Иванов катер. Не стреляйте белых лебедей. Самый последний день. Вы чье, старичье? Великолепная шесте - Васильев Борис Львович
Пели долго, пока не ушли Вася с Лидой. А как захлопнулась за ними дверь, Еленка оборвала песню.
- Ну, и нам пора, - сказал Иван, вставая. - Спасибо, хозяева дорогие…
Было темно и очень тихо, когда они вышли на палубу. Теплым комком ткнулся в ноги Дружок и сразу же убежал на край баржи, где ударил топляк о замшелый борт. Черная вода чуть плескалась в сходни.
- Качается все, - шепнула Еленка, прижавшись к Ивану. - Я держаться за вас буду.
Он осторожно провел ее на берег, но и здесь она не отодвинулась, а все так же, путая шаги, прижималась к боку, и он обнял ее за прохладные, узкие, как у девочки, плечи.
- Не замерзла?
- Ножки не идут, - тихо засмеялась Еленка. - Не идут ножки домой.
Иван молчал, бережно поддерживая ее. Ему было хорошо и покойно, и он готов был идти вот так целую ночь по заваленному бревнами берегу, слушать ее бестолковый, ласковый шепот и молчать. Но прошли они всего несколько шагов, как Еленка остановилась, и он совсем близко увидел ее лицо: глаза казались огромными.
- Пойдем к деревне, - торопливым, очень деловым шепотом сказала она.
- Зачем?
- Пойдем, пойдем. Там тихо. Там нет никого, там…
Шли в темноте, спотыкаясь о бревна, путаясь в клубках ржавой проволоки. Еленка предупреждала, не оглядываясь:
- Бревно. Шагай левей. Проволока тут. Осторожно.
Заваленный бревнами берег кончился, под ногами мягко оседал песок. У обрыва Еленка остановилась, обняла, отстранилась вдруг…
- Сядь.
Он покорно сел, неудобно вытянув хромую ногу. Еленка лежала на спине, согнув колени: платье соскользнуло, и он все время видел эти белые колени, тесно прижатые друг к другу. Сердце его билось тяжело и неровно; чтобы успокоиться, он закурил.
- Куришь зачем?
Он промолчал: ему не нравилось, что они сидят здесь, точно двадцатилетние, очень не нравилось. Но не было сил ни встать, ни сказать ей, что лучше уйти отсюда.
Легкие пальцы коснулись лица. Он вздрогнул: совсем как там, на катере. Она ласково отобрала папиросу, взяла его за руки, потянула к себе:
- Ну иди же, иди ко мне, иди…
Иван скорее угадал, чем расслышал эти слова: в висках стучало. Он качнулся к ней, вывертывая непослушную ногу. Еленка тянула за руки, и костыль, который лежал между ними, вдруг острым концом уперся в ребро, а она все тянула и тянула, шепча что-то…
Он опомнился. Рванулся, тяжело вскочил, поднял палку.
- Не звери мы, понятно? Не звери!…
Спотыкаясь, он бежал по берегу. Упал, налетев на бревно, поднялся, снова, не оглядываясь, спешил вперед, с силой налегая на костыль…
Катер уже стоял у затопленной баржи. Иван, оступаясь, спустился в кубрик. Сергей убирал со стола, складывая грязную посуду в ведро.
- Прибыл по расписанию, капитан.
Иван молча прошел в свой угол, вытащил одеяло, швырнул в изголовье подушку. Потом вдруг, грохоча, полез наверх.
Сергей вытер стол и, взяв ведро, вышел на палубу. Иван, сгорбившись, курил на моторном люке. Сергей зачерпнул воды, неторопливо перемыл посуду. Уже уходя, спросил:
- А Еленка где же?
Иван промолчал. Сергей спустился в кубрик, расставил посуду в шкафчике, постелил и лег, а Иван все не возвращался…
Проснулся Сергей от грохота.
- Ты, капитан?
- Я… - негромко, с длинной паузой отозвался Иван: он, согнувшись, шарил на полу костыль.
Сергей потянулся к лампочке, включил: Еленки не было.
- Еленка у стариков ночует, что ли?
Иван подобрал палку, полез наверх. Высунулся вдруг уже из рубки:
- Искать пойду.
- Кого?… Да погоди же, капитан!
Сергей торопливо оделся, нагнал уже на берегу: Иван спешил, налегая на палку.
- Еленку искать? Ты чего молчишь-то?
- Обидел я ее, - глухо отозвался Иван. - За что обидел, а?…
- Где она? - помолчав, спросил Сергей.
Иван не ответил. В ночной тишине пронзительно громко скрипела палка, вонзаясь в песок. С низин в реку сползал туман. Сергей зябко передернул плечами.
