Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Романюк Сергей Константинович (книги полностью бесплатно TXT) 📗
На части усадьбы в 1934 г. выстроили дом (№ 25а) под общежитие работников милиции (архитекторы Н. И. Гребенщиков, В. С. Совков).
Позади построек, выходивших на Петровку, находился большой сад с прудом. В XIX в. тут обосновалось цветоводческое хозяйство Фомина, а пруд зимой служил катком, где проводились и спортивные состязания: так, в 1893 г. «Московская газета» сообщала, что «на катке сада при театре Корша 6 февраля состоялись состязания дам-конькобежцев на призы». В 1896 г. территория сада была застроена — на ней появились шесть почти одинаковых жилых домов (№ 5) по проекту архитектора А. Л. Обера. Это редкий в то время пример свободной постановки строений, ибо в большинстве случаев дорогую в центре города землю старались полностью использовать под застройку.
В 1920-х гг. эти дома были 1-й Московской рабочей коммуной печатников и пищевиков. Здесь с 1906 по 1909 г. была квартира пианиста К. Н. Игумнова, а в 1918–1923 гг. у своего друга поэта А. Б. Мариенгофа здесь жил С. А. Есенин. На двери их квартиры на третьем этаже висело объявление: «Поэты Есенин и Мариенгоф работают. Посетителей просят не беспокоить». Есенин тогда действительно много работал — он заканчивал «Пугачева». Также здесь жили артисты М. И. Бабанова, Д. Н. Орлов и В. О. Топорков.
На другой, четной стороне Петровского переулка стоят рядом два здания (№ 6 и 8), олицетворяющие 300 лет истории московского зодчества на его главнейших этапах — московского, или нарышкинского, барокко XVII в., классицизма XVIII в. и модерна рубежа XIX–XX вв.
Во многих трудах, посвященных Москве, утверждалось, что дом № 6 построен в 1830-х гг. В это время здесь жил известный архитектор, создатель послепожарной Москвы Осип Иванович Бове — ему и приписывалось авторство. В некоторых работах высказывалось предположение, что дом старше — второй половины XVIII в. Но когда реставраторы начали производить натурные исследования этого дома, то под штукатуркой выявились детали XVII в., а здание оказалось древними палатами, да еще почти полностью сохранившимися. На заднем фасаде сейчас можно увидеть архитектурные детали нарышкинского барокко конца XVII в. — сочные, виртуозно выложенные наличники окон, орнаментальный пояс-поребрик, сдвоенные угловые колонки.
Историю дома исследовала искусствовед Е. И. Острова. В 1716 г. участком, где стоял дом, владел стольник Дмитрий Протасьев — он первый, документально подтвержденный хозяин. В 1731 г. дом переходит к князьям Трубецким, и при них, вероятно, в конце XVIII в. фасад получает современное оформление. Одна из Трубецких вышла замуж за архитектора О. И. Бове, что тогда вызвало удивление и осуждение высшего московского света. Как писала современница, «Москва помешалась: художник, архитектор, камердинер — все подходят, лишь бы выйти замуж». Лакей и архитектор стояли на одной ступеньке общественной лестницы…
В 1833 г. «чиновница 7-го класса Авдотья Бове» продала главный дом и большую часть владения, оставив за собой небольшую долю (где сейчас дом № 8). Надо сказать, что супруги Бове часто сдавали главный дом внаем. Так, в конце 1820-х гг. в нем постоянно жил генерал-майор М. А. Дмитриев-Мамонов, один из создателей ранней преддекабристской организации — «Ордена русских рыцарей». Дмитриев-Мамонов в 1812 г., будучи одним из самых богатых людей в России, вызвался на свой счет набрать, обмундировать и вооружить целый полк. Тогда, в начале Отечественной войны, как писал А. С. Пушкин в своем неоконченном романе «Рославлев», «везде повторяли бессмертную речь молодого графа Мамонова, пожертвовавшего всем своим состоянием. Некоторые маменьки после того заметили, что граф уже не такой завидный жених». Он был назначен шефом полка в чине генерал-майора и за участие в сражениях при Тарутине и Малоярославце был награжден золотой саблей с надписью «За храбрость».
У него рано обнаружились признаки душевной болезни, которые послужили причиной взятия в опеку его имения. Прожил он долгую жизнь и погиб на 73-м году, когда на нем случайно загорелась рубашка, облитая одеколоном.
Одним из владельцев бывшего дома Бове в 1840-х гг. был богатый золотопромышленник, известный в Москве меценат П. В. Голубков. Сохранилось описание дома, сделанное этнографом П. И. Небольсиным. Здесь находились картинная галерея с произведениями Рубенса, Греза, Тенирса и коллекция различных редкостей, в которой были шкатулка наполеоновского маршала Мюрата и рукописный экземпляр «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева. Перед захватом власти большевиками дом принадлежал генерал-майорше М. В. Сокол, инициалы которой можно видеть в кружевном переплетении ограды балкона. В 1920-х гг. тут помещался Всерокомпом — Всероссийский комитет помощи больным и раненым красноармейцам. Около 10 лет в этом доме прожил известный певец Г. М. Нэлепп.
