Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид (читаемые книги читать .TXT) 📗

– Мы проиграли, – коротко отрезал Каллиадес. – Этого не должно было произойти. Нашим предводителем оказался глупец.

– Что он сделал?

– Я не желаю говорить об этом, – покачал головой микенец. – Что ты намерен делать с нами?

– Успокойся, парень, – ответил Одиссей. – Я не собираюсь ничего делать. Для меня вы просто пассажиры.

– Тебя не интересует награда Агамемнона? С трудом в это верится.

Царь Итаки засмеялся.

– Честно говоря, это приходило мне в голову. К несчастью, у меня доверчивая команда. Поэтому ты можешь делать все, что тебе угодно.

Каллиадес удивился:

– Как их доверчивость влияет на твои решения?

– Мне напомнили, что ты и твой друг – два превосходных героя, которые рисковали своими жизнями ради незнакомой им женщины. Короче говоря, такие люди, о которых я рассказываю свои истории. Поэтому, несмотря на то что золото Агамемнона было бы мне кстати, я должен от него отказаться.

Молодой микенец ничего не сказал. Он сомневался, что желания моряков могли по-настоящему повлиять на решения Одиссея, и вспомнил слова Секундоса о противоречивой природе этого человека. Затем царь Итаки снова заговорил.

– Теперь ты готов рассказать мне, почему твой полководец оказался глупцом?

Мысли Каллиадеса вернулись к этой кровавой ночи, он снова услышал крики раненых, звон мечей и скрип щитов. Микенец снова увидел, как могучий Аргуриос удерживает лестницу, а ужасный Геликаон сражается рядом с ним.

– Почему глупец? – спросил он. – Он позволил армии выбирать стратегию. Как только мы атаковали стены дворца и стали сражаться в мегароне, Аргуриос отвел своих людей к большой лестнице. Он и Геликаон стояли там, ожидая, когда мы осмелимся напасть на них. Мы превосходили их числом. Нам следовало взять лестницы и подняться на галерею, минуя защитников Приама. Потом мы смогли бы ударить по ним с двух сторон. Но мы этого не сделали. Мы просто пытались победить двух героев. На лестнице наше преимущество в числе не имело значения. Потом появился Гектор, и нас окружили.

Потом он рассказал о том, как их полководец, Коланос, пытался спасти свою жизнь, предлагая предать Агамемнона, но царь Приам отказал ему.

– Я все еще не понимаю, – сказал Каллиадес. – Царь, которого мы должны были убить, позволил нам жить, а царь, которому мы поклялись служить, приговорил нас к смерти. Может, ты придумаешь об этом историю, Одиссей?

– Полагаю, что я так и сделаю в один прекрасный день.

– А что будет с Пирией? – спросил микенец. – Она может делать все, что пожелает?

– Ты беспокоишься о ней?

– Это странно?

– Совсем нет. Я просто спросил. Но на твой вопрос отвечаю: да, она свободна делать то, что пожелает. Но она не останется с тобой. Ты понимаешь это?

– Ты не знаешь этого, Одиссей.

– Есть много вещей, которых я не знаю. Я не знаю, где начинается ветер или заканчивается небо. Мне неизвестно, куда уходят звезды днем. Но я знаю женщин, Каллиадес, и Пирия не та женщина, которая испытывает влечение к мужчинам. И никогда не была такою.

– Откуда ты ее знаешь? Царь Итаки покачал головой.

– Если она сама не рассказала тебе, парень, тогда я не могу тебе сказать. Но быть рядом с ней – это искать опасности.

– Она очень страдала эти последние дни, – заметил микенец. – Ее ненависть к мужчинам понятна. Но я думаю, что я ей нравлюсь.

– Я уверен, что это так. Как брат, – добавил Одиссей. – Я довезу ее до Трои. Но там она окажется в большой опасности.

– Почему?

– За ее голову, как и за твою, назначена цена – во много, много раз большая, чем за тебя.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Она мне нравится, – сказал царь Итаки. – Я думаю, вскоре ей понадобятся друзья. Верные друзья.

– Ты знаешь, зачем она направляется в Трою?

– Полагаю, что знаю. Там находится человек, которого она любит – и любит достаточно сильно, чтобы рисковать ради него своей жизнью.

– Но это не мужчина, – тихо заметил Каллиадес.

– Нет, парень, не мужчина.

