Жалобная книга - Фрай Макс (читать хорошую книгу .txt) 📗
Впрочем, даже если и обнаружится – толку-то? Времени у меня, как ни крути, в обрез.
Ладно, проехали.
– Наш вождь ободранный! – говорю, не в силах скрыть младенческий свой восторг.
– Что такое?!
Она, кажется, не понимает. Хотя, казалось бы…
Приходится объяснять.
– Шипе-Тотек значит: «наш вождь ободранный». Дословный перевод, если верить мифологическому словарю. – Гляжу на ее вытянувшееся личико и из чистого ехидства прибавляю: – Думаю, таким образом ваша Марина тонко намекает сведущему посетителю, что здесь его обдерут как липку. А несведущие пусть уйдут ободранными. Так им и надо.
– Вас не обдерут, – утешает. – Вас уже ободрали. Вернее, вы самостоятельно ободрались, еще в «Кортиле» этом…
Тоже мне «ободрался». Ну да, оплатил ее ужин. Рублей на триста наела, всего-то. Ну, на триста с хвостиком.
Как, впрочем, и я.
И заказали мы, к слову сказать, одно и то же – не сговариваясь, сидя за разными столиками, не имея решительно никакой возможности подслушать чужой заказ. Суп из шампиньонов, яблочный штрудель, один капучино, два эспрессо. Я даже чеки наши на память сохранил. Как ни крути, а всякое совпадение – добрый знак. Особенно для того, кому кроме этого самого доброго знака и опереться-то не на что.
Как вот, например, мне.
– Ну что, идем? – спрашиваю. – Гадать-то вы мне будете?
– Буду, – вздыхает, как школьница в конце переменки.
И мы, наконец, переступаем порог заведения, посвященного памяти Нашего Ободранного Вождя.
Внутри, как я и предполагал, торжествует этнический стиль. Стены расписаны в духе кодексов Майя – явно старательным любителем, но все равно глаз радуется. А уж сердце как радуется, словами не сказать.
– Кто стены расписывал? – спрашиваю.
– Марина сама и расписывала. А братские молдавские штукатуры ей помогали. Словом и, что гораздо хуже, делом… Прошу прощения, секундочку, сейчас…
Она опрометью несется к стойке, вспрыгивает на высокий табурет, как ученая птица на жердочку, тычется носом в плечо высокой седовласой кельнерши. Та улыбается, строго и ласково, в лучших традициях Мэри Поппинс. Мама и дочка? Нет, вряд ли. Совсем не похожи.
– Маринушка, я все-таки пришла! Лучше поздно, чем никогда. И вот тебе за это новый клиент.
«Новый клиент» – это, надо понимать, я. Да уж, воистину сокровище. Непьющий и сытый хмырь. Да и кофе, по правде сказать, надувшийся за этот длинный, хлопотный день впрок, на неделю вперед. Горе горькое, а не клиент…
Подхожу к стойке, улыбаюсь натянуто. Дескать, вот он я, любуйтесь. Седая Маринушка отвечает на мой хтонический оскал столь искренней улыбкой, что сердце мое тает и неспешно стекает к ее ногам. Если хозяйке заведения нужна эта неопрятная, мутная лужица – что ж, мне не жалко. Она заслужила.
– Для начала дай ему кофе. И коньяку добавь чуть-чуть, – распоряжается гадалка. – За наш… в смысле, за мой счет. Он меня ужином накормил. Авансом, за гадание. Видишь, как я низко пала? Работаю за еду, как ярмарочная шарлатанка!
Они смеются; между делом Марина включает кофеварку. Гремит посудой, исподтишка разглядывает меня. Довольно критически, надо сказать, разглядывает. Не то чтобы неодобрительно, но настороженно. Решила, небось, что у ее подружки завелся новый ухажер. И гадание – только предлог продлить знакомство. Правильно, в общем, решила. Ну, почти правильно. Я – хуже, чем ухажер. Много, много хуже.
– Вам повезло, – наконец говорит она. – Варвара – очень хорошая гадалка. Действительно хорошая.
Вот, значит, как ее зовут. Варвара. Варя. Редкое имя. У меня, кажется, ни одной знакомой Вари до сих пор не было. Ну что ж, как говорится, с почином…
– Да, – киваю, – повезло. Это я уже понял. И с кафе вашим мне повезло. Знал бы, что есть в Москве кафе, названное в честь ободранного вождя, был бы вашим завсегдатаем, хоть и неудобно сюда из Бабушкина ездить.
– Вы изучаете индейскую мифологию?
Марина расцвела. А я немедленно почувствовал себя самозванцем. Тоже мне, нашла специалиста…
– «Изучаю» – громко сказано. Просто читаю время от времени, что под руку попадется. А попадается много занятного. Имена и прочие интимные подробности из жизни индейских богов – моя слабость. Одна только Уиштосиуатль чего стоит! Соленая богиня и покровительница распутства в одном лице… Моя любимица.
– А Тескатлипока! – подхватывает Марина. – «Дымящееся зеркало»! Ничего себе зеркальце: тело без головы, с дверцами в груди, – это у нас такой парадный облик, вечерний туалет. Чтобы, значит, не стыдно было людям показаться… Вам кофе, кстати, со сливками? Или просто с коньяком?
– Давайте со сливками. А коньяку чайную ложку, не больше. Просто для вкуса. Я за рулем.
– Руль – дело хорошее, – рассеянно соглашается Марина. – Особенно, если жить в Бабушкине… – Вручает мне чашку и обращается к Варе: – Слушай, посетителей нет, и уже, наверное, не будет, все же понедельник. Я домой собиралась… Вы за полчаса успеете?
– Наверное, – отвечает гадалка. – Но тебе с нами сидеть вовсе не обязательно. Хочешь – иди, хоть сейчас. Я за тобой закрою и сигнализацию потом включу, как всегда.
– Как скажешь. А может быть, если так, сначала мне?.. Алешке весь день не могу дозвониться. Не нравится мне это.
– Ты же знаешь, ты у меня всегда первая в очереди, – улыбается Варя. – Пока человек кофе пьет и стены твои разглядывает, мы с тобой быстренько…
Уяснив, что Марине требуется сеанс прикладной футурологии, я тактично пересаживаюсь за столик у окна. Дескать, будьте покойны, ничего не вижу, ничего не слышу, так что и говорить не о чем.
Тем более, кофе тут неплохой, и стены действительно красивые. В такой обстановке и поскучать не грех.
Варя подходит ко мне, ставит на стол пепельницу. Это она молодец, о пепельнице я не подумал.
– Я недолго, – шепчет. – Просто Марина за сына волнуется… Вы не очень спешите?
– Я совсем не спешу. Могу ждать хоть до утра, если не выгонят.
– Никто вас отсюда не выгонит, – улыбается. – И вы это знаете.
Глаза наши встречаются. Так-так. Ну и дела. Кажется, Варя тоже решила, что я – «ухажер». И, насколько я разбираюсь в девичьих улыбках, ей такая версия по сердцу.
