Своенравная красавица - Торп Сильвия (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Сэр Даррелл просил меня передать его вам.
Черити взяла письмо и поднялась. Свободной рукой потерла глаза, вдруг снова став маленькой.
— Спасибо, — сказала она тихо. — Простите меня, я так устала. Мне нужно немножко отдохнуть. Но вы скажете мне, да, если я понадоблюсь?
Николас уверил ее, что именно так он и сделает, и Черити пошла к себе в спальню. Письмо от Даррелла, хоть и короткое, красноречиво показало, как он ее любит и верит в нее. Даррелл просил Черити успокоить и утешить его мать и Элисон, так как для себя он не видел ничего похожего на скорое возвращение в Конингтон. Она дважды перечитала письмо и легла спать, положив его под подушку.
Николас Халлетт провел в Конингтоне ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы выполнить задачу, возложенную на него Дарреллом, а после его отъезда в доме поселилось странное безразличие. Внешне леди Конингтон немного оправилась от шока, но редко покидала свою комнату и все неохотнее поднималась с постели. Она долго беседовала с Халлеттом перед его отъездом, но все это осталось между ними. Леди Конингтон не протестовала против поспешного сбора всех предметов серебряной утвари, что нашлись в доме. Зато протестовала Элисон, капризно требуя объяснить ей, как они намерены обходиться без этого. Но Черити не проявляла снисходительности к подобным жалобам.
— Будем есть и пить из оловянной посуды, — ответила она коротко. — Сомневаюсь, что вкус от этого станет много хуже.
Осень уступила дорогу зиме, и у трех женщин возникли более серьезные поводы для беспокойства, так как война оказалась угрожающе близко. Маленькая группа всадников, которую сэр Ральф Хоптон привел в Корнуолл в конце сентября, вскоре разрослась под его руководством до армии в несколько тысяч человек. Он занял Лонсестон, и, несмотря на то, что парламентские вооруженные отряды, обосновавшиеся в Девоншире, получили еще подкрепление из Лондона, его кавалерия неоднократно совершала набеги через реку Тамар в Девон. К началу декабря он грозил уже Плимуту, но у кавалерии нет кораблей, и она не может помешать врагу снабжать гарнизон по морю оружием, деньгами и продовольствием. Да и численность маловата для блокады города. Попытка удержать Эксетер также провалилась, и к концу года роялисты вновь были отброшены в Корнуолл.
Холодным безоблачным днем, в самом начале января, Черити сидела у постели леди Конингтон, с тревогой вглядываясь в лицо спящей женщины, такой маленькой и хрупкой на громадной кровати. Ясно было, что леди Конингтон умирает. Она слабела с каждым днем, все больше отдаляясь от окружающих, как будто жизнь ускользала у нее меж пальцев, а она не имела ни сил, ни желания удержать ее. Порой казалось, что она умерла в тот день, когда Николас Халлетт привез в Конингтон сообщение о битве при Эджхилле.
Черити чисто физически ощущала, как печаль и страх наваливаются на нее, давят своей тяжестью. Черити любила сэра Даррелла и его жену безоглядно, словно они были ее родителями, ведь настоящих она не знала, и вот ей предстоит потерять обоих. Даррелл был далеко, а Элисон с каждым днем все больше зависела от нее. Борьба, разгоревшаяся вокруг Плимута, в любое время могла вспыхнуть снова, и хотя Конингтон пока оставался в стороне, до них доходили слухи, что какие-то поместья подверглись нападению и были разграблены. Черити, пытаясь трезво оценить будущее, не видела другой хозяйки Конингтона, кроме Элисон, и была близка к панике. Она сознавала свою неопытность и полную неподготовленность к той ответственности, которая, как она понимала, вскоре должна лечь на нее.
После сна леди Конингтон почувствовала себя немного бодрее. Она попросила Черити позвать Элисон и чтобы невестка принесла все свои драгоценности. Черити удивилась, но возражать не стала. Пришлось вытаскивать Элисон из спальни, не обращая внимания на жалобные стенания и просьбы оставить ее в покое. Элисон была теперь на восьмом месяце беременности, она отяжелела, сделалась вялой и жила в постоянном ожидании несчастья. Она боялась приближения родов, ее преследовала мысль, что в любой день к ней может прийти такое же известие, как то, которое привез Николас Халлетт леди Конингтон, страшилась, что волна войны опять докатится до Девона и безопасность Конингтона рухнет с появлением солдат. Черити, верная своему обещанию, делала все, чтобы поднять дух Элисон, но безуспешно.
