Принцесса вандалов - Бенцони Жюльетта (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
– За дверь! Живо! Пока он не опомнился!
Бастий скрылся за дверью, уступив место Агате, которая, по своему обыкновению, находилась неподалеку и, как всегда, сразу разрядила атмосферу.
– Вот это я понимаю, удар! – воскликнула она, взглянув на принца. – Будем надеяться, что не смертельный!
– Не болтай глупостей! Лучше помоги мне уложить его на кровать и принеси что-нибудь, чтобы привести его в чувство!
– Думаю, вы нуждаетесь в помощи ничуть не меньше! Стоит только взглянуть на эти кровавые пятна! Как только я услыхала ваш крик, я сразу же побежала…
– Да нет, ничего серьезного! Заживет… я надеюсь…
Пока Агата обтирала лицо Конде мокрым полотенцем, Изабель завернулась в белый шелковый халат и принесла жертве Бастия вино. Агата усадила принца, подложив ему под спину подушку, и влила вино в рот.
Алкоголь мгновенно оживил принца. Агата тут же исчезла, передав стакан с вином госпоже. Когда Людовик открыл все еще затуманенные глаза, он увидел перед собой Изабель, закутанную в белый шелк, которая смотрела на него, прислонившись к витому столбику кровати и держа в руках стакан с вином.
– Что… Что произошло? – пробормотал он, протирая глаза.
– Ничего особенного, – ответила Изабель с пренебрежительной насмешкой. – Вы потеряли голову и попытались, как я полагаю, обойтись со мной, как обходитесь с девками в борделе, которыми, как говорят, вы не брезгуете. И я себя защитила!
– Защитили от меня? – засмеялся он. – Как бы вы сумели, ведь вы были целиком в моей власти! Кто-то пришел вам на помощь?
– Да! Моя горничная. Ей показалось, что вы меня сейчас задушите! Она потянула вас назад, а я высвободилась и толкнула вас ногами в грудь, а потом ударила тем, что под руку попалось! Вот этим пузатым флаконом.
Людовик взял в руки увесистый стеклянный шар и повертел его.
– Выходит, я должен перед вами извиниться?
– Да, должны, – сказала она сурово, скрестив на груди руки. – А я-то думала, что меня любят!
Он встал и подошел к ней.
– Вы не можете сомневаться во мне, Изабель! Я люблю вас! К несчастью, вы, похоже, обладаете властью сводить меня с ума. Простите и подумайте о том, что завтрашний день будет очень тяжким.
– Кстати, почему бы нам не поговорить о завтрашнем дне? В какую новую авантюру вы вознамерились кинуться?
– При чем тут авантюра? Я всего лишь хочу дать урок бесстыжим парижанам, которые посмели закрыть передо мной ворота, погубив тем самым нескольких моих друзей.
– Я могу понять ваше желание, потому что разделяю ваше горе и ваш гнев, но подумали ли вы, что, набросившись на тех, кто еще несколько дней назад пел вам хвалы, вы играете на руку Мазарини? Они по-прежнему его враги, и вы хотите посечь ваших самых надежных союзников. И конечно, с помощью испанцев, которые вошли вместе с вами в город. Я не обрадовалась, увидев их, и могу поручиться, что парижане тоже.
– Они здесь как… наблюдатели. Вы меня прощаете?
– На сегодня да.
– Тогда, сердечко мое, идите ко мне скорее!
– Сегодня нет. Я нуждаюсь в лечении, так что сегодня вы получите от меня только поцелуй.
– Всего-навсего?
– Всего-навсего. Мы увидимся завтра вечером!
Она быстро коснулась губами его губ, не дав ему времени заключить себя в объятия, и заперлась в ванной комнате.
Про себя же она со вздохом подумала, что тоже его хочет… Но ни за что на свете она не хотела бы, чтобы он узнал об этом!
Изабель заснула и проспала несколько часов. Людовик уже уехал к себе в особняк, ему там было гораздо удобнее вести переговоры с Месье, его соседом, но ей он оставил ласковую записку, советуя завтра не выходить из дома и проследить, чтобы все двери были на запоре, и открывать их только людям, которых она хорошо знает.
– Своевременный совет! – иронически усмехнулась Изабель. – После того, как я видела этих ужасных типов, которые целый день толклись у меня в доме! Если он задумал новый мятеж, а я очень этого опасаюсь, то я непременно окажусь в него замешанной, хочет он того или нет. Из-за этих негодяев я могу увидеть здесь завтра отряд гвардейцев, которые пришли меня арестовать.
