Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока - Стариков Николай Викторович
Как я выполнил те задачи, которые были возложены на меня этой национал-фашистской организацией?
Во-первых, — связь с право-троцкистским центром. Связь эта пошла у меня по такой линии — Гамарник, Пятаков, Рыков. С Гамарником я связался через Любченко, имевшего связь с Якиром и Гамарником. Через Гамарника связался с Пятаковым, затем с Рыковым. Одновременно выполнялись внешне-политические задачи, поскольку и Пятаков и Гамарник рассказали мне, что Троцкий договорился по поводу компенсации за счет Украины за военную поддержку нашей борьбы против Советской власти. Одновременно с установлением связи с «право-троцкистским блоком» я форсировал установление связи с иностранными силами через Крестинского, с которым меня связал Пятаков.
Установление моей связи с Гамарником, Пятаковым и Рыковым относится, примерно, к концу 1935 года.
Вышинский.Расскажите о вашей связи с Рыковым, в чем она заключалась?
Гринько.Заключалась она в том, что украинская организация стала под команду право-троцкистского центра.
Вышинский.В чем это выразилось?
Гринько.Это выразилось, во-первых, в том, что украинская организация получала задания от право-троцкистского центра. Я, как член этой организации, получил задание от Рыкова. В 1935 году, в начале 1936 года мною в основном были выполнены те задачи, которые были на меня возложены украинской организацией. Я установил связи с право-троцкистским центром. Через Крестинского установил связь с фашистскими кругами одного из иностранных государств, которые приняли ту точку зрения, которой мы добивались. Через Крестинского я передал формулу нашей украинской организации и через него же я получил ответ, что соответствующие силы эту формулу принимают. Имея свои старые персональные связи с фашистскими кругами, я лично потом проверил этот факт и получил подтверждение.
Вышинский.С кем вы установили связь через Крестинского?
Гринько.С фашистскими кругами одного враждебного Советскому Союзу государства.
Вышинский.Когда это было?
Гринько.Конец 1935 года, начало 1936 года.
Вышинский.А до 1935 года у вас лично не было связей с какими-нибудь фашистскими кругами?
Гринько.Были, с конца 1932 года.
Вышинский.Подсудимый Крестинский, вы слышали эту часть показаний?
Крестинский.Слышал, но ни с какими фашистами я его не связывал, я его знакомил с деловыми людьми.
Вышинский.Не связывали, а «знакомили»?
Гринько.Я удивляюсь тому, что говорит Крестинский.
Вышинский.А вы, подсудимый Гринько, можете сказать, где у вас происходили переговоры с Крестинским?
Гринько.Я могу сказать то, что это было в моем бывшем кабинете в Наркомфине.
Вышинский (к Крестинскому). Вы бывали в кабинете Гринько?
Крестинский.Бывал довольно часто на разных совещаниях.
Гринько.Я сказал Крестинскому, что у нас такая-то позиция, что меня направил Пятаков, что я прошу передать об этой позиции и дать мне ответ. Крестинский сказал, что передал об этой позиции, сообщил мне, что эту позицию принимают. А я потом с тем самым лицом, которому передал Крестинский, разговаривал лично в Большом театре.
Вышинский.Кроме этого случая у вас были еще переговоры с Крестинским по вопросам антисоветской деятельности?
Гринько.Было то, о чем я говорил на утреннем заседании относительно использования валюты. В большем посредничестве я не нуждался, так как имел свои прямые связи.
Вышинский (обращаясь к Рыкову). Вы подтверждаете эту часть показаний, где Гринько делает ссылку на вас?
Рыков.Да, у нас с ним было два свидания — одно в конце 1935 года, а другое в начале 1936 года.
Вышинский.Какого характера были свидания?
Рыков.Это были свидания членов нелегальной организации, борющихся против партии и Советского правительства.
Вышинский.Вам не приходилось говорить с Гринько о Крестинском?
Рыков.О Крестинском нет. Мне с Гринько не было надобности говорить, потому что я лично знал и без Гринько, что Крестинский троцкист. Точно также Крестинский знал, что я член нелегальной организации.
