Банальная история - Витич Райдо (е книги TXT) 📗
Он никогда не унывал, проворно учился, но, увы, не всегда хорошему. В его арсенале появились весьма грязные способы достижения целей. Но по этому поводу он не переживал. К тридцати годам стал самым знаменитым и высокооплачиваемым специалистом и сам выбирал клиентов. Стал матерым хищником, еще более жестким и зачастую жестоким, чем Сергей. И даже я не всегда могла точно сказать, что он задумал, к чему это приведет, и все же оставалась для него авторитетом и светом в окне, как, впрочем, любой из круга «наших».
Он был единственный, с кем я была настороже, и все же безумно любила даже за это. Он давал такой заряд уверенности в себе, что остальное терялось за этим определением. Он словно монолитная стена возвышался над нами и крепко держал тылы, ограждая от любых неприятностей, давя в зачатке любой намек на их образование. Он не вдавался в подробности, если речь шла о семье, и нудно выпытывал любые нюансы события, касающегося чужих, а мог и спокойно отказать, не вдаваясь в подробности, невзирая на униженную мольбу.
Он не "шлифовал фейс", как Сергей, а размеренно и планомерно давил любого оппонента до тех пор, пока не убеждался, что тот уже не жизнеспособен и точно не сможет подняться. Он не вступал в пререкания, не пачкал руки, не опускался до уровня плебеев. Он парировал изящно, с мастерством виртуоза и самой милейшей улыбкой.
И все же он был моим братом, частью меня. Я даже не задумывалась над нравственностью его поступков, как не задумывалась над правильностью решений Алеши — мне достаточно было того, что он есть, а все остальное лежало в плоскости необходимости, естественной, чтобы выжить в мире «чужаков». Он еще не совершил, а уже был прощен, только подумывал, как был уже единогласно поддержан и одобрен.
Даже если б он зубами загрыз сотню обывателей, я бы все равно слова не сказала в упрек, и вытирала бы кровь с губ, и отгоняла до последнего свору мстителей. Оправдала его, зализала раны, и убила бы сама за любой косой взгляд, за любое оскорбление в его сторону.
И он понимал это.
Андрей ждал у машины. Его спутница, миловидная девушка с чуть вздернутым носиком и лукавым взглядом серых глаз, куталась в песцовую шубку и выжидательно смотрела на нас. Я приготовила дежурную улыбку, одарила ею присутствующих и подала брату сумку. Олег же хмуро кивнул, не желая скрывать ни раздражения, ни отношения к раздражителям, сел в машину и грохнул дверцей, вымещая на ней свое скверное настроение. Я непроизвольно вздрогнула, Андрей прищурился на затылок родственника:
— Твой, смотрю, в чудном настроении?
— В обычном.
— Угу. Как обычно, — открыл дверцу передо мной, помогая сесть в салон.
— Здравствуйте, Анна Дмитриевна! — тут же развернулась девушка. — Вы меня помните?
Лицо было знакомо…
— Конечно — Жанна. Здравствуйте.
— Ой, я так рада вас видеть! У вас опять новый парфюм. Я до сих пор ищу тот аромат и не могу найти.
— Наоми Кэмбелл. Мистерия.
— Ах, где же его найдешь в нашем городке? — огорчилась прелестница. Я со значением посмотрела на Андрея:
— Куплю, — пообещал тот, усаживаясь, и завел мотор. Жанна взвизгнула от радости, чмокнула его в щеку и опять развернулась ко мне, чтобы продолжить нудную для мужчин беседу о тряпках, элитных бутиках, направлениях моды. Андрей же поймал в зеркало недовольный взгляд моего мужа и тихо, словно речь шла о тех же бутиках, предупредил:
— Еще раз хлопнешь дверцей, побежишь за машиной.
Жана удивленно глянула на него, потом на Олега, и я представила его, сглаживая неловкость:
— Мой муж — Олег.
— Очень приятно, Жанна, — протянула ему ухоженную руку с изящным перстнем и изысканным маникюром. Девушка видимо ждала галантного поцелуя, но Олег хоть и вырос в интеллигентной семье, подобным умением не обладал, потому тряхнул кисть в банальном пожатии и отвернулся к окну. Жанна недоуменно посмотрела на него, потом на меня и отвернулась. Мы выезжали на проспект, но не той дорогой, что обычно, а в объезд.
