Золочёные горы - Маннинг Кейт (книги бесплатно без TXT, FB2) 📗
– Войдите! – Внутри за небольшим письменным столом сидела миссис Наджент. Волосы ее были стянуты в большой седой пучок на уровне ушей. Вытянувшиеся презрительной ниточкой губы демонстрировали, что она уже мной недовольна. – У меня хватает неопытных девчонок на этот сезон, так что не трать мое время, если пришла в поисках работы.
– Полковник Боулз прислал меня на должность секретаря. Для миссис Паджетт.
– Так. Мне никто ничего не сказал, – миссис Наджент резко отодвинула стул. – Следуй за мной и запоминай дорогу, чтобы смогла вернуться сама.
Мы прошли через коридоры для прислуги. Дом казался бесконечным.
– В «Лосином роге» сорок две комнаты, – пояснила она. – Пятнадцать на этом этаже.
Она называла их, пока мы шли: библиотека, бальный зал, красная гостиная, чайная гостиная. С ворчанием повернув за угол, миссис Наджент открыла дверь, и мы вошли в огромный холл с арочным проходом.
– А это оранжерея, – фыркнула она. – Графиня называет ее «жардинар».
– Жардиньер, – поправила я ее произношение. Она резко взглянула на меня, а я молча дала себе пинка. Чертова всезнайка.
Помещение было целиком из стекла. Пушистые папоротники торчали из ваз в античном стиле. Пальмы из пустынь Аравии возвышались из клумб. В пруду с плавающими оранжевыми рыбками и лилиями струился фонтан. К нам с лаем подбежала черная собачка.
Миссис Наджент вздрогнула.
– Миссис Паджетт, к вам тут пришла девушка, – сказала она.
Собака заливалась непрерывным лаем.
– Бизу! Тихо. – Это была сама графиня, прикрикнувшая на собаку с шезлонга, откуда она улыбалась мне, сияя приветливостью. Сколько ей лет: двадцать один или тридцать три? Рукава ее светлого летнего платья сделаны были из воздушной кисеи. Лицо сияло жемчужной белизной, и на нем ярко выделялись голубые глаза. Словно ирисы на снегу.
Собачка уселась у ее ног и уставилась на хозяйку с обожанием. Я была в восхищении. Как и собачка.
– Bonjour, – произнесла графиня. – Мадемуазель Сильви Пеллетье?
– Oui, мадам.
Миссис Наджент ретировалась. Богиня похлопала по сиденью стула рядом с собой. Видимо, туда мне следовало приземлить свои измученные косточки.
– Reste ici, petite [35], – позвала она. – Позволь представить тебе мою маленькую шипперке Бизу.
Она подняла переднюю лапку собачки и протянула мне, чтобы я могла ее пожать.
– Enchantée [36], – пробормотала я, пожимая лапку.
Графиня рассмеялась.
– Dites-moi tout [37], Сильви.
Рассказать все? Язык у меня прилип к нёбу, и я не могла сказать ни слова ни на одном из двух языков. Только промямлила:
– Я только что получила школьный аттестат.
– Месье Боулз говорит, ты прекрасная ученица. – Она говорила по-английски на французский манер, и в голосе ее звучали теплые нотки виолончели и флейты. – Ты Canadienne?
– Americaine. Я из Вермонта. То есть вообще-то Québécoise. мои родители из Квебека.
– Ah, oui. Вермонт, – повторила она. – Много французов в Монпелье?
– Да. И в Ратленде. И в Винуски.
Это название вызвало у нее бурное веселье.
– Винуски, – рассмеялась она, прикрывая рот рукой. – Забавно звучит, Винуски!
– Это индейское название, племени алгонкинов, – пояснила я и испугалась, что снова перешла черту и меня сочтут «мадемуазель всезнайкой».
На французском она расспросила меня про отца.
– Он работает в каменоломнях? Твой муж тоже?
– Муж? Нет, я не…
Пронизывающий смех.