Одиссей встал и ушел от микенца к загону свиней. Животные спали, прижавшись друг к другу в той части заграждения, которая стояла на берегу. Он бросил взгляд на главный костер и увидел Генни, накрытого желтым плащом. Свинья подняла голову и посмотрела на царя Итаки. Одиссей подошел к нему.

– Ты счастливый парень, – тихо прошептал он. – Тебя принесли волны, поднявшиеся из-за этого землетрясения. Наверное, боги любят тебя.

Генни негромко захрюкал, затем снова заснул. Царь улыбнулся.

– Глупая свинья, – нежно сказал он. – Я поговорю с Ористенесом и позабочусь, чтобы ты не закончил свою жизнь на столе человека.

«Теперь ты ведешь разговоры при луне со свиньями», – посмеялся он над собой.

Добавив дров в костер, Одиссей растянулся на песке в надежде заснуть. Редкие мысли проносились в его голове, словно раздраженные летучие мыши. Женщина Пирия, которую он знал под именем царевны Каллиопы, представляла опасность для всех, кто соприкасался с ней. Затем был еще микенский воин и его неуклюжий товарищ. Агамемнон объявил их вне закона – изгнанниками. Если он будет помогать им, то, вне всяких сомнений, вызовет вражду микенского царя. Одиссей перевернулся и сел, смахнув песок с туники.

Недовольство Агамемнона. Эта мысль пугала.

А есть кто-то, кого царь Микен не ненавидел? Даже его друзья были только на очереди, чтобы стать врагами. Потянувшись к бурдюку с водой, Одиссей жадно напился. Биас спал поблизости. Царь Итаки толкнул его ногой.

– Ты проснулся? – спросил он, ткнув сильнее в ребра Биаса. Чернокожий моряк заворчал:

– Что такое?

– Ну, когда ты проснешься, мы могли бы посидеть и поговорить о старых временах.

Биас зевнул и бросил сердитый взгляд на своего царя.

– Почему ты больше никого не будишь, когда не можешь уснуть?

– Они не так раздражаются, как ты. Это не так забавно.

– Они тоже раздражаются, царь, только не показывают этого.

– Я подумываю о том, чтобы оставить Генни и продать остальных. Талисман для «Пенелопы».

Биас вздохнул:

– Ты не станешь этого делать. Ты просто говоришь так, чтобы рассердить меня.

– Но это неплохая идея.

– Что именно? Рассердить меня или оставить свинью?

– Обе эти идеи неплохие – но я имел в виду свинью. Чернокожий моряк засмеялся.

– Я понимаю, что это было бы смешно. Да, – сказал он, немного подумав. – Мне нравится эта мысль.

– Это глупая идея, – фыркнул Одиссей. – Свиньи – общительные создания. Ему было бы одиноко. К тому же из-за него провонял бы весь корабль.

Он посмотрел на Биаса и встретил понимающий взгляд.

– Да нет, правда, никаких хитростей. Мне действительно нравится эта свинья!

– Я знаю. Я слышал, как ты разговаривал с ней. Туман сгущается, – добавил Биас, показав на море, где белая стена медленно наползала на камни.

– Хорошее ясное утро рассеет его.

Одиссей протер глаза. Они устали и были словно песком засыпаны.

– Ты решил, что делать с нашими пассажирами? – спросил его первый помощник, потянувшись за бурдюком с водой и сделав большой глоток.

– Отвезу их туда, куда они хотят.

– Это хорошо.

– Женщину тоже. Биас посмотрел на него.

– Я не знал, что были какие-то сомнения насчет женщины.

– А я не упоминал о ней? – поинтересовался Одиссей, понизив голос. – Она беглая жрица с острова Теры. Это означает смерть для каждого, кто будет помогать ей.

– Беглая… Ох! Ты все еще пытаешься разыгрывать меня.

– Нет, я не шучу.

– Прекрати, Одиссей, – сказал чернокожий моряк. – Я не в настроении для таких шуток.

Царь Итаки вздохнул.

– Ты говоришь, что знаешь меня, Биас, мой друг. Тогда посмотри мне глаза и ответь, шучу я или нет. Она та, о ком я говорю.

Биас посмотрел на него, затем сделал еще глоток.

– Я начинаю жалеть, что это не вино, – усмехнулся он. – Теперь поговорим серьезно, мой царь. Она беглая жрица с Теры?

– Да.

Биас выругался.

– Разве они не сожгли последнюю беглянку? – прошептал он, нервно оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что все спят.