- Выпил я вечером, только уснул, пригрелся…
- Жена ведь она мне, - вдруг точно самому себе сказал Иван. - Жена, а я - обидел. Зачем, а?… Это же все равно что ребенка ударить, это же невозможно. Сердце у нее простое, открытое, а я - сапогом по нему, сапогом!… Где же искать-то ее теперь, в реке?
- Да что ты, капитан. - Сергею вдруг стало страшно. - Да опомнись, что ты… Где расстались-то?
- Там. - Капитан ткнул палкой в рассветный полумрак: нагромождение бревен, старых пачек, сплоточной проволоки. - Как к деревне подниматься.
- Еленка! - крикнул Сергей. - Еленка!…
Прислушались: ответа не было. Иван снова зашагал - напролом через завалы сохнувших на берегу топляков.
- Еленка! - еще раз крикнул Сергей. Послушал, догнал Ивана. - Может, она на баржу спать ушла, к старикам?
Иван молча шел впереди, больше обычного приволакивая ногу. Сергей еле поспевал за ним.
Старики уже поднялись. Хозяйка растапливала печку, шкипер шуровал наверху: к началу рабочего дня приходили к барже катера за тросами, сплоточной проволокой, цепями.
- Куда спешишь, Иван Трофимыч? - весело окликнул он. - Старые троса я без очереди выдаю.
- Еленка не у тебя, Григорьич?
- Потерял? - рассмеялся шкипер. - Ну, Иван, ну, орел.
- Пропала она, Игнат Григорьич, - тихо сказал Иван, обессиленно опустившись на кнехт. - Ночью-то обидел я ее…
Дружок, повизгивая, радостно тыкался в колени. Рыжий, злой как черт кот Васька лениво дремал на крыше, одним глазом наблюдая за собакой.
- Вот дела, - растерянно протянул шкипер. - Лишку она вчера хватила, это точно.
- Может, заявить куда? - Иван вскочил, прошелся. - Может, в реке искать?
- Не дури, Иван, и голову не теряй, - строго сказал старик. - Заводи катер да сбегай к Василию: там она может быть. А нет…
- Ясное дело, у Лиды она! - радостно крикнул Сергей. - И как это мы сразу не сообразили.
Возвращались - затон уже работал. Первые катера требовательно сигналили, отваливая от причалов; грохотали цепи на подъемном кране - "Гансе", как его называли здесь; сиплыми, сорванными голосами костерили кого-то плотовщики.
- Иван Трофимыч, за баржой давай! - крикнули из диспетчерской. - Под погрузку просят!
- Погоди! Тридцать минут погоди!…
Еленки на катере не было. Иван завел мотор, крикнул помощнику, чтоб отдал чалку. Сергей спрыгнул на затопленную баржу и тут увидал Еленку: она стояла на берегу, словно раздумывая, идти ли на катер.
- Есть пропажа, капитан! Нашлась!…
Иван выскочил из рубки, больно ударившись ногой о высокий комингс. Увидел, полез закуривать, смахнув со лба выступивший вдруг пот.
- Где гуляла? - сердито спросил Сергей.
Еленка незряче глянула, прошла мимо. Платье было измято, лицо осунулось, синие круги легли под глазами. Мужчины переглянулись.
- Иди за нарядом, - устало сказал Иван.
Спустился в кубрик. Еленка сидела в углу, сгорбившись, сунув ладони между колен. Глядела в пол, в одну точку, и Иван, как ни старался, не мог поймать ее взгляда.
- Ты где была?
Еленка не ответила, не шевельнулась. Иван потоптался, буркнул:
- Ладно, завтрак готовь. Сейчас за баржой пойдем.
Она подошла к печке, присела перед ней да так и застыла, словно забылась.
- Мы, понимаешь, всю ночь с Сергеем бегали.
- С Сергеем?
- Тебя искали!… - Иван обрадовался, что она заговорила, заулыбался. - Весь берег обскакали, наорались до хрипоты. У стариков были.
- Зачем?
- Думали, у них ты.
- Бегали зачем, спрашиваю? Не надо за мной бегать, не маленькая.
Она говорила устало, равнодушно, словно не с ним, а с кем-то посторонним. Он больно почувствовал это, замолчал. Еленка медленно - щепочку за щепочкой - клала растопку. Много клала: больше, чем надо.
- Ты это… не сердись, - тихо сказал он. - Нельзя так, понимаешь, не дети.
Она подожгла растопку, прикрыла дверцу.
- Не пойму: прощения просите, что ли?
- Ты где ночевала? - нахмурившись, спросил он.