А что же с загадкой дома? Когда же он появился и кому принадлежал? Первая известная дата владения домом — 1716 г. А раньше? Документов нет, или, скорее, они еще не обнаружены. Нашлась только любопытная запись в дневнике исследователя истории Москвы И. М. Снегирева, сделанная 3 декабря 1846 г.: «…от П. Ф. Карабанова (владелец прекрасной коллекции древностей, знаток истории Москвы, живший неподалеку. — Авт.) слышал, что дом Голубкова у Св. Григория Богослова принадлежал последнему патриарху». Речь идет о патриархе Адриане (1690–1700) — противнике петровских реформ, после смерти которого Петр I уничтожил патриаршество и учредил Синод. Возможно также, что дом выстроил кто-то из семьи Нарышкиных, как предположила автор книги об этом доме Л. Н. Данилова.
Известно, что в этих местах, согласно переписи 1668 г., находился двор «головы стрелецкого» Федора Нарышкина, брата влиятельного при Алексее Михайловиче и Петре I Кирилла Полуэктовича Нарышкина, отца царицы Натальи. От Федора это владение могло перейти к Кириллу, и потом к его сыну Льву Кирилловичу, и в свою очередь от него — к дочери Анне Львовне, в 1731 г. получившей двор с обширными каменными палатами в приданое при выходе замуж за князя Андрея Юрьевича Трубецкого.
С этим домом, так причудливо и таинственно соединившим черты нарышкинского барокко и зрелого классицизма, соседствует детище другого времени, близкого нам. Отличительные признаки нового стиля — мягкие, изогнутые очертания оконных проемов, орнамент из текучих линий, женские головки с распущенными волосами — характеризуют декор эпохи модерна конца XIX — начала XX в. Первоначально этот дом (№ 8) был построен супругами Бове для себя, но уже в нашем столетии небольшой ампирный дом был совершенно неузнаваемо перестроен — он стал не отличим от многих особняков, выстроенных тогда в новомодном стиле модерн. Дом был построен для богатого бакинского купца, одного из нуворишей капиталистической Москвы Н. А. Терентьева с необыкновенной роскошью — в газетах писали об обстановке, заказанной в Париже и стоившей сотни тысяч франков. Интересно отметить, что проект этого особняка, построенного в 1902 г., принадлежит архитектору И. А. Иванову-Шицу, автору зданий Купеческого клуба (ныне театр Ленком) и университета Шанявского (ныне здание Академии общественных наук), отмеченных печатью сухости, рационалистичности, свойственной одному из направлений этого стиля. В советское время дом был совершенно беспардонно нахлобучен двумя этажами, никак не гармонирующими с его отделкой. В середине 1920-х гг. в здании находилось посольство Мексики, а совсем недавно — редакция глянцевого пропагандистского журнала «Советский Союз».
Переулок кончается хозяйственными строениями бывшей усадьбы богатого купца Г. А. Кирьякова (№ 10/23), главный дом которой сохранился — он был построен в конце XVIII в. с участием М. Ф. Казакова. Кирьяковы — одни из тех немногих купцов, которым по грамоте городам 1785 г. было присвоено звание именитых граждан, получивших значительные привилегии, вплоть до жалования дворянства. Он, как и его родственник (они были женаты на родных сестрах) и сосед, живший по другую сторону Петровского переулка, купец Михаил Губин, имели значительную торговлю, и в том числе с заграницей, оба они завели прибыльные текстильные фабрики. В 1840–1850-х гг. усадьбой владел известный в Москве коллекционер П. Ф. Карабанов. Его посещали здесь историки И. М. Снегирев, А. А. Мартынов и М. П. Погодин, оставивший описание коллекций. «Кто бы мог поверить, — восклицал он, — что в Москве, где столько любителей и знатоков, есть еще огромные собрания, не описанные и почти неизвестные… Глазам своим не верил я, видя пред собою многочисленные сокровища, собранные с таким знанием дела и в такой полноте, сохраняемые в таком порядке: сосуды, чаши, братины, чарки, ложки, образа, кресты, серьги, перстни, медали, монеты, рукописи, столбцы, рисунки, книги, автографы, портреты. Взоры мои перебегали от одних предметов к другим, и я не знал, на чем остановиться, так все любопытно, важно, ново». Сам хозяин дома не был чужд истории Москвы — он опубликовал список градоначальников Москвы, а также несколько других справочных работ. В середине XIX в. здесь жил князь М. А. Оболенский, археограф, руководитель Московского архива Министерства иностранных дел. В конце 1880-х гг. тут помещалось Мариинское училище, а в начале XX в. — зубоврачебная школа и лечебница, где применялся механотерапевтический массаж, а в советское время — физиотерапевтическая поликлиника.