Вышинский.Выходит, что Крестинский говорит здесь неправду и пытается отвертеться от связи с троцкистами?
Рыков.Он не только говорит неправду, а хочет спутать ту правду, которая здесь есть.
Мы по этому поводу имели разговоры с ним, разговоры, достаточно откровенные для того, чтобы знать доподлинно, кто с кем разговаривает. По-моему, это было в 1932-1933 годах, точных дат я не помню.
Вышинский.Подсудимый Гринько, продолжайте ваши показания.
Гринько.Постепенно расширяя свои связи с право-троцкистским центром и знакомясь с его участниками, я составил в начале 1934 года представление о том, что из себя представлял право-троцкистский центр.
На основании ряда разговоров, связей и заданий, которые давались Рыковым, Бухариным, Гамарником, Розенгольцем, Яковлевым, Антиповым, Рудзутаком, Ягодой, Варейкисом и целым рядом других людей, для меня стало ясно, что право-троцкистский центр в это время базировался, главным образом, на военной помощи агрессоров. Это было общей позицией и для троцкистов, и для правых, и для националистических организаций, в частности, для украинской националистической организации. Это означало: подрыв оборонной мощи Советского Союза, подрывную работу в армии и оборонной промышленности, открытие фронта в случае войны и провокацию этой войны. Это означало расширение связи с агрессивными антисоветскими элементами за границей, это означало согласие на расчленение СССР и на компенсацию агрессора за счет окраинных территорий СССР. Наряду с этим у право-троцкистского центра существовал вариант захвата Кремля.
Вышинский.В каком году это было?
Гринько.Разговоры об этом велись на протяжении 1935-1936 годов. Об этом говорили все время. Может быть, это было и раньше.
Террористические настроения, и не только настроения, а террористическая работа у право-троцкистского центра, несомненно, имели место.
Мне известны две попытки подготовки террористических актов, которых в обвинительном заключении нет и о которых я должен здесь суду рассказать.
Вышинский.Расскажите о террористической деятельности.
Гринько.В этот период террористическая работа была одним из основных орудий в общем арсенале борьбы против Советской власти.
Вышинский.От кого вы об этом узнали?
Гринько.От Рыкова, Яковлева, Гамарника, Пятакова...
Вышинский.А из числа обвиняемых по настоящему делу?
Гринько.От Рыкова я знал, что это — террористическая организация. Когда Рыков знакомил меня с характером этой организации, он мне сказал, что террор включен в программу.
Вышинский.Подсудимый Рыков, вы подтверждаете показания Гринько?
Рыков.Подтверждаю.
Вышинский.Гринько, откуда пришли эти террористические установки?
Гринько.От Троцкого. Я об этом знал от Гамарника.
Вышинский.Расскажите конкретно о фактах подготовки террористических актов, которые вам лично известны.
Гринько.Хочу сказать о двух подготовлявшихся, но не осуществленных террористических актах. Это относится уже к последнему периоду, примерно, к первой половине 1937 года, связанному с начавшимся разгромом заговорщических организаций. Когда прошел процесс Пятакова и других, в право-троцкистском центре, особенно после февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) в 1937 году, была большая растерянность. Тогда мне рассказывал об этом Гамарник, причем он ссылался на то, что он советовался об этом ранее с Рыковым и Бухариным. Тогда стоял вопрос о том, что должно быть сделано что-нибудь чрезвычайное для того, чтобы спутать карты и задержать то наступление на заговорщиков, которое вели в этот период партия и органы НКВД. После февральско-мартовского пленума ЦК в кругах заговорщиков была поднята кампания против Ежова, в котором концентрировалась целеустремленность и собранность партии по разгрому заговорщиков. В право-троцкистском центре эта кампания шла по двум направлениям: с одной стороны, — дискредитировать Ежова и его работу внутри партии, оклеветать его; ставился также прямо вопрос о необходимости убрать Ежова как человека наиболее опасного для заговорщиков.