Изабель задумалась о том, не лучше ли провести этот день у госпожи де Бриенн, которая жила в Сен-Жерменском предместье.
Бастий был уже готов отвезти туда ее и Агату.
– Будет еще лучше, если вы проведете там не один день, а несколько, – посоветовал он.
Изабель прекрасно знала, что обрадует госпожу де Бриенн своим приездом, но все-таки еще колебалась. Бастий поторопил ее.
– Поезжайте и как можно скорее! Я вернусь и пригляжу за домом! Денек обещает быть жарким!
День был не просто жарким, он был страшным.
В этот день, четвертого июля, парламент пригласил в ратушу именитых горожан: парламентариев, представителей церкви, цеховых старейшин общим числом около четырехсот человек. Мало-помалу Гревскую площадь и улицы, близкие к ратуше, заполнила разношерстная толпа, состоящая из солдат Конде, переодетых ремесленниками, однако, не забывших прихватить с собой оружие, мужланов с разбойничьими рожами и женщин-простолюдинок, не слишком добродетельных на вид. Все они выкрикивали злобные ругательства в адрес Мазарини. К их шляпам и чепцам были прицеплены пучки соломы, кое-кто прикрепил себе по жгуту соломы к плечу. Между тем ранним утром к набережной Сены подплыли баржи, груженные дровами, и грузчики уже разгрузили их, положив поленья поближе к ратуше.
К часу пополудни народу на площади собралось столько, что невозможно было протолкнуться. «Тайные агенты» все же ухитрялись протискиваться в толпе, раздавая деньги лодочникам, перевозчикам и беднякам, чтобы они кричали, что черный люд за принцев. Улицы, что вели к Гревской площади, спешно перегородили цепями.
В ратуше, раскаленной от зноя, словно печка, именитым гражданам было неспокойно. Ожидали Месье и принца де Конде, и, желая умерить нетерпение, королевский прокурор произнес длинную-предлинную речь, которая никого не успокоила.
Наконец появились принцы. У насупленного Месье солома на шляпу была надета по принуждению: Мадемуазель и де Конде долго его улещивали, прежде чем он согласился. Гастон Орлеанский уселся в кресло под балдахином, де Конде опустился на стул.
В этот миг появился посланец короля с письмом, в котором Его Величество выражал свое недовольство стрельбой пушек из Бастилии и открытием ворот Сент-Антуан, что «спасло мятежников». Однако он нисколько не винил в этом парижан.
Парламент решил выслушать, что скажет по этому поводу Месье. Гастон Орлеанский оказался не на высоте. Он бормотал что-то невразумительное, и смысл его речи уловить было трудно. Его Высочество поблагодарили, хотя и непонятно за что. Конде говорил более вразумительно, но нервно, он поклялся, что готов отдать и кровь и жизнь ради защиты города и изгнания кардинала. Ответ прево купцов едва можно было расслышать, так тихо он говорил, но то, что присутствующие расслышали, было совсем не то, что надеялись услышать.
Де Конде пришел в ярость и, покидая ратушу, громко воскликнул:
– Эти люди ничего не хотят делать для нас! Они за Мазарини!
Слова его послужили сигналом. С воплями и улюлюканьем толпа ринулась в ратушу, подожгла двери, принялась расстреливать и резать всех, кто попадался навстречу: советников и эшевенов.
На пять часов, примерно до одиннадцати часов ночи, смутьяны стали полными хозяевами города. Они грабили, жгли, резали. Ни де Конде, ни Месье не подумали вмешаться. Единственное, что сделал де Конде, чтобы угасить разбушевавшийся огонь… и жажду, это прислал пятьдесят бочек вина. Вино и утихомирило разбойников. Упившись так, как никогда еще не упивались, они валились с ног и засыпали. В конце концов, герцогу де Бофору, королю Чрева Парижа, удалось навести в городе какое-то подобие порядка и оказать помощь охваченной пожаром ратуше.
Очевидным стало одно: день Соломы, который мог бы стать наивысшим пиком Фронды и привести к власти Конде с благословения Месье, стал ее концом. Ощущение безнадежности сделало Мадемуазель проницательной, и в своих «Мемуарах» она напишет:
