присланное запиджипированным е-мэйлом. Он несколько раз перечитал его, смакуя каждое слово. Он вспомнил свои слова про Большую Любовь. Вдруг ему надоели свои сомнения относительно Чувства. Их Чувства. С Олечкой было всё ясно. Её уносило им. Алексей чувствовал себя стоящим на берегу. Мысленно он оглядывался назад, на оставленную в К. семью. Вспомнил циничные слова своего друга Игоря: «Хороший левак укрепляет брак». «Нет, я так не умею. Пусть меня тоже уносит. Это так сладко». Он прислушался к своей совести, вспомнил Капельку. «Им ведь будет больно, если узнают. Они ж совсем не виноваты». Здесь никакого решения не было. «А с другой стороны, что хорошего в моей семейной жизни? Тоска!» – он нашёл себе правдоподобное оправдание. «Но всё же, это – не самая веская причина. Самое главное здесь – Любовь. Какая-та очень важная незримая нить, нас связавшая. Надо будет с Олечкой поговорить. Мне так хорошо с ней, что аж дух захватывает». Алёша вдруг обнаружил, что думает о новой встрече с Ольгой. «Хорошо, что горячей воды ещё нет, а то домой ко мне она идти отказывается. Наверное, стоит предложить сауну. И дешевле, и паспорт предъявлять не надо. «Нет, определённо с ней нужно поделиться! – хотя всё его естество внутри головы шумно протестовало. – С любовницей нельзя обсуждать жену!»
2008 год, 20 октября, понедельник, утро.
Согласно установленным им самим правилам, Алексею следовало начинать продавать облигации и наращивать долю акций в портфеле. Акции стремительно падали на плохих новостях от банков. Покупать их сейчас означало «ловить падающий нож». С этим можно было повременить, но существовала другая проблема. Облигации, которыми владели Алексей и его клиенты, или стоили шестьдесят-семьдесят процентов от номинала (в лучшем случае), или вообще не торговались. Кризис поразил в первую очередь этот рынок. Перекладываться в акции означало избавляться в первую очередь от ликвидных бумаг, потому что с остальными вообще ничего нельзя было сделать. «Это как выпалывать из огорода хорошие растения, оставляя сорняки, – Алексей вспомнил вычитанную где-то чужую мысль. – Не хочется. Пусть акции подешевели в три раза и будут дешеветь дальше, всё равно фиксировать убыток по облигациям в тридцать-сорок процентов стрёмно. И что делать? Сесть на руки?» Хуже было другое.
Алексей просмотрел отчёты брокеров. «Какие из них правдивые?» Клиентыуже сообщали ему, что они, продав бумаги, не могут вывести деньги с брокерских счетов и точно так же не могут перевести бумаги из одного депозитария в другой. Алексей позавчера попробовал сделать аналогичную операцию [26] . С тем же результатом – ничего не произошло. Это означало только одно: отчётность сфальсифицирована, никаких активов уже нет, обслуживающий Алексея брокер продал все его бумаги, а деньги потратил на затыкание своих «дырок». «Вот это совсем плохо! И понять, кто из брокеров выживет, а кто – нет, сейчас никак не возможно. Можно снять трубку и начать трепать им нервы, как треплют нервы остальные».
Алексей посмотрел на сумму потенциальных убытков. Будущее банкротство обслуживающих его брокеров эта цифра не учитывала. «Что делать?» – Алёша ощутил прилив жаркой ярости, который сменился ощущением липкого опутывающего бессилия.Встал и подошёл к окну.
2003 год, 27 мая, вторник, день.
а я люблю тебя всем цветочком
«До чего же приятно получать от неё такие признания!» – думал Алексей над Олиной эсэмэской. Почему-то было печально. Алексей брёл по улице в сторону аптеки, опустив глаза в асфальт, и глупо улыбался сам себе.«Вот оно! – подумал Алексей. – Лучшая аллегория дня. Москва – вот эта девушка в сиреневом «Мерседесе», которая задом втискивается на тротуар между других машин, распихивая пешеходов. Они, привычные к такому обращению, не обижаются, да она их и не видит. Девушка в этот момент разговаривает по телефону. Слов не слышно, но глаза!.. Глаза не выражают ни злобы, ни ярости к собеседнику. В них запечатлена какая-то неистовая решительность. Кто она, что она? – Неважно! Вот зафиксировать бы её в это мгновение и потом нарисовать! Будет симпатичный коллаж!» Алексей заулыбался сам себе, потому что у него уже один такой коллаж был. Однажды, гуляя по Красной площади, он успел щёлкнуть на мобильник девушку, с досадой пытавшуюся вытащить каблук, застрявший между булыжников брусчатки. Досаду выражало не её лицо, ракурс был обычным для Алексея – сзади, а вся её выгнутая фигура. Коллаж назывался «Наша страна» и должен был символизировать обновлённую Россию, застрявшую в камнях древней площади со строгими башнями. Когда-нибудь из фотографии должна была вырасти картина, а пока она хранилась где-то в глубине компьютера в ожидании вдохновения. «Нет, – решил Алексей, – ещё одна картина, где героиня повернута к зрителю спиной, это перебор».
Вдруг его взгляд наткнулся на пару женских ножек, бойко вышагивавших впереди. Туфельки были скошены внутрь и этим портили девушку. Алёша вздохнул, выплюнул комок тополиного пуха и поднял глаза выше. Попка была упругой и тем компенсировала первое негативное впечатление. «Ну какое мне до неё дело?» – девушка почувствовала попой его взгляд. Или не попой? и, проходя мимо витрины магазина, скосила глаза в стекло, критично оценивая себя. «Вот этот взгляд, которым женщины смотрят на себя в зеркало… Например, когда обновки примеривают… Что-то в нём есть. В этом взгляде. Необычное. Строгое. Может, в этот момент они видят себя именно такими, какие они есть на самом деле? Без маски? Перед тем как примерить новый образ?» – Алёша вспомнил, как смотрит в зеркало Олечка. «Интересно». Вдруг Алексей решил себя одёрнуть. «Послушай, Лёха! Вот ты таскаешься по городу с видом сытого мартовского кота. Со звенящими опустошёнными яйцами. Вечером у тебя будет снова свидание с феерической девушкой, которую любишь ты сам и которая любит тебя, балбеса. Ну чего ты на других заглядываешься?» Отвечать на этот вопрос самому себе совершенно не хотелось, и он вошёл в аптеку.
