Наполеон. Отец Евросоюза - Стариков Николай Викторович (книга жизни .TXT) 📗
Император Александр. Первый акт великой драмы кончился: австрийцы были разбиты в Баварии; теперь нужно было одолеть в Австрии русских. С бурной стремительностью все покоряя на своем пути, пронеслась французская армия через изумленную Германию. Она двинулась форсированным маршем на правый берег Дуная, в погоню за Кинмайером и русскими. «Крутые ущелья, разрушенные мосты, изрытые дороги, притоки Дуная, утомительные переходы по десять, пятнадцать миль – ничто не могло остановить наших колонн. В Штейере карабинеры Даву гуськом перешли Эннс по бревну под градом пуль и картечи, собрались на противоположном берегу и, выбив врага из позиции, захватили в плен больше человек, чем сколько было самих атакующих» (Сегюр). Однако и дисциплина значительно пострадала: солдаты, не получая исправно продовольствия, вынуждены были пробавляться мародерством и не повиновались начальникам. Однажды на глазах Наполеона артиллерийский капитан за дерзость разрубил саблей голову одному из своих солдат. Тьебо был вынужден стрелять по мародерам, пытавшимся увлечь за собой его бригаду. Солдаты усвоили себе привычку бить крестьян, чтобы вынудить у них деньги. «Враг, – говорили они, – точно сноп хлеба: чем больше его бьешь, тем больше получишь». Необходимо было примерной карой положить конец этой нарождающейся анархии, которую сам Наполеон признавал «неизбежным последствием быстрых и внезапных переходов». 7 ноября 10 000 таких грабителей были заперты в Браунау, где их подвергли позорному обыску, отобрали у них добычу и передали их для телесного наказания собственным товарищам.
Первая встреча с русскими произошла у Амштеттена; сначала они опрокинули несколько французских кавалерийских эскадронов, необдуманно выдвинутых внутрь леса. Кавалеристам Мюрата и гренадерам Удино пришлось несколько раз повторять упорные атаки, прежде чем они справились с отчаянной храбростью русских солдат, о которой французы не имели представления. Раненые, безоружные, опрокинутые на землю, русские продолжали нападать и сдавались только под ударами штыка или ружейного приклада. Наполеон надеялся принудить Кутузова к решительному сражению между богатым Мелькским аббатством и Санкт-Пельтеном. Но русский полководец ускользнул от него, перейдя Дунай по Кремсскому мосту, который затем разрушил. Эта непредвиденная диверсия грозила серьезной опасностью корпусу Мортье, изолированному на правом берегу реки. Увидав русских прямо перед собой, Мортье быстро оттеснил их к Штейну, но, подавленный вчетверо большим количеством врагов, вынужден был отступить на протяжение двух миль до Дирнштейна, где ночью был окружен в ущелье неприятельским войском в тридцать с лишним тысяч человек. Он находился в критическом положении, а Наполеон, отделенный от него Дунаем, не мог подать ему никакой помощи. К счастью для французов, на выручку Мортье как раз вовремя подоспела отставшая дивизия Дюпона. Плодом этого жаркого дня, в который военное счастье столько раз склонялось то на ту, то на другую сторону, было взятие в плен 1500 русских.
Поход на Вену. Теперь Наполеон решил обогнать русских и до их прихода форсировать в Вене переправу через Дунай. Император Франц II покинул свою столицу; там царило страшное смятение. Вена открыла свои ворота, даже не пытаясь оказать сопротивление. Ланн и Мюрат, стремглав бросились к дунайскому мосту, и в то время как один из офицеров вырывал фитиль у австрийского командира, пытавшегося взорвать мост, оба маршала уверяли принца Ауэрсперга, что на днях будет заключено перемирие. В это время подоспели французские гренадеры и оттеснили австрийцев. Драгоценный мост оказался в руках французов раньше, чем ошеломленный принц опомнился и сообразил, что случилось.
Несколько дней спустя русские отплатили французам той же монетой. Багратион с небольшим отрядом должен был прикрывать отступление Кутузова к северу. Мюрат, стоявший в Голлабрунне с 50 000 человек, мог бы расстроить весь этот план. Но он дал себя усыпить на 24 часа, поверив извещению Багратиона о будто бы заключенном перемирии. Выведенный из заблуждения Ланном, Мюрат оттеснил от Голлабрунна весь русский арьергард. Но тем временем Кутузов успел прибыть в Брюнн (18 ноября).