— Кого-то нужно забрать? — предположила я.
— Да, малыш, подругу Жанны. Будет Никитенко с супругой и Борзов. Не возражаешь?
— Нет.
Девушка для Борзова, все правильно. А Никитенко вряд ли прибудет.
Его супруга особа патологически ревнивая и хватку имеет — бультерьерам на зависть. Моложавая сорокалетняя мадам хоть и была много симпатичнее своего мужа, лысеющего и полнеющего, как на дрожжах, прокурора области, боялась интрижек милого на стороне и в каждой особе женского пола видела покушение на свою безопасность. Положение, стабильность и, как ни странно, глубокая привязанность к супругу заставляли мадам быть во всеоружии и зорко смотреть по сторонам. Не знаю, что она придумала себе на счет меня, но на любые званые вечера Андрея отвечала корректным отказом и не пускала супруга. Самое большее, что он себе мог позволить под жестким контролем — десятиминутный визит вежливости, как уверение в лояльности и теплых чувствах к знаменитому адвокату.
— А я против, — начал Олег и осекся под взглядом Андрея.
— А вот и Гульчата. Правильно? — спросил он у Жанны. Та кинула на него странный взгляд и, фыркнув, согласно кивнула. Меня это насторожило — подруги были явно не близки.
И тут увидела ее и поняла, что вряд ли Жанна является подругой этой одалиски, и озадачилась необходимостью приглашать подобную особь в закрытое, почти родственное общество. Тем более для Борзова.
Раскосое, широкоскулое убожество мерзло на остановке, держа руками в вязанных варежках черный полиэтиленовый пакет, и притопывало крепкими, короткими в стиле «танго» ножками, обтянутыми черными колготками. Шерстяными. Вязанная шапочка и короткая дубленка с лохматым воротником, на котором лежали непрокрашенные, и потому имеющие неопределенный цвет, волосы.
Я вопросительно посмотрела на Андрея — что плохого ему сделал Борзов?
— Друзей не выбирают, — заметил он философски, а в глазах плескалась насмешка и непонятное, желчное удовлетворение. Олег шумно вздохнул и заерзал.
— Она очень милая девушка, — попыталась озвучить достоинства своей подруги Жанна и смолкла. Видимо, на том они и кончились.
— Гульчата, значит, — хохотнула я, не сдержавшись, и чуть сдвинулась, освобождая место данному явлению. Дверца открылась, в салон вместе с Гулей вошел стойкий запах дешевых духов с горчинкой.
— Здравствуйте, — голосок, как у дежурного по части, взгляд черных глаз, как сканер.
"Спасибо, Андрюша", — поблагодарила я брата взглядом: хороший праздник намечается. Интересно, эта подруга степей умеет пользоваться ножом и отличит ли фужер под вино от фужера под шампанское?
Но может быть действительно у нее масса других достоинств — чистота помыслов, например, острый ум или бескрайняя широта сердца?
— Здравствуйте. Я — Аня. Это мой муж — Олег. Это Андрей. Жанну вы знаете. А вас зовут?
— Гуля, — буркнула девушка и уставилась впереди себя с видом партизана, попавшего в плен. Олег отчего-то побелел и напрягся, сжавшись так, что казалось, усох в два раза. Подозреваю, мой милый был близок инфаркту по совокупности впечатлений. Он был очень чувствителен к запахам и терпеть не мог густые, горькие ароматы.
— Приятно, — кивнула я, поджав губы, и наградила Андрея многообещающим взглядом. Тот спрятал улыбку и вырулил на дорогу.
Ехали молча в неестественно напряженной атмосфере. Я пыталась разговорить подруг, но те не проявили активности, и беседа затихла, не успев начаться. Андрей включил музыку, чтоб как-то сгладить неловкость и прибавил скорость, выбравшись на пригородное шоссе. Вскоре я увидела крышу Андрюшиного особняка и порадовалась, что дожила до конца поездки. Но возникал естественный опрос — доживу ли до конца праздника в таком-то обществе?
Интересно, кого хотел разозлить брат, пригласив на семейный праздник угрюмую дочь Башкортостана? С Борзовым понятно — он гость в нашем городе, причем очень важный и нужный для Андрюши человечек. Естественно, я была готова, что он не даст ему скучать, оставив в одиночестве гостиничного номера на Новый год. Но пригласить в интеллигентное общество и привести для него это?