– Может, у тебя есть petit-ami? Возлюбленный?
Я покачала головой.
– Ничего, скоро появится! – Она поднялась с кресла, стройная как ива и высокая, как я сама. – Встань, – скомандовала она. – И повернись-ка.
Я смиренно поворачивалась, пока она изучала меня взглядом: мои потертые ботинки, загорелые руки и облезлый нос, мои торчащие кости.
– Oui, très bien [38]. Уверена, ты похитишь много сердец, когда джентльмены приедут поохотиться.
На меня будут охотиться? Меня смущало то, как она оценивала меня, и я пристально уставилась в пол на ее изящные желтые туфельки из лайковой кожи с шелковыми розочками на носках.
– Теперь расскажи про своего папу, – потребовала она. – У него очень трудная жизнь? Вы очень страдаете?
Похоже, она хотела услышать от меня подтверждение своим догадкам, и я кивнула, чувствуя себя так, словно стою перед ней голой.
– Как вы принимаете ванну? Каково состояние туалетов в Каменоломнях?
– Мы моемся, – обиженно ответила я. Что за вопросы задает графиня?
– Но как именно? – продолжала настаивать она. – Не стесняйся.
Я смирилась. И рассказала ей подробно о том, как водовод компании подает воду с реки, как мы приносим ее ведрами с колонки и по субботам подогреваем на печи и наливаем в лохань, где моемся. Она слушала как зачарованная. Я не понимала, почему ей так интересна эта тема. Хотела бы я узнать, как моется она сама. Но мое положение не позволяло задавать вопросы, только отвечать на них. Я говорила запинаясь и удивлялась оживленному интересу в глазах графини. Солнце лилось сквозь стеклянные стенки оранжереи, освещая нас, как рыбок в аквариуме.
– А у вас есть ширма? – спросила она. – Для уединенности? И что насчет удобств? Туалета? Где вы…
– Les bécosses [39]. Ночные горшки. (А что в этом такого?) – заикалась я, пока она допрашивала меня со странной улыбкой.
– Enfin, вам же холодно на снегу, так? Бедные зайчишки, – мадам взволнованно наклонилась ко мне. – Понимаешь, Сильви, это в научных целях. Я хочу улучшить жизнь в деревне. Построить школы, провести водопровод ради здоровья и гигиены, la modernisation, понимаешь?
– Oui, мадам. – Ее называли ангелом рабочих поселков, и вот тому подтверждение.
– Мне говорили, ты пишешь по-французски. Покажи, пожалуйста, chérie [40]. – Она протянула мне ручку и лист бумаги, и я написала: «Сильви Пеллетье, Мунстоун. Колорадо, le 7 juillet 1907».
Она с одобрением посмотрела на написанное.
– Bon, – сказала она. – Я беру тебя на лето секретарем. Tu as la main d’une artiste [41].
Может, у меня и была рука художницы, но сердцем я чувствовала себя самозванкой. Я не была настоящей секретаршей и решила говорить при ней по-французски как можно меньше, чтобы она не презирала мою «песцовую» канадскую версию ее родного языка.
– Allons-y [42], – велела она. – Я буду говорить en français и на моем ужасном английском. Ты будешь записывать и переводить на нормальный английский. И моя орфография, ох, c’est une catastrophe. – Она протянула мне записную книжку. – Будешь писать под диктовку.
– Я этого никогда не делала.
– Записывай все, что я говорю. Потом поправим. Tranquille, petite [43]. Не волнуйся. – Она начала говорить, сосредоточенно прищурив глаза и поглаживая собачку.
Дорогой полковник Боулз,
Относительно домов работников карьера мое внимание привлек вопрос отсутствия водопровода в Каменоломнях. Им также недостает электричества. Бедные рабочие замерзают в своих жилищах как кролики. При научном подходе к вопросам гигиены мы сможем бороться с заболеваниями. Прошу вас принять все меры для улучшения этих невыносимых условий до наступления зимы.