В комнате леди Конингтон Черити усадила Элисон в кресло возле кровати, а шкатулку с драгоценностями положила на расшитое покрывало. Миледи кивнула:
— Благодарю, Черити. Принеси и мои драгоценности тоже.
Когда все было сделано и вторая шкатулка заняла место рядом с первой, леди Конингтон протянула к ним прозрачную тонкую руку с голубыми прожилками и заговорила очень серьезно:
— Вы обе знаете, почему мой сын приказал отдать в переплавку все серебро. И лучше уж так, чем если бы оно досталось каким-нибудь мародерствующих отрядам круглоголовых. Даррелл не упоминал о драгоценностях, но мы все понимаем, как я думаю, что это единственная большая ценность, оставшаяся у нас, которую без труда можно обратить в деньги. А значит, их следует спрятать в безопасном месте, известном только нам троим. Я не сомневаюсь в наших слугах, но чем меньше делиться тайной, тем больше шансов сохранить ее.
Миледи умолкла, почти задыхаясь, так как порыв, вдохновивший ее на столь продолжительную речь, истощил угасающие силы. Черити накрыла своей рукой ее пальцы и сказала просто:
— Где вы хотите, чтобы я спрятала их?
— Этого я еще не знаю. Но где-то подальше от дома, потому что если круглоголовые доберутся до нас, они обыщут здесь все, от чердака до подвала.
Элисон что-то невнятно пролепетала в тревоге, и леди Конингтон перевела на нее слабеющий взор:
— Милое дитя, этого может и не случиться. Я всем сердцем молю, чтобы этого не произошло, но мы должны подготовиться.
— Конечно должны! — с готовностью поддержала ее Черити. — Мне кажется, я знаю, где можно спрятать драгоценности, если миледи согласится. — Она сделала паузу, а потом спокойно добавила: — В Маут-Хаус.
— В доме твоего дяди? — Леди Конингтон была поражена. — Но ведь придется сказать ему...
Черити покачала головой:
— Нет, незачем. Помните древнюю сторожевую башню у крепостного рва? Она разваливается, и никто там не бывает, а я туда забиралась. Так вот, на самом верху есть углубление в стене, оно и будет надежным тайником.
— Слишком далеко, — капризно возразила Элисон. — Как мы сможем следить за их сохранностью?
— Лучше без этого обойтись! Если мы станем то и дело проверять их сохранность, то рискуем выдать тайник. Сейчас в Маут-Хаус никто не лазает по развалинам. Няня говорила мне, что последним поднимался на эту башню мой отец, а это было почти тридцать лет назад.
— Башня прекрасное место, если спрятать их там незаметно, — положила конец спору леди Конингтон. — Сможешь, детка?
— Если хотите, я отнесу их туда сегодня ночью. Небо чистое, почти полнолуние, светло, как днем. К дому подходить не нужно, а если собаки меня услышат, ну и что, они меня прекрасно знают и не поднимут лай.
— Так тому и быть, — согласилась леди Конингтон. — Сложи все в одну шкатулку, Черити. Так тебе удобней будет нести. — Она обернулась к Элисон, указывая на кольца и жемчужное ожерелье: — И это тоже, моя дорогая! Мы с тобой больше не будем носить никаких украшений, только обручальные кольца.
Элисон неохотно повиновалась, ведь жемчуг был свадебным подарком Даррелла. Черити аккуратно все упаковала, а потом вдруг сказала:
— Но ведь все заметят, что вы больше не носите драгоценностей. Разве это не вызовет подозрений?
— Мы объясним, что драгоценности пришлось продать, чтобы собрать деньги для короля. Мистер Партридж поможет. Ему-то мы должны сказать, что драгоценности спрятаны, но не говорить, где именно. — Она вздохнула и закрыла глаза. — Я очень устала. Дайте мне теперь отдохнуть.
В ту ночь, когда Черити бежала через сад, а потом через парк и рощу, ей ничуть не было страшно — бурлило веселое чувство приключения. Было морозно. Голые ветви деревьев нарисовали черный узор на светлом небе, дыхание повисало туманным облачком. Ручей за рощей все еще бежал, быстрый и полноводный, а вот широкое разводье перед развалинами башни застыло недвижно, как зеркало, под гладким льдом.