Битва при Аустерлице (2 декабря). Наполеон ненадолго оставался в Вене. Он знал, что Пруссия ждет первого успеха русских, чтобы присоединиться к коалиции. Надежда вернулась к обоим императорам. Со своей соединенной армией в 90 000 человек они рассчитывали отрезать Наполеона от Вены и, соединившись с эрцгерцогом Карлом, совершенно закрыть ему выход на юг; а эрцгерцог Фердинанд, подкрепленный 70 000 пруссаков, должен был отрезать ему отступление к северу. Таким образом Наполеон будет вынужден капитулировать подобно Маку. Занятый вместе с Мюратом в Моравии, Наполеон поручил Бернадотту следить за эрцгерцогом Фердинандом, Даву – наблюдать за венграми, Мортье – охранять Вену, Мармону – удержать эрцгерцога Карла в Штирии. Он сделал все, чтобы усугубить смелость своих врагов.
Он двинулся вперед к Вишау, вынуждая русских отступить к Ольмюцу. После небольшого сражения на аванпостах он, притворившись побежденным, очистил эту позицию, чтобы тем вернее заманить неприятеля в невыгодную для него местность. Действительно, австро-русские войска заняли Праценское плоскогорье между Гольдбахом и Литтавой; их главная квартира была перенесена в деревню Аустерлиц. Наполеон расположил свою армию численностью в 68 000 человек перед Брунном, в угле, который образуют дороги, ведущие из этого города к Вене и Ольмюцу. На левом фланге, на Сантонской возвышенности, он поместил Ланна и конницу Мюрата лицом к Багратиону и Лихтенштейну; в центре Сульт и Вандамм имели перед собою Праценское плоскогорье; на правом фланге Даву стоял перед Сокольницким, Зачанским и Меницким прудами; Бернадотт был во второй линии, позади главного корпуса, предназначенного для атаки; Удино, Бессьер и Рапп с гвардией – в резерве под непосредственым начальством Наполеона. План императора очень хорошо резюмировать Сегюром: «В то время, как наш левый и особенно правый фланги, скучившись в заднем углу долины, по которой все глубже наступает на них неприятель, стойко держатся, – в центре, на вершине плоскогорья, где союзная армия, растянувшись влево, подставляет нам ослабленный фронт, мы обрушиваемся на нее стремительной атакой. Благодаря этому маневру оба неприятельские фланга внезапно окажутся отрезанными друг от друга. Тогда один из них, атакуемый спереди и расстроенный нашей победой в центре, должен будет уступить, между тем как другой, слишком выдвинувшийся вперед, обойденный, парализованный той же победой в центре и запертый среди озер в той ловушке, куда мы его заманили, будет частью уничтожен, частью взят в плен».
Все произошло совершенно так, как предвидел император. Буксгевден, стоявший на левом фланге русского корпуса, спустился с Праценской возвышенности к Тельницу и Меницу, в Гольдбахскую долину, где Даву, медленно отступая, заманивал его все дальше и дальше. Наполеон, дождавшись, пока возвышенность была достаточно обнажена, двинул туда Сульта, который опрокинул Коловрата и отрезал его от Буксгевдена. Бернадотт был отозван к Гиршковицу, чтобы занять место Сульта и, в случае надобности, подать ему помощь. На левом фланге Ланн и Мюрат рядом блестящих атак помешали Багратиону и Лихтенштейну взойти на Праценскую возвышенность и отбросили их к Ольмюцу. Бессьер и Рапп, преследуя по пятам доблестную гвардейскую конницу, предводимую князем Репниным, отбросили ее к Аустерлицу: «Заставим плакать петербургских дам!» – восклицали они. Наконец, Даву, смело перейдя в наступление, окружил Буксгевдена. Наполеон со своей гвардией принудил русских скучиться на замерзших прудах, пушечными выстрелами проломил лед и потопил таким образом несколько тысяч врагов. Таков был этот решительный бой при Аустерлице (2 декабря 1805 г.), в котором союзники потеряли 15 000 человек убитыми и ранеными, 20 000 пленными, 45 знамен и 146 орудий. «Солдаты, – писал Наполеон на другой день после сражения в своем приказе по войскам, – я вами доволен. В великий день Аустерлица вы оправдали надежды, которые я возлагал на вашу храбрость… Когда я приведу вас обратно во Францию, мой народ с ликованием встретит вас, и достаточно будет вам сказать: “я участвовал в аустерлицком сражении”, чтобы услыхать в ответ: “Вот храбрец!”»
